решений, а не рубить сплеча?
Много говорилось о том, что в Афганистане стали разбираться и заниматься анализом объекта уже после того, как наломали огромное количество дров. А теперь? Ведь Чечня – объект весьма специфический! И не зная его структуры, свойств, не зная сути дела и расстановки сил, можно даже не просто наломать дров, а сломать хребет всей российской политике на многие годы. Понимая нетерпение собравшихся, мы просим их заслушать все аспекты многосторонней чеченской проблемы и лишь после этого делать выводы. Со своей стороны, мы постараемся представить вам системную, объективную информацию.
2. Второй принцип, на котором мы настаиваем, – это избегание черно-белых изображений. В чеченской трагедии нет Яго и Дездемоны. В ней есть матерые, достаточно холодно и расчетливо действующие политические субъекты. У этих субъектов есть цели. Эти цели, естественно, не лежат на поверхности. Анализируя цели, мы не хотим ни прославлять, ни проклинать кого-либо. В политике нет места для детских сказок. Их избегание, оно и только оно, поможет поставить верный диагноз и спасти главное.
3. Третий принцип – это единство гуманности и профессионализма. Простые люди, страдающие из-за распрей и склок власть имущих, всегда должны заботить нас больше, чем все эти распри. Человеческое горе всегда во главе угла. Однако, памятуя о том, как истерики вокруг хамства, цинизма, бандитизма, бездарности, проявляемой властью, становились инструментом привода к власти новых сил, наделенных теми же качествами, но в превосходной степени, – будем проявлять хладнокровие и сдержанность, проявлять их даже там, где человеческое чувство требует выплеска. Будем действовать так ради людей, ради огромного количества заложников принимаемых политиками решений, заложников, имя которым – народы России.
4. Четвертый принцип – соблюдения вкуса и чувства меры. Если перед нами разыгрывают 'страсти- мордасти' с благородными героями, спасающими русских парней под телекамерами, наперегонки, под восторженные сюсюканья 'пресс-мальчиков' и 'пресс-девочек', то давайте все же не делать вида, что речь идет о сентиментальной драме. Давайте хотя бы сами себе признаемся, что жанр этого представления не может быть определен иначе, как 'политическая вампука'. Вот, пожалуй, и все.
А теперь – о самих событиях.
Часть 1.
ПРОВОКАЦИЯ
Вампука начинается уже в тот момент, когда нам показывают взятых в плен военных, тычущих в нос журналистам свои номерные знаки. В любой военной операции такого рода участвуют люди без номерных и любых других опознавательных знаков. Чаще всего речь идет о профессионалах. Эти профессионалы интервью по телевидению не дают, а оказавшись в плену во время очередного рейда по чужой территории, не клянут министра, власть или вообще кого бы то ни было. 'Со смертью мы играемся в молчанку'. Это поется про них.
То, что вместо них мы видим странных людей, которые по своим кондициям и по координатам своего места службы никоим образом не соответствуют профессиональным критериям, вызывает просто оторопь. Сидящие в этом зале помнят ребят, бравших дворец Амина. А кое-кто из здесь сидящих сам в этом участвовал. Так что, возможны для подобных людей все эти вопли и слюни, а также стенания жен и родственников?
На войне, как на войне. За это деньги платят, за это идут чины и ордена, этот вид деятельности сознательно выбирают, за связанный с ним риск много прощают. Профессия есть профессия. То, что для операции был выбран в качестве руководителя некий геофизик в ранге заместителя председателя ФСК, тесно связанный с кругами, никогда не проявлявшими государственных страстей, но всегда демонстрирующими высший класс мастерства во всем, что касается провокации, не может не вызывать некоего тягостного чувства.
Лучший способ действий – политический. Если же применяется сила, то ее лучше, эффективнее применять с открытым забралом. Но если уж речь идет о спецакции (а речь идет именно о ней, и все мы это понимаем), – то по ее критериям здесь дышит провокацией каждая молекула этого, мягко говоря, вещества.
Первое. Контингент участников спецакций вопиюще неадекватен.
Второе. Правила проведения спецакций не соблюдаются.
Третье. В ходе спецакции провокация следует за провокацией.
Четвертое. Применяемые средства проведения спецакции выбираются как будто специально так, чтобы исключить ее успех и создать долговременную и трудноизлечимую политическую язву.
Пятое. Поведение СМИ и политиков слишком явно отдирижировано.
Могут возразить, что это все от безалаберности и невежества. Процитирую буквально мнение одного эксперта, профессионала высокой квалификации, что 'если (трам-тарарам) уж так хотели кого-то там грохнуть, то (трам-тарарам) нужно было два батальона настоящих профессионалов в масках, никакого железа (трам-тарарам), никакой бомбежки, два месяца подготовки и два часа на работу'.
Таких профессионалов у нас пока что хватает. Куда не ткнешь пальцем – профессионал. Но выбирают- то дилетантов, причем отборных, а их, кстати, в этих ведомствах не так много. И пускают этих дилетантов, как козлов в огород, в среду призывников, не имеющих ни квалификации, ни опыта боевых действий. Там их вербуют за смехотворные суммы. Потом кидают на произвол судьбы и в ходе операции, и после нее. А потом еще показывают высоких лиц в телеэкран. Лица эти снова читают опусы. Потом эти опусы отменяют. Потом зачем-то бомбят и одновременно рассуждают о переговорном процессе. И все это случайности? Посчитайте по теории вероятностей, даже с принятием гипотезы о всеобщем кретинизме, что все эти случайности могут сойтись в одной точке. Говорю вам, как специалист, что вероятность гораздо ниже той, что сейчас в это окно впорхнет летающая лягушка.
Начиная разбор подобными соображениями, мы хотели бы быть верно понятыми. Никто не является апологетом спецакций. Пространство для политических решений в Чечне было и остается. Именно политические решения и нужны. Но миф о спецакции, которую сорвали из-за отпора героических соратников генерала Джохара Дудаева, должен быть развеян. А его место должно занять исследование реального процесса, большой и сложной политической игры. К чему мы и переходим.
Часть 2.
О ВНУТРЕННИХ ПРОТИВОРЕЧИЯХ В ЧЕЧЕНСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Реальное чеченское общество имеет отчетливо выраженный кланово-трайбалистский характер. Вновь в который раз приходится обращать внимание собравшихся на фундаментальный факт, имеющий принципиальное политическое значение. Он состоит в том, что нации на большей части территории бывшего СССР и на всей южной периферии бывшего СССР – не сформированы и не формируются. Социальный регресс, запущенный процессами 1988 – 1994 годов, и сама структура общества до 1985 года, – не позволяли формироваться национальным формам идентификации. Это не значит, что нет народов. Нет именно наций.
Чеченский народ в определенном смысле достаточно консолидирован. Но форма консолидации (особенно с учетом имеющегося регресса) содержит в себе четко проявленный элемент феодального, родоплеменного, кланового. Такая структура характерна для всех смешанных обществ. А мы в Чечне имеем именно традиционное общество в стадии первичного накопления капитала. Криминальный характер подобного накопления создает сложный симбиоз традиционного с преступным, зачастую даже не осознаваемым как преступное. Это свойственно многим южным обществам, сохраняющим феодальные и дофеодальные традиции и впитывающим буржуазный дух в очень специфических формах. Классический пример подобного симбиоза, – конечно, Сицилия.
Кулябский, гармский, памирский, гиссарский, ходжентский и другие кланы в Таджикистане. Жузы – в Казахстане. Что в Чечне? Анализ показывает, что чеченское общество – это прежде всего конгломерат тейпов, от взаимоотношений внутри которых зависит в целом мир в Чечне.
В самом деле, чеченский народ (именно народ, а не нация) делится примерно на 165 – 170 тейпов (тайпов). Для современного чеченца тейп – это группа, характеризующая его личность. Эта группа, в свою очередь, является достаточно сложной социальной конструкцией. В ее основе – в качестве социальной молекулы – мы имеем общность, называемую некъий. Как строится сам некъий? Чеченец носит фамилию одного из своих ближайших предков (деда или прадеда). Это семья. Некъий – это и есть такая большая
