Бокал опустился. Она услышала негромкий стук о крышку стола.
– Я взял тебя силой, да, но от страха и гнева. Страха, что я тебя теряю. Гнева, что ты так мне дорога.
Мне необходимо было доказать свою власть над тобой, я хотел убедиться, что нужен тебе и буду нужен всегда.
– Так оно и есть.
Он покачал головой, не веря собственным ушам, гадая, понимает ли она сама, что он доказал обратное – ее власть над собой.
– Ты меня не винила? Не ненавидела?
– Винила нас обоих. А ненавидеть тебя я не смогу никогда, Патрик.
Он застонал. В этом стоне ей послышались недоверие, облегчение и что-то еще, во что она не позволяла себе верить, боясь разочарования. Скрипнула кожа, затрещало дерево – Патрик упал в кресло. Джордана ждала, когда он снова заговорит. Но ощущала только его безмолвную борьбу с самим собой. Ему было тяжело, он нуждался в утешении. Она направилась к нему легким, уверенным шагом, не опасаясь помех – в этом доме все всегда стояло на своем, раз и навсегда определенном месте.
Она обошла его стол и остановилась у кресла. От него пахло мылом и виски. Когда она дотронулась до него, легонько положив ладонь ему на плечо, он рывком обернулся к ней, его руки обвились вокруг ее тела, лоб с силой прижался к ее груди.
– Я не знал, что такое возможно. Я не смел доверять никому.
Доверие. Она так хотела его доверия.
– Ты была женщиной, недосягаемой для моего понимания. Я брал, ты отдавала. Моя надменность наталкивалась на твою доброту. Несдержанность – на терпение. На силу, отвагу, такт. Ты давала мне все, что я просил, и никогда ничего не требовала взамен. – Он тяжко выдохнул. – А мне так хотелось хоть что- нибудь дать тебе. Я надеялся, что мне это удастся.
– Ты надеялся подарить мне зрение. – Она гладила его волосы, пропуская сквозь пальцы тугие завитки, – В своей жизни я сделал очень мало по-настоящему доброго. Даже когда пытался, все у меня выходило неуклюже, но поверь – никогда я не хотел причинить тебе боль.
– Верю. Мне самой жаль, что я незрячая, – мне хотелось бы увидеть тебя. Что ж, есть вещи, которым сбыться не суждено.
– Зато некоторым суждено. – Он поднимался, наслаждаясь ощущением ее скользящих по его телу рук. Я люблю тебя, Джордана. Как бы я ни сражался с собой, мне судьбой назначено любить тебя.
– Правда? – мягко спросила она, обратив к нему лицо. – И сейчас любишь?
Она знала, что любит. Он видел это на ее сияющем лице, но ей так нужны были эти долгожданные слова, что он решил произнести их еще раз. Слова, которых он не говорил ни одной женщине, потому что на свете нет женщины, равной Джордане.
– Я люблю тебя.
Так сильно, что ее боль становится его болью и любую нанесенную ей обиду он чувствует как свою.
Так сильно, что мечтал подарить ей чудо и страдал жестоко, когда чудо не состоялось. Зрение должно было стать даром для нее…, он любит ее и слепую.
Запустив пальцы в его волосы, она прижала его к себе. Обиды и разочарования забылись. Его и ее; они растворялись в словах – в тихих нежных словах преданности и любви. Завтра они покинут Шотландию, а потом другие заботы, другие события вторгнутся в их жизнь, но сегодняшний вечер останется с ними навсегда.
Пальцы Джорданы перебирали струны гитары, извлекая мелодию ее собственных мыслей. Улыбка ее была довольной, музыка – мечтательной. Тайные сомнения, страх за свою любовь забылись. Дом Даниэлей дышал счастьем. Патрик, отдаваясь чему-нибудь, как всегда, делал это от всей души, без оглядки.
Джордана была на вершине блаженства.
В комнате, наполненной цветами из посаженного Патриком сада, она ожидала Рэнди.
Секунды сплетались в минуты, минуты – в часы ее ожидания. Звук входного звонка заставил ее отложить гитару и поспешить к двери. Радостно распахнув ее, она ждала восторженных объятий, но вместо этого на нее пахнуло пряным тяжелым ароматом – Рэнди никогда не пользовалась такими духами.
– Извините, – сказала Джордана, охлаждая свой радостный пыл. – Я ожидала не вас. Чем могу помочь?
Вопрос ее повис в тишине, но кто-то стоял здесь и в упор разглядывал ее. Женщина. Нахмурившись, Джордана прикоснулась к горлу, к бешено бьющейся там жилке, и спросила снова:
– Кто вы?
Шелест одежды, скрип гальки под ногами.
– Ну хорошо. – Джордана сделала шаг назад, намереваясь закрыть дверь между собой и враждебностью, исходившей от визитерши.
– Нет – Пальцы сомкнулись на запястье Джорданы. Тонкие пальцы с длинными, злобными ногтями. Закрывать дверь еще не время.
Джордана замерла, не желая сопротивляться.
– Я вас знаю?
– Нет, но у нас есть, так сказать, общий друг.
– Патрик!
– А! – Голос был глубокий, хорошо поставленный, полный сарказма. – Значит, вы догадались.
– Чего вы хотите?
– Поговорить с вами.
– Нам не о чем говорить, мисс…
– Дельмари. Маив Дельмари.
Джордана слышала это имя. Постарались сплетники на вечеринках, на которые ее таскал Патрик. Высвободив руку, Джордана отступила в сторону.
– Проходите, мисс Дельмари, и говорите, что хотели сказать. Присесть не приглашаю – судя по всему, вы не задержитесь.
Едва перешагнув порог, Маив Дельмари ринулась в атаку:
– Хорошо, я постараюсь быть очень краткой. Если вы любите Патрика, то не имеете права губить его жизнь.
– Я и не собираюсь губить его жизнь.
– Но именно это случится, если будет продолжаться ваша связь.
– Наша связь, как вы ее называете, вас никоим образом не касается.
– О нет, касается. Потому что он мне небезразличен. Уж я-то знаю, что ему необходимо для счастья.
Именно я могу ему дать то, о чем он мечтает. Сыновей, мисс Даниэль, сильных и здоровых, способных сохранить его родовые поместья. Сыновей, у которых должна быть мать, а не обуза. Патрику нужна жена, способная шагать рядом самостоятельно, не цепляясь за него. От которой его не затошнит после нескольких лет совместной жизни. Он спортсмен, настоящий мужчина. Чтобы его сыновья были такими же суперменами, у них должна быть полноценная мать. – В презрительном голосе дамы зазвучали льстивые нотки. – Все, кто его знает, говорят, что Патрик вас любит. Что вы – единственная женщина, от которой он никогда не откажется. Значит, вы сами должны это сделать. Вы должны отказаться от него.
– Нет!
– Да, – прошипела Маив. – Откажитесь от него до того, как его чувство к вам превратится в жалость.
Джордана нащупала ручку и распахнула дверь.
– Уходите, мисс Дельмари.
– Сейчас. – Она сделала один шаг к двери и остановилась. – Только еще одно напоследок. Не стоит притворяться, будто мои слова для вас полная неожиданность. Я лишь высказала вслух то, о чем вы и сами давно знали. Оставьте его, мисс Даниэль, пока не поздно, пока воспоминания, которые вы захватите с собой, так прекрасны.
