этом. — Просто прими во внимание мои слова. Не флиртуй с ней, как со мной сегодня ночью. Ты можешь оказаться в ситуации, которая не понравится тебе.
— Я понял, хотя меня и не привлекает такая вещь. Ни одна из этих новородок не вызвала у меня ни малейшего интереса. Только вы одна, кого я… — он остановился, когда понял что сказал.
Грин улыбнулась, слегка ошеломленная.
— Спасибо тебе, Джорлан, это многое значит для меня.
Он удивился.
— Почему? Я слышал вы…
Она прижала палец к его губам.
— Довольно, Джорлан. Не настаивай.
Он отрывисто кивнул головой, его вера постоянно соперничала с его опытом. Уже не юный, но еще не искушенный мужчина, Джорлан Рейнард был интригующей смесью обоих. Пока его поведение и реакция были как у бывалого мужчины, однако временами она улавливала следы невинного удивления в его чертах. Она заподозрила, что это было частью его натуры и никогда не изменится, невзирая на обстоятельства его жизни.
Что за сбивающая с толку, приводящая в смущение личность! И какая досада, что она не заинтересована добыванием имя-носящего, иначе она действительно бы соблазнилась сделать ему предложение цены.[67]
Она только надеялась, что его возможная имя-дающая высоко оценит его редкостные черты и предоставит ему простор для развития его потенциала.
Она печально вздохнула. Зная Высший Слой, шансы, что такое произойдет, были крайне низки. Большинство женщин смотрели на него как на прелестное украшение для их стола и отца своих наследниц. Его будут баловать, запирать в позолоченной клетке и ограничивать.
Это приводило ее в уныние.
Взяв его за руку, Грин повела его сквозь комнату, к арочным проемам и наружу, на терассу.
По мозаичному полу лоджии уже прогуливались несколько пар. За большинством дебютантов близко следовали их нанятые сайноусы.[68]
Как удачно для нас, что сейчас не твой первый сезон, — заявила она, дурачась, заводя его за росшие в горшках кусты и спускаясь, чтобы попасть в скрытые сады.
— Почему? — прошептал он низким голосом, приблизившись сзади и нагнувшись к ее ушку. Действие, которое заставило ее еще раз осознать необыкновенный рост.
— Потому что, тогда твой сайноус следя за каждым нашим шагом — не успели бы мы встретиться, — в первый сезон мужчинам требуется сайноус. Бояться, что первый юношеский выход в свет с его богатыми соблазнами, может вскружить парню голову, за что тот будет наказан опасностью изгнания из общества. Ни одна семья не хочет подвергнуться такому риску. Безоговорочно, сын должен сделать настолько хорошую партию, насколько возможно. Любое пятно на его репутации угрожает его семье.
Обычно считалось, если юноша показывал здравый смысл в свой первый год, то он мог устоять перед любым негативным влиянием, хотя многие семьи держали сайноуса до тех пор, пока сын не оказывался благополучно скрепленным.
— У меня никогда не было сайноуса, — спокойно ответил он.
Она остановилась и взглянула на него через плечо.
— Никогда?
— Никогда. Герцогина знала, что я никогда бы не допустил такого.
— Это хорошо, что она так тебе доверяет. Это говорит о близких отношениях между вами двумя.
— Да, — уголок его чувственных губ приподнялся. — Но тут замешано еще кое-что.
— Что?
— Я кажусь вам таким типом мужчин, которых легко сбить с пути?
Нет, таким он не был.
— Ты, кажется, похож на тип мужчин, который делают свой выбор, основанный на рискованных затеях.
— Действительно.
— Да, — она продолжила вести его глубже в свисающие лохмотья лишайника: «
Когда они достигли укромной полянки под ветвями развесистого лоскутного дерева, она жестом пригласила его усесться на резную скамью.
Прямо перед ними вода образовывала маленькое озеро, окруженное несколькими валунами. Однажды, давным-давно, она читала, что Форус был был частично оформлен так, чтобы походить на Изначальное место. По каким-то причинам, естественный ритм Форуса позволял такие изменения только на определенных пространствах. Природное очарование таинственной луны продолжалось до тех пор, как это не затронуло изменение ее собственной дикой красоты.
Часть земель была все еще труднопроходимой и экзотически безмолвной, даже после тысячелетия колонизации.
Остановившись перед ним, она посмотрела вниз.
— Ты не беспокоишься, что можешь потерять свой контроль, Джорлан?
— Нет.
Это был вызов, если даже она расслышала его.
С одной стороны, на нее произвела впечатление его уверенность, с другой стороны, ее удивило, что он так недооценивает ее.
— Я не делаю этого, знаете ли, — заявил он низким голосом.
Она приподняла бровь.
— Не делаешь что?
— Недооцениваю вас.
Прошла пара мгновений.
— Как ты догадался, о чем я думаю?
— Я не знаю, о чем вы думаете… Я просто сказал, что чувствую.
Она удивилась.
— Почему же ты пришел сюда со мной?
— Возможно, я просто любопытный.
Она рассмеялась над своими собственными переживаниями.
— Я не могу тебе передать, как великолепно то, что ты чувствуешь меня.
— Нет… нет… Я не имею в виду, что это похоже на… Это просто… Я не знаю.
Но она-то знала. В этом вопросе она была весьма опытной. Постоянно равнодушный Джорлан Рейнард в конце концов обнаружил, что его к кому-то влечет и не был вполне уверен, что делать с этим.
И вновь она поняла.
Грин уселась возле него на скамье.
— Почему ты хочешь прожить свою жизнь в одиночестве?
Она повернула к лицо к своему собеседнику и потянулась к гладкой пелене его волос. Они казались неправдоподобно шелковистыми и мягкими. Даже более великолепными, чем она воображала. Он слегка вздрогнул от прикосновения ее пальцев.
— А почему вы? — мягко возразил Джорлан.
Ее губы дернулись. Да, с ним сплошные трудности. Резкий, недовольный, с дикостью, просто находящейся под контролем. Он по настоящему понравился Грин. Он был исключительной комбинацией. Он мог даже оказаться настоящим сокровищем. Как тогда, так и сейчас, она подумала, что будет сожалеть об этом вечере.
Сожалеть, познакомившись с Джорланом Рейнардом.
Сожалеть, оставив его на потеху общества.
Несмотря на его желания, Грин знала, что Герцогина, в конце концов, примет за него цену ложа. Мужчина с его красотой, богатством и положением семьи обязательно будет скреплен. Таково было
