уезжаем на недельку вдвоем! — Ну зачем она снова врет?
Он ласково провел рукой по ее бледной щеке и долго смотрел в широко распахнутые, полные слез глаза.
— Трейси, никогда не поздно осознать свои ошибки и постараться их исправить, пока остается надежда на будущее. Не обижайся на мой совет, просто я понял это на собственном опыте! — признался Антонио с горькой улыбкой.
Несмотря на его ласковый тон и нежный взгляд, Трейси охватила паника. Она теряет Антонио. В глазах снова появились слезы.
— Поверь, я меньше всего хотел расстроить тебя! — виновато произнес он. — Нам пора идти. Взгляни, у крыльца стоят уже пять лимузинов!
Даже сейчас, охладев к ней, он старался оставаться добрым! Бежать, бежать сию же минуту! Бежать, чтобы избавиться от горечи прощания!
«Бежать… Остаться… Бежать… Остаться… Делать вид, что ничего не случилось… Бежать… В Мадрид…»
У Трейси захватило дух. Может, не стоит пока ему говорить? Что она решила сразу после аукциона взять расчет и переехать в Мадрид…
— Трейси. — Антонио подошел сзади и положил руки ей на плечи. — Ты все еще расстроена. Прости меня! — Он повернул ее к себе лицом. — Пойдем к гостям, дорогая!
И тогда Трейси прочла это в его глазах. Антонио решил с ней расстаться. Очень скоро. И больше не имело смысла скрывать от себя горькую правду. Что он явился в Белфорд-Хаус исключительно ради этого проклятого колье.
— Пожалуйста, — сорвалось с ее губ. Никогда прежде Трейси не унижалась до такой мольбы.
Антонио тоже был шокирован.
— Мы поговорим об этом позже.
Трейси окончательно утратила способность рассуждать, в эту минуту ею руководили только чувства. А если она станет образцовой матерью, не хуже Касс? Такой, какой хотел бы ее видеть Антонио? Разве это не изменит их отношения?
И как она до сих пор не подумала? Что мешает ей взять Алису с собой в Мадрид?
— Антонио!
Он замер на полпути к двери.
Трейси улыбнулась, стараясь спрятать за улыбкой страх и растерянность. И прижалась к нему самым соблазнительным образом.
— Я люблю тебя, — промурлыкала она. — Мы могли бы задержаться еще на пару минут!
Гости один за другим переходили из гостиной в столовую, чтобы полюбоваться на колье. Длинный узкий стол, застеленный белоснежной скатертью, сверкал хрусталем и серебром старинных обеденных приборов. А в самом центре на возвышении, задрапированном темно-синим бархатом, красовалось колье.
Касс было не по себе в этой комнате из-за торчавших повсюду охранников в одинаковых черных костюмах. Ей пришлось ждать, пока одна из супружеских пар вдоволь насмотрится на колье. До нее долетали обрывки их разговора:
— Роджер, я знаю, что такие рубины вряд ли нам по карману, и выглядят они аляповато! Такую кричащую вещь впору носить какой-нибудь уличной девке!
— Пожалуй, ты права, — с умным видом отвечал Роджер. — Они нарочно вздули цену: штучка-то старинная! Иначе им пришлось бы отдавать в огранку каждый камень по отдельности, чтобы заработать на них хоть какие-нибудь деньги!
Касс, не веря своим ушам, провожала взглядом в пух и прах разряженную пару.
— Упаси нас Господь от такого греха! — прошептал у нее над ухом невесть откуда возникший де ла Барка.
Касс чуть не подскочила на месте. Она весь вечер старалась держаться от него подальше, хотя чувствовала себя неловко в толпе незнакомых гостей. Волей-неволей ей пришлось общаться в основном с Алисой, хотя Касс сразу увидела, когда Антонио спустился в фойе, один. Трейси появилась минут через десять, как всегда, сногсшибательно красивая и сияющая от счастья.
— Трудно придумать большую глупость, — сдержанно отвечала Касс. — Надеюсь, это не придет в голову тому, кто купит колье.
Антонио с легкой улыбкой скользнул взглядом по ее лицу, почти лишенному макияжа, черной блузке, расшитой бисером, и черным брюкам.
— Разделяю вашу надежду. Вы все-таки отказались от своего свитера?
Касс тут же покраснела, но не удержалась от несмелой улыбки:
— Положение обязывает!
— Вы прекрасно выглядите, сеньора! — раскатисто рассмеялся он.
— Пожалуйста, зовите меня Касс. Не люблю формальности.
Их взгляды на миг пересеклись. Антонио широким жестом показал на колье:
— Не хотите взглянуть?
Касс с охотой кивнула и подошла к столу. У нее невольно вырвался восхищенный вздох. Она живо представила это потрясающее украшение на шее у Марии Тюдор, дочери Генриха Восьмого, королевы- католички, совсем недолго правившей Англией. Рубины в оправе из червонного золота были скреплены в длинные цепочки. По краям располагались самые мелкие камни, постепенно увеличивавшиеся к центру. В середине центральной цепочки висел камень величиной с голубиное яйцо, обрамленный мелкими искристыми бриллиантами.
— Какое чудо! — прошептала Касс.
Антонио де ла Барка не проронил ни звука.
Касс осторожно покосилась на него: похоже, он был так захвачен зрелищем, что не слышал ее слов.
— Антонио!
— Роr Dios… — вырвалось у него.
Похоже, он забыл обо всем на свете. Касс нервно облизнула пересохшие губы. Уж она-то отлично чувствовала его присутствие, а когда де ла Барка нечаянно задел ее плечом, вспыхнула от возбуждения и яростной ревности к сестре.
Наконец Антонио выпрямился и посмотрел на свою спутницу. На его лице не осталось и тени улыбки. Он все еще не пришел в себя.
— Вам что-то известно об этом колье? — зачарованная его взором, Касс и думать забыла о Трейси.
— Да, — неохотно подтвердил он. — Да, полагаю, что это так.
— Неужели? — встрепенулась Касс. — И что же вы знаете?
— Я считаю, что это колье — или очень похожее на него — носила когда-то одна из женщин в нашем роду.
— Но как такое возможно? — удивилась Касс. — Ведь вы же испанец, а колье нашла леди Хепплуайт в своем особняке Хайридж-Холл, построенном, как известно, в четырнадцатом веке!
— Я знаю, — кивнул Антонио. — Но один из моих предков некоторое время состоял в браке с англичанкой. Ее звали Изабель де ла Барка. Она скончалась примерно в 1562 году, и тогда мой предок женился во второй раз.
Не успела Касс восхититься его познаниями в генеалогии, как у нее за спиной прозвучал негромкий, но твердый голос Кэтрин:
— Нет.
Их обоих захватили врасплох. И Касс снова стало страшно при виде того, как ее тетка смотрит на Антонио. Теперь она не сомневалась: леди Белфорд чем-то смертельно напугана.
— Нет, — повторила Кэтрин, — Ее звали не Изабель де ла Барка.
— Ее звали Изабель де Уоренн? — возбужденно переспросила Касс. — Так она наша родственница?
— Да, но очень дальняя, — ответила Кэтрин, — У нее не было детей. И нашим общим предком является ее дед, отец графа Сассекса.
Касс была потрясена. Не столько потому, что Кэтрин оказалась знатоком истории, а потому, что она
