Огни Небес

Лично я бесконечно счастлива, что вместо него теперь наш защитник — вы, милорд.

Брин оглядел Лиане, как показалось Мин, оценивающе, но сказал лишь:

— По крайней мере в поместье вам нечего опасаться Нимов.

Никто не ответил. Мин, по чести сказать, не видела особой разницы, где мыть полы: в поместье Брина или на ферме Нима. Как же я выберусь из всего этого? О Свет, как?!

Воцарившуюся тишину нарушал лишь тихий стук — Брин барабанил пальцами по столу. Можно было подумать, он не знает, что еще сказать, но Мин сомневалась, чтобы лорда что-нибудь выбило из колеи. Скорей всего, Брин недоволен тем, что лишь одна Лиане как будто выказала ему благодарность; девушка опасалась, что, по его мнению, приговор мог быть куда жестче. Видимо, до какой-то степени возымели действие и жаркие взгляды Лиане, и ее обволакивающий голос, но Мин не возражала бы, чтобы та вела себя как прежде, как день назад, как неделю назад. Хуже случившегося ничего не придумать, даже оказаться подвешенной за руки на деревенской площади и то было бы лучше.

Наконец вернулась, что-то ворча, Каралин. Она стала докладывать Брину, ничуть не скрывая раздражения:

— Чтобы выбить честные ответы из этих Нимов, нужен не один день, лорд Гарет. Послушай я Адмера, у него будет пять новых сараев и пятьдесят коров. По крайней мере, думаю, кошелек все-таки был, но вот сколько там денег... — Она покачала головой, вздохнула. — Со временем я обо всем узнаю. Джони готов отвезти этих девушек в усадьбу, если вы закончили с ними.

— Забирай их, Каралин, — сказал Брин, вставая. — Как отправишь, зайди за мной. Я буду на кирпичном заводе. — Голос у него опять звучал устало. — Тэд Харен говорит, чтобы продолжать делать кирпичи, ему нужно больше воды, и одному Свету ведомо, где я должен сыскать для него воду.

Широким шагом он вышел из общего зала, будто совсем забыв о трех женщинах, только что поклявшихся служить ему.

Джони оказался тем самым широкоплечим лысеющим мужчиной, который явился за девушками в сарай. Теперь он поджидал их перед гостиницей, возле повозки с высокими колесами и с парусиновым верхом на полукруглых рамах. В подводу была впряжена худая гнедая лошадка. Несколько деревенских жителей стояли и наблюдали за отправлением пленниц, но большинство селян, скорей всего, вернулись к своим делам или просто попрятались от зноя. Гарет Брин виднелся уже в дальнем конце улицы.

— Джони позаботится, чтобы вы благополучно добрались до поместья, — сказала Каралин. — Делайте, что велят, и жизнь не покажется вам тяжелой.

Несколько секунд она внимательно разглядывала трех женщин, ее темные глаза были пронзительны, как у Суан; потом Каралин кивнула, будто удовлетворившись осмотром, и заспешила следом за Брином.

Джони придержал полог повозки, но забраться женщинам не помог и предоставил им рассаживаться самим. Соломки подстелить в повозке оказалось всего с охапку, тяжелая парусина нагрелась, и внутри было жарко. Джони не сказал ни слова. Когда он забирался на сиденье возницы, невидимое за парусиной, повозка качнулась. Потом Мин услышала, как он цокнул языком, и повозка, переваливаясь, покатила вперед, поскрипывающие колеса подскакивали на рытвинах.

Через щель в пологе Мин смотрела, как уменьшалась позади деревня, потом ее скрыли длинные полосы перелесков, потянулись огороженные поля. У потрясенной случившимся девушки не осталось сил на пустую болтовню. Великому деянию Суан суждено кончиться отскребанием котлов и мытьем полов. Не нужно было ей помогать Суан, даже близко подходить не стоило. Надо было при первой же возможности во весь опор гнать в Тир.

— Ну вот, — вдруг сказала Лиане, — сработало вовсе не плохо. — Она вновь говорила своим прежним живым голосом, но в нем проскальзывало возбуждение — поверить невозможно! Вдобавок на щеках у нее играл румянец. — Могло выйти и лучше, но немного практики, и все пойдет на лад. — Раздалось приглушенное хихиканье. — Никогда не думала, что это настолько забавно. Когда я и в самом деле почувствовала, как у него участился пульс... — Она повторила движение, которым коснулась запястья Брина. — По-моему, никогда еще я не ощущала такой полноты жизни, не была такой чувствующей, чуткой ко всему. Тетушка Рисара говорила, что мужчины — забава получше соколов, но до нынешнего дня я не понимала ее правоты.

Бедная Мин, которую нещадно мотало в повозке, изумленно вытаращила глаза. Наконец она вымолвила:

— Ты сошла с ума! Сколько лет у нас отняла эта клятва? Два года? Пять лет? Видно, ты надеешься, что Гарет Брин все эти годы станет нежить тебя на коленях? Ладно, надеюсь, он тебя на них разложит и отшлепает! И так каждый день! — Судя по выражению лица, Лиане была весьма озадачена, но Мин ничуть не смягчилась. Неужели она считает, будто Мин воспримет все с таким спокойствием, как сама Лиане? Но вообще-то Мин злилась вовсе не на нее.

Девушка вывернула шею и покосилась на Суан:

— А ты! Когда решаешь отступить, то уж сразу по-крупному. Просто сдалась, как овечка на бойне. Зачем было давать такую клятву? Света ради, зачем?

— Потому что, — ответила Суан, — это единственная известная мне клятва, после которой я была уверена, что он не приставит к нам соглядатаев.

Полулежа на грубых досках повозки, Суан говорила таким тоном, будто разъясняла самую очевидную вещь в мире. И Лиане, как видно, с ней соглашалась.

— Ты хочешь нарушить клятву, — потрясенно прошептала Мин, потом встревоженно глянула в щель парусинового полога, на козлы. Вряд ли Джони что слышал.

— Я сделаю то, что должна, — твердо, но так же тихо заявила Суан. — Два-три дня, пока я не удостоверюсь, что за нами не особенно приглядывают, и мы уйдем. К сожалению, поскольку лошадей у нас нет, придется взять чужих. У Брина наверняка хорошие конюшни. Об этом поступке я буду сожалеть.

И Лиане сидела точно кошка с усами в сметане. Она, видно, все поняла с самого начала, потому-то и не замешкалась, а сразу дала клятву.

— Ты будешь сожалеть о краже лошадей? — хрипло произнесла Мин. — Решила нарушить клятву, которую одни Приспешники Темного смеют нарушать, и сожалеешь о краже лошадей? Ни одной из вас я больше не верю. И знать вас не желаю!

— Ты и в самом деле хочешь остаться и отскребать грязные котлы? — промолвила Лиане так же тихо, как и Мин с Суан. — Ранда здесь нет, а ведь сердце твое украл он.

Мин только сердито глазами зыркала. Как бы ей хотелось, чтобы они никогда не узнали, что она влюблена в Ранда ал'Тора. Порой ей хотелось и самой об этом не знать. Влюбиться в мужчину, который едва ли знает, что она жива, влюбиться в такого мужчину!.. Но кто он такой, казалось теперь Мин совсем не таким важным по сравнению с тем, что он на нее почти не обращал внимания; все это, по правде говоря, одно и то же. Мин хотела сказать, что она-то слово сдержит, а о Ранде забудет, отрабатывая свой долг, сколько бы это ни отняло времени. Только вот губ разлепить ей никак не удавалось. Чтоб ему сгореть! Не встреть я его, не угодила бы в такую передрягу!

Когда молчание, нарушаемое лишь ритмичным поскрипом колес и глухим стуком копыт, слишком уж затянулось — по мнению Мин, — заговорила Суан:

— Клятву свою я исполню. Сделав то, что обязана сделать в первую очередь. Я не клялась служить ему с этого же дня. Я говорила прямо, но осторожно, чтобы даже намека на это не прозвучало. Да, это тонкий момент, и его Гарет Брин мог и не уловить, но все сказанное — правда.

Мин качнуло на ухабе вместе с повозкой.

— То есть вы убежите, а через несколько лет вернетесь и сдадитесь Брину? Да он ваши шкуры на сыромятню продаст! Наши шкуры! — Лишь произнеся эти слова, девушка поняла, что согласна с решением Суан. Убежать, а потом вернуться и... Нет, не могу! Я люблю Ранда. А он и ухом не поведет, коли Гарет Брин заставит меня работать на кухне всю оставшуюся жизнь!

— Да, такого мужчину не проведешь, согласна. И против него не пойдешь, — вздохнула Суан. — Однажды я с ним встречалась. Меня в холодный пот бросило, он ведь мог узнать мой голос. Лица меняются со временем, а вот голоса нет. — Она задумчиво провела пальцами по своему лицу, как порой, сама того не замечая, делала и до нынешнего дня. Лица меняются, — тихо произнесла она. Голос стал жестче: — Я уже многим заплатила за свои прошлые поступки, заплачу и за этот. Когда придет время. Если выбор у тебя —