Впервые Диг увидел Надин, когда их посадили рядом на первом уроке в школе при монастыре Святой Троицы в Кентиш-тауне, и счел ее обормоткой.
Ее рыжие волосы топорщились во все стороны, а на руках, напоминавших копытца, там, где у всех нормальных людей костяшки, у нее были ямочки. Она была очень маленькой и кругленькой, серая школьная юбка торчала на ней колоколом, словно накрахмаленная, и доходила до лодыжек, плотно упакованных в толстые ребристые колготки.
Впервые Надин увидела Дига, когда он неуклюже приблизился к соседней парте, и сочла его обормотом. Он был тощим и очень бледным, с невероятно густыми черными волосами, выглядевшими как парик. Его форма была не жесткой и новенькой с иголочки, как у нее; потертый костюмчик печально обвис и смотрелся на Диге нелепо. Надин смекнула, что он донашивает вещички старшего брата, и предположила, что Диг происходит из какой-нибудь огромной ирландской семьи католиков, про которых ей рассказывала мама. У него была только одна бровь, что делало его похожим на персонажа из «Планеты обезьян»[2].
Неудивительно, что, когда в 10.30 прозвенел звонок на первую перемену, никто из детей не бросился знакомиться с Дигом и Надин, и в результате на игровой площадке им пришлось довольствоваться обществом друг друга. Они уселись на скамейке.
— По-моему, Диг, — заявила Надин, покачивая короткими толстенькими ножками, — жутко дурацкое имя. Почему тебя так назвали?
— Нормальное имя. Уменьшительное от Дигби.
— Тоже дурацкое имя.
— Нет… Оно французское.
— Врешь. «Диг» — это вобще не имя. Это глагол[3].
— А сама-то! Как тебя зовут? Надин Кайт. Это не фамилия, это то, что запускают в небо[4].
— Да знаю я, что такое воздушный змей!
— Ну конечно!.. Спорим, ты никогда не запускала змея? А я запускал. Мне папа купил, и мы ходили с ним на Цветочный холм.
Надин помолчала секунду, сделала большой глоток бананового сока и пожала плечами:
— Ну и что? Воздушные змеи — занятие для малышни. А почему, — сменила она тему, — у тебя только одна бровь?
— Не одна!.. Две, просто они срослись посередке.
— Выглядит по-дурацки.
— Ну спасибо.
— Не за что.
Наступила пауза, оба яростно высасывали питье из соломинок. Диг повернулся к Надин и показал на ее руки:
— А тогда почему у тебя нет костяшек? Почему они провалились?
— Как это?
— Гляди. — Диг взял руку Надин в свою и провел большим пальцем по ямочкам на суставах. — У тебя кожа проваливается внутрь, а не выпирает. Это ненормально!
— Нормально! — Надин растопырила пальцы, теперь ее рука напоминала морскую звезду.
— А вот и нет. Смотри сюда. — Диг накрыл «морскую звезду» Надин своими белыми длинными пальцами и указал на острые костяшки. — Вот как должно быть.
— Хм, — отозвалась Надин.
— Можешь пойти с нами… если хочешь, — предложил Диг, помолчав немного.
— Куда?
— Змея пускать. Со мной и моим папой.
— А, — ответила Надин. — Ладно, пойду.
Они сидели, не отрывая глаз от соприкасавшихся рук, тепло перетекало от пальцев к пальцам, отставленные пакетики с соком нагревались под сентябрьским солнышком, а игровая площадка шумела тысячью детских голосов.
Надин подняла голову, заглянула в добрые карие глаза мальчика и вдруг решила, что обязательно выйдет замуж за Дигби Райана.
Глава четвертая
Когда они покончили с завтраком, день только начался, на Цветочном холме дул сильный ветер, нагонявший тучи на солнце и подбрасывавший листья в воздух.
— Черт, — Диг движением заправского футболиста пнул кучу листьев. — Надо было захватить змея.
— Надо было надеть брюки, — смерив уничтожающим взглядом прохожего маньяка, залюбовавшегося ее бедрами, Надин прижала рукой подол черной шифоновой юбки. — Может, сядем где-нибудь? Это юбка меня достала.
Они уселись под дубом, сунув руки в карманы и скрестив лодыжки, и молча уставились вдаль.
Надин повернулась к Дигу. Он выглядел таким симпатичным. Ветер растрепал его густые черные волосы, и кое-где они торчали смешными маленькими рожками. От холода в уголках глаз у него поблескивала влага, а кончик носа приобрел забавный розовый оттенок. А он парень ничего, улыбнулась Надин про себя. Можно сказать, красавец. С лица Дига не сходило несвойственное ему серьезное выражение; в том месте, где между бровями должна быть пропасть, а не мостик, как у Дига, прорезались две морщинки. Надин провела по этим бороздкам длинным ногтем.
— У-у, — произнесла она. — Вижу признаки преждевременного старения.
— Что? — рассмеялся Диг.
— Морщины на лбу появляются от тревог, — Надин взяла Дига под руку и положила голову ему на плечо. — Да уж, приятель, беззаботные денечки твоей юности миновали.
— Все ерничаешь, — склонив голову на макушку Надин, Диг задумчиво разглядывал голубое небо с ослепительно белыми вкраплениями, — но, возможно, ты права.
— Что-то случилось?
— О черт, не знаю. Я все о той девушке прошлой ночью…
— Какой девушке — о той, чья отзывчивость подводит под статью о насилии над несовершеннолетними?
— О какой же еще?
— Неужто зациклился на ней?
— В общем… да. Зациклился. Никак не могу выбросить ее из головы. Ведь ей всего семнадцать! Ты в ее годы была девственницей…
— Ну теперь они быстрее взрослеют.
— Чувствую себя погано.
— Она вряд ли разделяет твои чувства.
— Не в этом дело.
— А в чем?
— А в том… в том… — Он глянул на Надин и снова отвернулся. — Не знаю, в чем. Просто погано на душе и все тут.
Они помолчали. Надин не знала, что сказать.
— Эй, — решила она сменить тему, — ты когда родился?
— А?
— В какое время дня ты родился?
— Э-э, точно не знаю. Должно быть вечером, потому что мои были в пабе, когда у мамы отошли воды.
— Ага! Выходит, по всем правилам тебе еще нет тридцати. У тебя в запасе осталось четыре или пять часов от второго десятка. Значит…
— Что?
Надин вскочила на ноги, нагнулась и схватила охапку багровых, рыжих и горчично-зеленых
