исключительно в целях самозащиты.
– Роберт Оттович? – спросил Бондарь.
– Допустим.
– Пошел ты в задницу, Роберт Оттович.
– Что ты сказал? – захлебнулся негодованием громкоговоритель.
– Если не хочешь в задницу, могу предложить тебе кое-что получше, – продолжал Бондарь, надеясь, что его голос звучит достаточно убедительно. – Камеру в СИЗО, адвоката и относительно гуманное обращение в ходе допросов. Дом окружен. Штурм начнется с минуты на минуту. Предлагаю сложить оружие. Добровольно.
Динамик насмешливо хрюкнул:
– Штурм? А тебя запустили первым, да? Одного, с ножичком? Тоже мне, тайный агент ноль-ноль-семь выискался! Не пытайся блефовать, со мной этот номер не пройдет.
– Тогда твой маршрут следования остается прежним, – сказал Бондарь. – В заднепроходное отверстие. Попробуй отсидеться там во время заварухи.
– Я слышал, спецназ применяет гранаты нервно-паралитического воздействия, – произнес голос Кочера после короткой паузы.
– Существует также слезоточивый газ. Незаменимая вещь для тех, кто упорно не желает раскаиваться.
– Мне представляется, – невозмутимо продолжал Кочер, – что нервно-паралитический газ эффективней. Потом ты расскажешь. Когда испытаешь, что это такое, на собственной шкуре.
Услышав характерное шипение распыляемого во мраке аэрозоля, Бондарь упал ничком на пол, натянув на лицо воротник свитера. Это была никудышная защита против наркотического вещества, заполняющего небольшое помещение.
Адамсит? Медицинский наркоз?
Гадать об этом было бесполезно да и поздно. Шипение сделалось оглушительным, в глазах замельтешили призрачные светлячки, сознание утратило связь с реальностью. Не в силах более сдерживать дыхание, Бондарь судорожно глотнул воздух и отключился.
Подземный грот был огромен и черен. Река, протекавшая по нему, называлась Стикс. На ее берегах толпились мириады абсолютно одинаковых людей с бритыми головами. Все выжидательно глядели на Бондаря, остервенело гребущего против течения. Его неумолимо сносило вниз, но свет в конце тоннеля почему-то приближался. Это был не тот свет, который вселял надежду или радость. Он был сумеречным. То ли поздний вечер, то ли раннее утро – не понять.
Случайно хлебнув черной мертвой воды, Бондарь запрокинул голову и закашлялся. В тот же миг, пронесшись по гроту со скоростью пули, он перенесся в незнакомое помещение с высоким потолком. Приглушенные мужские голоса были неразборчивыми из-за резонирующего эха.
«Почему так раскалывается голова? – вяло подумал распластанный на ровной поверхности Бондарь. – Ладно, это не так уж и страшно, коли голова по-прежнему находится на плечах. К тому же руки-ноги тоже, кажется, целы. Так и есть».
Бондарь поднял руку, ощупывая себя. Из одежды на нем остались только плавки. Остальное унесло течением? Где он находится, черт подери? И кто эти люди, рассматривающие его с насмешливым любопытством?
– Еще раз с благополучным прибытием, – произнес рыжий человек в великолепном алом кимоно. Вышитый на шелке дракон выглядел живым из-за отблесков пламени в камине.
Прервавшаяся беседа возобновилась по прежнему сценарию.
– Отто Робертович Кочер? – спросил Бондарь, еле ворочая языком.
– Роберт Оттович, – поправил его рыжий.
Его маленькое лицо и непомерно толстая гортань составляли одно целое. Определить, где заканчивается шея, а где начинается голова, можно было только по подбородку, слегка выступающему вперед. Его волосы и кожа имели морковный оттенок, но брови и ресницы были белесыми. В невозмутимом хладнокровии этого человека ощущалось что-то жабье. Бондарь не удивился бы, если бы из тонкого рта Кочера высунулся длинный язык, приспособленный для ловли мошек.
– Пошел в задницу, Роберт Оттович, – пробормотал он.
– Будешь продолжать разыгрывать из себя героя? – вступился за шефа юркий, как хорек, брюнет с холеными усиками и зализанными волосами.
Такой мог бы добиться популярности, снимаясь в латиноамериканских сериалах. При наличии специальной скамеечки, позволяющей сравняться ростом с прочими актерами. «Возможно, – решил Бондарь, – он придает такое значение внешности, чтобы хоть как-то компенсировать свое тщедушное телосложение. Коротышки часто обладают непомерным самомнением. Всю жизнь они стремятся прослыть великими, как Наполеон или Гитлер. Грандиозные бедствия зачастую исходят от таких вот недомерков».
Как только приподнявшийся на локтях Бондарь высказал это предположение, брюнет затрясся, словно сквозь него пропустили ток высокого напряжения. Казалось: вставь ему в рот лампочку – и она не просто вспыхнет, а разлетится на тысячу осколков. Хотя за его спиной стояли пять вооруженных парней внушительного вида, он решил не прибегать к их помощи. Стремительная пробежка через зал, замах ноги и бац! – в черепе Бондаря что-то взорвалось. Удар с левой – его голова еле удержалась на хрустнувшей шее.
Вскочив на ноги, Бондарь выбросил кулак в кровавый туман, расстилающийся перед глазами. Мимо! Несмотря на неказистый рост, противник знал толк в рукопашном бое. Легко увернувшись от свинга, он снова достал Бондаря в невообразимом пируэте. Каждый разворот завершался ударом подошвы или пятки. Ребра Бондаря жалобно трещали, но ему удалось перехватить ногу брюнета, и он вывернул ее так, что тот с воплем растянулся на полу.
Охранники, передергивая затворы, рванулись вперед. Бондарь схватился за высокую спинку стула, поднял его и швырнул в набегающую ораву. Бежавший первым упал, схватившись за челюсть. Остальные вскинули «стволы».
– Назад!
Гневный окрик Кочера заставил охранников отступить. Трое были вооружены пистолетами, один сжимал в руках карабин, а получивший стулом по физиономии слепо искал оброненный автомат Калашникова укороченного образца.
– Тебя это тоже касается, Ханчев! – Новый окрик прозвучал еще более властно.
Любитель лягаться, пожиравший Бондаря ненавидящим взглядом, заворчал, как побитый пес, и вернулся на место. Он прихрамывал на ходу. Его прическа больше не выглядела идеальной. Растрепавшиеся пряди волос топорщились на манер игл дикобраза.
– Теперь тебе долго придется укладывать волосы, – предупредил Бондарь брюнета, слизывая кровь с уголка губ. – Как там тебя? Ханчев? Запишись в балетную труппу, Ханчев. Тебе самое место среди маленьких лебедей.
– У тебя завидное самообладание, – ухмыльнулся Кочер. – Но в данном случае от геройства одни неприятности. Так что веди себя скромнее.
– Пусть геройствует, – подал голос Ханчев. – Тем приятнее будет разделаться с ним. Вот этими руками. – Он растопырил обе пятерни. – Вы мне обещали, Роберт Оттович, помните?
– Я сказал, что в принципе не против.
– Это одно и то же.
– Неужели тебе нравится работа мясника? – поморщился Кочер.
– Не зря же я тренировался.
– Жаль паркета. Знаешь, во сколько он мне обошелся?
– Ремонт за мой счет, Роберт Оттович, – упорствовал Ханчев.
Пока Кочер и его приспешник вели этот таинственный, но явно зловещий диалог, Бондарь успел внимательно осмотреть помещение, в котором он находился.
Прямо напротив него полыхал большой камин. По обе стороны от него стояли два кресла, которые, должно быть, успели здорово рассохнуться от жара. В креслах восседали Кочер и Ханчев, разделенные
