низким столиком, на котором находились пистолет, вычурная бутылка и два широких бокала. Прекратив громкий спор, они тихо переговаривались о чем-то, косясь на Бондаря. Его вещи валялись у их ног. Одежда, ключи, пистолет, нож, документы. Убеждая хозяина в своей правоте, Ханчев поднял с пола удостоверение и сунул его хозяину. Бесцветные брови Кочера поползли вверх.
«Проклятье, – вяло подумал Бондарь, – вот же они, эти мерзавцы, по которым виселица плачет. Неужели они смогут продолжать свое черное дело? Или все же есть шанс до них добраться? Нет, не в таком состоянии. Башка просто раскалывается, я совершенно безоружен, а их охраняют пятеро молодчиков с «пушками» наготове. Не нападать же на них с голыми руками, в одних трусах? Пристрелят на месте. Даже до одной из этих дурацких железяк не добраться».
Его взгляд задержался на выставке холодного оружия и доспехов, занимавшей всю левую половину мрачного зала. На стене висело такое количество разнообразных коляще-рубящих предметов, что глаза разбегались. Тут тебе и мечи, и сабли, и рапиры, и кинжалы всех форм и размеров. Рыцарские пики и алебарды интереса у Бондаря не вызывали, поскольку он сомневался, что сумеет ими воспользоваться. Впрочем, фехтовальщик из него тоже был никудышный.
Отказавшись от идеи завладеть шпагой, Бондарь пробежался взглядом по правой половине зала. В соответствии с замыслом спятивших дизайнеров, большая часть свободного пространства была заставлена пузатой мебелью, стилизованной под Средневековье. Нырнуть за тяжелый шкаф и обрушить его на сбежавшихся охранников? Выброситься в окно, затянутое длинными золотисто-красными портьерами? Попытать счастья в отчаянном броске к двери?
Пока Бондарь строил эти невыполнимые планы, мужчины, решавшие его судьбу, пришли к какому-то общему решению. Судя по злорадной улыбке Ханчева, не в пользу пленника.
«Почему мир устроен так несправедливо, господи? – тоскливо подумал Бондарь. – Мало того, что жизнь исковеркана, так ведь и легкой смерти не дождешься».
Приблизившись к фигуре рыцаря в латах, Ханчев взял из железных рук меч и картинно взмахнул им над головой, многозначительно поглядывая на пленника. Казалось, сверкание прочерченной в воздухе дуги окончательно угасло лишь через пару секунд после того, как острие меча со стуком уткнулось в пол. Ханчев осклабился. Зубы у него были очень желтые, давно не знавшие зубной щетки.
«Сейчас меня разрубит пополам какой-то коротышка с желтыми зубами, а в управлении даже не узнают, что со мной приключилось», – мелькнуло в мозгу Бондаря.
– Отдали бы меня лучше одному из своих крокодилов, чем этому недоноску, – сказал он. – Хоть какая-то польза будет.
– У меня был только один крокодил, – вздохнул Кочер, – иначе я бы охотно воспользовался твоим предложением.
– И многих ты успел ему скормить?
– Увы, нет. Всего лишь пару шлюшек, от которых все равно не было толку.
Ханчев молча скользнул вперед, почти не отрывая подошвы от паркета.
– Знаешь, что тебя ждет за убийство офицера ФСБ? – спросил Бондарь, следя за плывущим над полом мечом.
– Какой офицер? – удивился Кочер, швырнув удостоверение в пылающий камин. – Отныне ты никто и звать тебя никак. Фактически ты уже труп – труп мужчины, установить личность которого будет невозможно.
– Поскольку он будет обезглавлен и расчленен, – добавил Ханчев, подбирающийся все ближе и ближе.
– Меня будут искать, – предупредил Бондарь.
– Но не здесь, – заверил его Кочер. – Никто не знает о твоем походе.
– Ошибаетесь.
– Твоя беда в том, что я никогда не ошибаюсь. Достаточно было сопоставить кое-какие факты, чтобы прийти к выводу, что ты действовал на свой страх и риск. – Кочер самодовольно улыбнулся. – Теперь я тоже действую на свой страх и риск. Думаю, у меня это получится рациональней.
– Глядите, шеф, что я с ним сейчас сделаю!
Ханчев обхватил рукоять меча обеими руками, занеся его над правым плечом. Для того чтобы нанести удар, ему требовалось сделать еще два-три коротких шажка. Стоящие полукругом охранники возбужденно перешептывались. Лишь побледневший автоматчик молчал, зажмурив глаза. Ему было заранее дурно.
– Погибать так с музыкой, – воскликнул Бондарь, изображая отчаянное веселье, которого он вовсе не испытывал. – Предлагаю сделать зрелище более динамичным.
– Как?
– Пусть мне вернут мой нож.
– Не морочь нам голову, – прошипел Ханчев. Его левая туфля выдвинулась вперед.
– Ты ничем не рискуешь, – настаивал Бондарь. – Мое лезвие тридцать два сантиметра. Твой меч раз в пять длиннее. Устроим настоящий рыцарский поединок. Развлечем публику, а?
– Интересная мысль, – оживился Кочер, прихлебывая напиток из бокала. – Почему бы и нет?
– Он надеется перехитрить меня! – ехидно усмехнулся Ханчев. – Нож ему подавай! Видал я штуковины подобной конструкции. Американские. Они снабжены дополнительным лезвием, метательным, верно? Ну- ка!
Он требовательно пошевелил пальцами. Когда принесенный охранником нож лег на его левую ладонь, Ханчев щелкнул рычажком спускового механизма. Молнией промелькнувшее стальное жало пронзило панель стены, издав короткий вибрирующий звук. Пятнадцатисантиметровое, оно вонзилось в дерево на четверть своей длины.
– Вот и весь секрет, – объявил Ханчев притихшим зрителям. – Тебе по-прежнему хочется помериться со мной силами? – Он насмешливо взглянул на Бондаря.
Ответом послужил утвердительный наклон головы.
– Бросишь ему по моей команде! – Передав нож охраннику, Ханчев снова взялся за меч обеими руками. Его пальцы, обвившиеся вокруг рукоятки, шевелились, как щупальца осьминога, предельно усиливающего хватку. – Давай!
Охранник облизнул губы. Переложил пистолет в левую руку, правую отвел назад, пригнулся.
Бросок! Нож ударился о паркет в метре от босых ног Бондаря. Меч взметнулся к потолку. Охранник с пистолетом замер в позе дискобола, боясь пропустить самое интересное.
Ханчев прыгнул вперед. Присевший Бондарь сделал то же самое.
Роберт Оттович Кочер полагал, что повидал в этой жизни все или почти все. Он полагал также, что его знаний и опыта вполне достаточно для процветания в современном мире, где богатство и власть котируются неизмеримо выше всяких устаревших ценностей, таких, как честь, отвага, мужество. Он прекрасно разбирался в покроях костюмов и сортах коньяка и абсолютно не интересовался боевыми характеристиками оружия. Для этого существовали наемники, которым он исправно платил деньги.
Между тем его главный и лучший наемник уже совершил роковую ошибку, недооценив возможности противника. Ведь в ближнем бою Ханчев привык пользоваться преимущественно американскими тесаками а-ля Рэмбо, которые были прочными и острыми, но не шли ни в какое сравнение с «НРСами» – ножами разведчиков стреляющими.
Не случайно в инструкции по применению утверждается, что «НРС» является «оружием последнего шанса». Стрелковыми возможностями ножа пользуются редко. Объясняется это психологическим барьером, который удается преодолеть не каждому. Трудновато заставить себя произвести выстрел, когда острие клинка направлено в лицо, а ты в суматохе рискуешь перепутать спуск метательного лезвия со спуском ударного механизма. Ошибка может стоить тебе жизни, поскольку пуля, выплюнутая бесшумным патроном «СП-4», пробивает с двадцати пяти метров двухмиллиметровую стальную пластину, сохраняя убойную силу и за преградой. Кому охота, чтобы такой преградой стала собственная лобная кость?
Если же «НРСом» пользуется человек опытный, то техника одиночного выстрела достаточно проста. Разворачиваешь полуторакилограммовый нож лезвием назад, вытягиваешь руку, целишься сквозь прорезь на ограничителе, в качестве мушки используешь специальный выступ на головке рукоятки.
