что то, что они видели по дороге сюда, было легким бризом. Они находились в глазу урагана, но сам этот глаз, судя по движению туч, с огромной скоростью смещался на восток. Уже через минуту к шуму ветра добавился частый перестук дождя.
Ему было не привыкать к климатически феноменам. За время короткого лета и начала осень он трижды во время вылазок видел торнадо.
А один раз даже наблюдал за его зарождением. Видел, как из маленького вихря образуется гигантская изогнутая воронка, связывающая землю и небо. Через пару минут она была уже десять метров в диаметре у основания — белесая, похожая на ножку гигантского гриба. Двигалась она медленно и величаво, и абсолютно беззвучно для удаленных наблюдателей — там, где стояли тогда разведчики, даже листья на деревьях не колыхались.
Полчаса они смотрели, как торнадо растет и набухает, а потом за какие-то пять минут тот растаял в воздухе. Тогда Антон побывал на месте, где прошел смерч, и видел, что там даже траву словно корова языком слизнула. Как будто шеренга тракторов прошла или НЛО на посадку село. От деревьев и деревянных столбов тоже осталось немного. Появись это чудовище на десять километров севернее, Подгорный мог бы потерять половину крыш.
Тогда было страшнее. А это была всего лишь буря, пусть и аномальная.
«Когда же этот гребанный мир вернется в норму? — подумал Караваев. — Доживем мы до этого?»
Над ними что-то пролетело. Караваев проводил взглядом комок перьев — полумертвую птицу, больше похожу на птенца вороны, чем на воробья, которая рывками набирала высоту. Вряд ли долетит до гнезда, подумал он. А с неба уже не просто лился поток, а низвергались Ниагара.
«Я стою на краю, на краю водопада. С неба льется вода, значит небу так надо», — некстати вспомнилось ему.
Совершать восхождение в такой момент было ненужным экстримом. Караваев с первого взгляда понял, что подъем наверх будет нетривиальной задачей. Стенки были практически отвесными, кроме участка, где раньше должно быть был пандус, чтобы землеройная техника могла съезжать вниз. Но теперь его размыло, а временные мостки или лестницы смело взрывной волной. Караваев лишний раз похвалил себя за предусмотрительность. Действительно, ну какой «залаз» без веревки? Вроде бы не очень высоко — пятнадцать метров. Задача это будет трудная, но вполне реальная. И все же лучше было подождать.
Используя металлически прут, как щуп, Караваев проверил грязную лужу перед ними. Полметра глубины. Но непрозрачная жижа на дне котлована могла скрывать неприятные сюрпризы — какие-нибудь шпуры и колодцы, провалившись в которые они могли захлебнуться раньше, чем сказать «мама».
В этот момент с неба ударили крупным калибром.
— Так, народ, — обратился он к товарищам. — Предлагаю разбить лагерь и переждать пару часов. В такой ветрище мы все равно далеко не уйдем. Выберем место посуше в тоннеле.
Возражений не поступило. С явным облегчением на лицах, поисковики отправились разбивать лагерь.
Они вернулись назад и метрах в ста от выхода из тоннеля, на свежей струе, устроили привал, забравшись на маленькую служебную платформу. Здесь было сухо и чисто, и не было ничего кроме заржавевшего насосного оборудования и пары скелетизированных трупов. Включили незаменимый прибор: «трещало», конечно, но меньше, чем внизу в тоннеле и меньше, чем снаружи. И чем дальше от воды, тем слабее был фон — радиометр был достаточно точным, чтоб улавливать разницу в 5-10 миллирентген в час. На пол постелили брезент, на нем устроились сами. «Яндексы», как они уже начали называть себя сами, сняли рюкзаки, ОЗК и разложили спальники — впрочем, спать легли, не раздеваясь, поверх.
Здесь уже можно было развести небольшой костер, чтоб поберечь батарейки и обогреться. Но в тоннеле топлива было не найти, а принесенные из котлована дрова будут сырыми, да и радиоактивными. Поэтому решили обойтись без огня.
Снаружи все еще продолжала надрываться буря.
«Не спать… Не спать», — давал себе установку Караваев, резко сжимая и разжимая веки. Но время шло, разговоры не клеились, а доставать карты и вовсе было бы кощунством. Ветер в тоннеле и не думал утихать.
Если уж отдыхать, то надо было выставить караул. А то ведь организм солдата настроен так, что стоит дать ему расслабление, как он тут же захочет урвать еще сна. Впрок.
Лучше всех выспался в вездеходе Мерс, но ему Антон не доверял и оставил на стреме Игорька, парня с блатными замашками. После этого он не нашел ничего лучше, чем немного покемарить. Так же поступили и остальные.
Разбудил его громкий вскрик. Караваев заворочался и попытался продрать глаза. Болела поясница и бицепсы — память о том, что они перетаскали на своем горбу несколько тонн груза на человека. Его внутренний хронометр говорил, что прошло самое большое час.
— Что за?.. — слабым голосом спросил он, пытаясь вернуть зрению фокусировку.
Вокруг просыпались друзья, так же озирались по сторонам. Кто-то матерился спросонья, другие бессвязно бормотали.
Часовой, присевший на корточки у края платформы, указывал куда-то вниз, в тоннель. Фонарь в его руке колыхался из стороны в сторону, из-за чего нормально рассмотреть, что там творится, не получалось. Чертыхаясь, Антон щелкнул кнопкой, и темноту прорезал луч яркого оранжевого света. Тут Караваеву пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вскрикнуть самому. Потому что тьма скрывала нечто неописуемое. Пол в тоннеле внизу был живым. Там колыхался ковер из черных шевелящихся тел. Повстречаешь одну такую у подъезда, и подумаешь, прежде чем переходить ей дорогу. А тут были сотни, и конца им не предвиделось.
Одновременно зажглось несколько фонарей.
— Мля, здесь крысы, — запоздало произнес Игорь. — Туева хуча!
Караваев повел своим фонарем из стороны в сторону, и сделал открытие, пять штук уже были на платформе. Как они залезли и зачем, он ума не мог приложить. Они опасливо жались к стене, поводя острыми мордочками, и не делали попыток приблизиться к людям.
Он и раньше догадывался, что они могли обитать в метро, а когда увидел разоренный склад в бункере, вспомнил еще раз. Но ему и в голову не приходило, что их может быть
— Братва, чё делать будем? — прозвучал в полумраке голос Хомяка.
Никто не подколол его. Никто даже не сказал, мол, сородичи твои, а ты боишься.
Тоннель метро ходил ходуном и извивался, как эскалатор. В свете нескольких фонарей крохотные силуэты отбрасывали заковыристые тени.
— Ничего не будем, — проговорил Караваев. — Что нам их, гранатой глушить? Пусть пройдут. Давайте пока этих стряхнем.
Одну за другой, он сбросил пару непрошеных гостей вниз спальным мешком. Кувыркаясь, те исчезли в живом потоке. Его примеру последовали остальные.
— Ёж твою мать! — нарушил тишину Мерседес. — У-у-у, блядина…
— Чего орешь?
— Укусила, падла, — он показал руку. Из нескольких проколов сочилась кровь.
Судя по писку и тошнотворному хрусту, он размазал одного грызуна по полу сапогами.
— А ну притихни, — зашипел на него Антон.
В этот момент ближайшая к Мерседесу крыса как с цепи сорвалась. Секунда, и она повисла на его раненой руке, легко покрыв прыжком расстояние в десять-двадцать своих ростов. Возможно, учуяла кровь, а может, просто совпало — как бы то ни было, взрывник не ожидал такого и дернулся как ошпаренный. И очень некстати третья крыса попалась ему под ноги. Именно на ее внутренностях он поскользнулся, сделал немыслимый пируэт, проломил низенькое ограждение платформы и с воплем рухнул прямо посреди живого потока.
Фонари высветили такую картину. Лёха лежал на рельсах и тихонько подвывал. Маленькие лапки ступали по его лицу, но он даже не пытался стряхнуть грызунов. Крысы не обращали на него внимания,
