а расчет вели на температуру плюс четыре — плюс пятнадцать. При замерзании смесь сильно ухудшается.
— А что рук вы до сих пор вязать не научились, здесь кто виноват? Тоже Скворцова? Или Галкина? Детский лепет, лейтенант. Черт! Очнулся, развязался. Хорошо, что не ушел.
— Виноват, товарищ полковник.
— Ох, Мержев… Взяли всех?
— Так точно, всех. Восемнадцать человек, строго по списку.
— Покойников, надеюсь, нет?
— Один в реанимации. Пытался топором махать, ну и… Помрет, наверно. А так все в лучшем виде. Тепленькие — и бычки, и телки.
— Ты с телками пока повремени, лейтенант. Ты уже один раз провел исследование.
— Так точно, повременю. С кого серию начнем?
— Все равно. Начни с того, что очнулся.
— Слушаюсь.
— Отставить. Он, видимо, из всех самый крепкий. Пустишь его на эксперименты бис. Начни с первой бирки.
Женька цокал о металлическую дверь пуговицей: костяшками пальцев по заклепкам много не настучишь. Продолжалось это недолго; шагов за дверью он не слышал. Она просто отворилась, и за ней появились два мордастых санитара. Почему-то сразу было ясно, что это санитары и что дружеская улыбка, которую старательно готовил Женька, здесь абсолютно не поможет. Голова одного из них была начисто выбрита.
— Ребята, что у вас тут за дела… — у самого лица Женьки мелькнула рука с баллончиком, он автоматически перехватил запястье и крутнул болевой. Дальше думать было некогда. Уклонившись от удара в подбородок, Женька провел короткий прямой в переносицу, пропустил косой в печень, но боли не почувствовал, не успел, левая его рука, всю жизнь бывшая сильнее правой, уже въехала второму в солнечное сплетение и дальше — сцепленными в замок руками по хребту… Ноги мордастого подкосились, и он грянулся оземь. Что-то выпало у него из носа и покатилось в угол.
Прямо на него по коридору бежали еще трое, а первый санитар уже начинал подниматься. Женька вытащил баллончик из его бессильной еще руки. Нервно-паралитический? Сука. Ладно, проверим. Он пшикнул в бритый загривок и быстро развернулся к набегающей тройке.
Газ не действовал. Санитары не отключались. Понадеявшись на баллончик, Женька пропустил два лишних удара и потерял нить боя. Он неплохо уклонялся, кого-то сшиб, провел подсечку, кому-то въехал за ухо, но всех уже не контролировал. Через несколько секунд его сбили с ног и, когда он попытался встать, прыснули газом в лицо.
Все исчезло.
ГЛАВА 2
Фред перевернул бумажный листок и воткнул его за обои, на прежнее место. Настоящий тайник — не заметишь, пока плечом не обопрешься. И вся эта дурацкая запись определенно сделана его рукой. Пузатенькие буквы аккуратно перетекали одна в другую. Вот только когда он эту чушь написал? Пьяный был, что ли?
Фред усмехнулся. Он втайне гордился своей усмешкой, иногда репетируя ее перед зеркалом. Это не то, что лягушачье кваканье Сэма — в усмешке Фреда сразу заметен интеллект. Он усмехнулся еще несколько раз и едва не сорвался на довольный гогот. Хватит.
По правилам внутреннего распорядка листок давно уже нужно отнести угловому. Все вопросы сота решаются через него. Но Фред не такой дурак, чтобы самому себе занижать пункты. Он вспомнил белое лицо Чарли, когда тестер на контроле показал ноль.
Эту задачку он будет решать сам.
Ему нравилось решать задачки. Он непрерывно решал их на работе и получал от этого такое удовольствие, что и в свободное время часто думал над какими-нибудь пустяками, стараясь догадаться что, почему и как. Так много думать, конечно, было ненормально. Скрывая эту свою слабость к развлечениям, для сота Фред оставался просто Шестым программистом.
Он несколько раз перечитал текст письма, стараясь вникнуть в него, как в головоломку. Не получилось. Некорректность условия раздражала его, и неясное чувство тревоги не давало выстроить всю цепочку. Данные, на которых основывалась эта задача, противоречили друг другу, исключая любое решение.
Если, конечно, не принимать всерьез этот бред с подписью: «Твой матричный. Третий оператор Фред».
Фред вышел в коридор, достал пачку и ловко выщелкнул из нее сигарету. Раскосые глаза Сэма пристально смотрели на него сквозь зеркальные блики бронированного стекла. Фред равнодушно отвернулся. Щелкнул запонкой. Прикатился робот-служка; Фред приложил к счетчику свой браслет и вынул из тележки холодный бренди. Опрокинул стопку, глубоко затянулся и вернулся в комнату, плотно затворив дверь.
Он не стал больше пить: не хотел туманить голову, хотя обычно выпивал еще две или три стопки. Надо было что-то решать, и решать до прихода Хью. Говорить с ним о письме не стоило. Что-то во всем этом было неприятное. Как будто из гладкой, красивой стены — из самой ее середины — вдруг вылез большой червяк.
Пластик жесткий, он не гниет и гнить не должен. Червяк питается мякотью и гнилью. Живет в яблоке или других плодах. Червяк в пластике не живет и вылезти из него не может. Странная, ненормальная ассоциация.
Что-то тут было неправильно.
Фред уже умащивался перед экраном, когда дверь его комнаты отворилась и на пороге возник Хью. Темные от масла руки слегка дрожали. Как обычно, Фред протянул ему открытую утром пачку, и Хью, как обычно, кивнул, опуская ее в нагрудный карман. Ему вечно не хватало сигарет, а у Фреда, наоборот, каждый день оставалось несколько штук.
Хью плюхнулся в кресло и выложил ноги на полированный столик с черно-белыми клеточками. Ни один из них уже не помнил, что он предназначен для игры в шахматы.
— Мэй сегодня совсем плохая.
У Фреда окончательно испортилось настроение. Что за день, одно к одному, невозможно нормально отдохнуть.
— Что значит совсем?
— Протянет два-три дня, не больше. А скорее всего, уже завтра. Или через день.
«Ладно, завтра я еще успею», — подумал Фред и немного успокоился. Дальше чем на два дня он свою жизнь обычно не планировал. Не имело смысла. Если что-то в ней и менялось, то менялось как-то само собой, независимо от его расчетов.
Он хмыкнул что-то нейтральное и снова задумался о письме. Корявый палец Хью с обломанным ногтем вдавил в панель кнопку вентилятора, и под потолком еле слышно загудело. Табачный дым рассеялся, потянуло свежестью и запахом мокрых цветов. Фред знал, что это ландыши, поскольку сам программировал кассету. Хотя сам он, конечно, никаких цветов не видел. Никогда.
— Мне она нравилась намного больше, чем остальные. — Хью устало закрыл глаза. — Может, попробовать ее научить?
— Да ты что? — Фред даже привстал от возмущения. — Хочешь в первый сот, на сортировку биомассы?
— Нет, конечно… Что-то я, действительно…
— Это же психология, это стиль! Мозг! Этому нельзя быстро научиться. Она себя и нас погубит.
