— Так как? Мы побеждаем?
— Мы победили, — ответил Гарроуэй.
Без церемоний он взбросил руку к шлему, держа равнение на флаг, и опустил ее, стоило флагштоку занять вертикальное положение и утвердиться на месте.
— Ура! — сказал Нокс. — И что нам осталось?
— А это, боюсь, еще предстоит выяснить.
— Ну, не знаю, — сказала Эллиотт, с явственно различимой усмешкой в голосе. — Эти двое, швыряя пиво за борт, оставили один ящик. По крайней мере, он у нас есть!
Гарроуэй рассмеялся:
— Немало, парни! Немало!
За его спиной, в лучах марсианского солнца, реял американский флаг.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Звонок раздался, когда Кэтлин, сидя на полу в кабинете, играла в шахматы с двенадцатилетним Джеффом Уорхерстом. Стефани Уорхерст заговорила еще до того, как вошла в комнату:
— Кэтлин! — Голос ее звучал озабоченно. — Монти на видеосвязи, из Пентагона. Говорит — по специальной линии. Не знаю, что ему от тебя нужно.
— Неважно, миссис Уорхерст. Можно перевести его в гостиную?
— Конечно, дорогая. Я переведу.
— Эй, Кэтлин? — окликнул ее Джефф, подняв взгляд от доски.
— Что?
— Ты тоже когда-нибудь пойдешь служить в морскую пехоту, как деда с… папкой?
Неожиданный вопрос застал ее врасплох. Конечно, Кэтлин много думала об этом, а после возвращения из Японии вновь вернулась к этой мысли. Но…
— Не знаю, Джефф, — ответила она. — А тебе зачем?
— Не знаю. Просто интересно. Вот погоди, я тоже стану морским пехотинцем! И тогда пусть только эти ооновцы сунутся!
На подобное утверждение ответить было нечего. Поднявшись, Кэтлин направилась следом за миссис Уорхерст.
— Эй, Кэтлин! — добавил Джефф.
— Ну что?
— Просто хотел тебя предупредить. Ты ферзя теряешь.
Она усмехнулась:
— Посмотри получше. Если возьмешь ферзя, получишь мат в пять ходов.
— Как? — Джефф поднял на нее недоверчивый взгляд.
— Иногда жертва фигуры дает огромное преимущество. Посмотрим, успеешь ли ты просчитать комбинацию до моего возвращения.
Гостиная Уорхерстов была просторной, роскошно меблированной комнатой, с круглой софой посредине и дисплеем «хитачи», занимавшим буквально целую восьмиметровую стену, от пола до потолка. Усевшись за столик, Кэтлин сдвинула крышку, прикрывавшую клавиатуру, сенсорный планшет и джойстики, и нажала клавишу приема.
На дисплее возникло огромное морщинистое лицо Монтгомери Уорхерста.
— Привет, Кэтлин, — сказал он.
Кэтлин уменьшила изображение, чтобы не чувствовать себя точно перед марсианским Ликом.
— Доброе утро, генерал, — ответила она. — Чем могу служить?
— Кэтлин, ко мне только что поступил чертовски странный звонок… через одного старого друга, нашего посла в Японии. Похоже, один из его японских друзей хочет связаться с тобой, но из-за войны и всякого прочего ему приходится прибегать к разным окольным путям.
Сердце Кэтлин замерло. Японский друг? Но… нет, это не может быть Юкио! Отец его — тот вполне может дружить с американским послом. Но — не сам Юкио.
В ту же секунду ей стало ясно, от кого этот звонок и о чем он.
— Словом, мы устроили для него специальный канал. Это… это японский министр международной торговли и индустрии. Будешь с ним говорить?
Кэтлин похолодела. Будто не она сама, а кто-то чужой, посторонний и далекий, ответил за нее.
— Буду.
— О’кей. — Генерал повернулся к другому экрану — Переключаю вас, сэр.
Секунду спустя на экране появился вовсе не Исивара, но — молодой человек, сидевший, скрестив ноги, на татами, за низеньким столиком с ПАДом. Это был
— Доброе утро, мисс Гарроуэй, — сказал он с едва уловимым акцентом, официально кланяясь ей.
Поднявшись, Кэтлин поклонилась в ответ:
—
— Благодарю вас, хорошо. Министр просит вас уделить ему немного времени, если вы будете столь любезны.
— Конечно же. Я буду рада побеседовать с ним.
Желудок сжался в тугой холодный комок, на глаза навернулись слезы. Она медленно опустилась на софу, затем соскользнула на пол, встав на колени за столиком.
О, господи, нет! Только не Юкио! Только не Юкио…
На экране появился Исивара в шелковом халате, сидя за точно таким же, как у его секретаря, столиком с ПАДом. Комната за его спиной была почти пуста. Интересно, что думает он о гостиной за ее спиной, полной мебели, богато декорированной, совершенно западной? Что ж, ему не привыкать общаться с западными
Интересно, что сказал бы об этом отец?
С легким изумлением Кэтлин отметила, что одна из ниш в стене за спиною отца Юкио занята ее подарком — изящной, элегантной моделью истребителя «Инадума», точно маленькая черно-белая стреловидная рыбка восседавшего на спине китоподобного носителя «Икадути».
—
Он обращался к ней, как к младшему другу, спрашивая, как она поживает.
—
— Я… в добром здравии, Кэтлин-сан, — сказал министр, перейдя на английский. — Но, боюсь, у меня для вас очень дурная новость. Девять дней назад Тосиюки-сан… не вернулся с задания.
Каким-то самой ей непонятным образом она сумела сохранить на лице такое же бесстрастное выражение, как у него.
— Мне очень жаль слышать это, Исивара-сама. Гибель вашего сына…
Исивара улыбнулся. Кэтлин вздрогнула, но тут же вспомнила, что в Японии улыбка, безмятежное лицо должны прятать за собой любые, пусть самые неприятные, чувства. Взглянув в его глаза, она увидела в них
