же руки натирали его пахучими маслами и разминали мышцы. Временами Олег ощущал себя ребенком. Правда, довольно активным «ребенком». Сексуальные игры, которыми развлекали его козоногие прелестницы, были весьма интенсивными. К собственному удивлению, Саянов не чувствовал себя изнуренным. Его потенциал возрос под стать требованиям его нимфоманок-соложниц.
Различать своих «подружек» Олег научился не сразу. Уж очень они были похожи. Сексуальные привычки у них тоже были одинаковые. И довольно однообразные. Количество имело явный приоритет над качеством.
Помимо подружек-нимфоманок в пещере, где теперь жил Саянов, имелись и другие обитатели. Но они, похоже, интереса к Олегу не проявляли.
Если оценивать ситуацию с чисто животной точки зрения, жилось Саянову не так уж плохо. Все потребности его тела были удовлетворены. Кормили его вкусно, разнообразно и много. Причем такой пищей, какую он никогда прежде и не пробовал. Кое-что Саянов опознавал: фрукты в сладком молоке, шарики из тертых орехов с медом, сырую рыбу с побегами папоротника… Но это были только компоненты сложных блюд, которые подносили Олегу женские руки.
Поначалу Саянову казалось, что в пещере холодновато. Но всерьез окоченеть он не успевал, потому что стоило ему замерзнуть, как рядом неизменно оказывалось горячее тело козоногой. А потом он и вовсе перестал чувствовать холод. Привык, наверное.
Еще одной приятной неожиданностью было отсутствие насекомых. И это в тропиках, где одних только тараканов десятки видов.
Определить, как долго длится его подземное заточение, Саянову было непросто. Чувство времени пропало напрочь. Олег ел, спал и совокуплялся. Именно эти действия определяли ритм его жизни. Если в ней был ритм. Нельзя сказать, что ум Саянова пребывал в спячке, но для серьезного анализа происходящего ему не хватало данных. Он знал, что существа, захватившие его, не люди, а этакие очаровательные сатирочки женского пола. Но кто они? Откуда взялись? Каковы их цели? Судя по поведению, смысл их жизни состоял в том, чтобы пылко совокупляться с ним, Олегом Саяновым. Интересно, как они жили до его приезда на остров? Порой у Олега возникало ощущение, что их главная цель – получить от него как можно больше семени. Стоило ему кончить – и козоногая теряла к нему интерес… Пока его соответствующий орган вновь не приходил в рабочую форму. Никаких внешних проявлений оргазма Олег у козоногих не замечал. Равно как и желания продлить процесс. К попыткам Саянова их приласкать красотки относились довольно равнодушно. Хотя и не препятствовали. Посредством тактильного исследования Олег выяснил, что кожа у его подружек сухая, горячая и гладкая. Волосы – мягкие, но порядком спутанные. Расчески здесь были не в ходу. То, что росло у них в паху, практически не отличалось от человеческой «растительности», бедра были совсем гладкие, а вот голени покрывал густой мягкий пушок.
Физически козоногие были намного сильнее Саянова, но с тех пор, как он принял их правила игры, к насилию они больше не прибегали. И пахло от них отнюдь не козлом, а очень даже приятно. Особенно – в процессе интимного общения. Феромоны, надо полагать.
Отсутствие света способствовало обострению второстепенных органов чувств. Например, свое место в пещере Олег научился находить по запаху. Слух его тоже обострился необычайно и теперь стал главным средством ориентации в пространстве. Саянов пришел к выводу, что жизни его ничто не угрожает. Если бы его собирались убить, вряд ли обслуживали бы так тщательно.
Правда, Саянов читал, что у всяких первобытных народов была практика жертвоприношений, в соответствии с которой пленников, перед тем как отправить в лучший мир, жаловали по-царски.
Поразмыслив, Олег решил отнестись к ситуации фаталистически. То есть – будь что будет. И взялся за систематическое исследование места заточения и его обитателей.
Пещера была огромна. Не менее сотни шагов в поперечнике. Выхода из нее Олег не обнаружил, хотя искал очень старательно, потому что знал: выход есть. Иначе как он тут оказался? Однако единственным обнаруженным «отнорком» был тот, что вел к отхожему месту и заканчивался щелью, через которую вытекал ручей. Размеры щели были таковы, что покинуть через нее пещеру мог бы средней упитанности суслик.
Бродя во тьме по пещере, Саянов постоянно натыкался на ее обитателей, вернее, обитательниц. С формами весьма впечатляющими или более скромными, повыше и поменьше ростом. Некоторые были совсем девчушки. Стоило Саянову прикоснуться к какой-нибудь из обитательниц пещеры – и козоногая замирала в неподвижности до тех пор, пока Олег оставался рядом. Он выяснил, что может трогать их без всякого стеснения, и по ряду признаков определил: многие не прочь познакомиться с ним поближе.
Но ни одна не тронула его и пальцем, а стоило его собственным движениям стать слишком вольными, как тут же появлялась одна из соложниц Саянова и уводила «собственность» подальше от соблазна. Олег был почти уверен: «хозяйки» по очереди караулят его.
А вот мужики ему ни разу не попадались. Может, они живут в другой пещере? Судя по поведению его соложниц, партеногенез не был популярен среди обитательниц пещеры.
Вскоре Саянов по запаху не только узнавал своих «хозяек», но и более того – мог сказать, зачем они приближаются к нему: покормить, поухаживать или порезвиться.
Огорчало, что они не желают с ним разговаривать. Как всякий нормальный ученый, Олег мог загрузить свой мозг и без посторонней помощи. Но иной раз хочется просто поговорить. Тем более ему было известно, что козоногие неплохо болтают по-русски. Более того, ему еще при первом знакомстве было заявлено, что им «ведом язык всего живого». Да и вообще, Саянов был совсем не прочь узнать, откуда взялись эти очаровательные полиглотки. Но козоногие обращались с ним примерно как его брат – с девочкой из «эскорта». По принципу: «заткнись и в койку». Обидно, однако.
Между собой козоногие болтали на языке, которого Саянов не понимал. Иногда ему казалось, что он улавливает отдельные слова… Но не более.
А вот интонации говоривших он научился различать очень хорошо. И убедился, что, несмотря на ангельскую красоту, нрав у обитательниц пещеры далеко не ангельский. По крайней мере четыре раза за время пребывания в пещере Саянов слышал звуки, в которых можно было безошибочно признать шум драки. И два раза это происходило совсем рядом. Возможно, из-за него? Получить ответ на этот вопрос было не у кого.
Стены пещеры были сухие и гладкие. На каменном полу повсюду валялись охапки свежей и уже подсохшей травы. В центре пещеры высилось несколько колонн неправильной формы. Они наталкивали на предположение, что пещера – искусственная. Вот только гладкость этих стен была какая-то слишком уж совершенная: никаких следов инструмента.
Первое время Олег очень много спал. Просыпался, лишь когда «владелицы» будили его. Позже сонливость прошла, и все свободное время Олег мог предаваться собственным мыслям. И – планировать бунт. Впрочем, дальше планов дело не шло. Даже зрячий и вооруженный, он вряд ли сумел бы противостоять одной-единственной козоногой. А уж слепой и безоружный… Впрочем, он пытался бороться: отказал в близости своим соложницам!
Те, однако, не стали применять силу. Просто оставили Саянова в покое. На некоторое время. И «крепость» пала. Собственная плоть потребовала прекращения бунта.
Время шло. Судя по отросшей щетине, Олег провел здесь не меньше месяца. И – никаких перспектив обрести свободу.
Саянов уже перестал надеяться, что в этом раю для хряков-производителей когда-нибудь что-нибудь изменится, когда вдруг случилось чудо. Олег прозрел!
Вообще-то слово «вдруг» не совсем точное. Процесс прозрения происходил постепенно.
Сначала в окружающей тьме появились тени, потом – смутные движущиеся фигуры, и наконец, однажды, проснувшись, Саянов убедился, что отчетливо видит все вокруг. Правда, сначала открывшийся ему мир был черно-белым, краски появились много позже, но даже черно-белый мир был намного лучше темноты.
Теперь, когда Олег мог видеть, он понял, отчего не смог найти выхода.
Выходы были. Даже несколько. Но располагались они на двух-трехметровой высоте.
Сама же пещера оказалась вовсе не такой грандиозно-огромной, как ему казалось сослепу. Хотя и далеко не маленькой. Впрочем, многие вещи он представлял правильно. Родник, бивший из расщелины в круглую чашу, колонны (явно искусственного происхождения)… Даже число обитательниц Олег определил
