Каллаген выключил лампу, и мы вышли из морга.
Прислонившись к стене и закурив сигарету, я рассказал Каллагену о ночном заплыве Даллинга и его гибели ранним утром. Как я и ожидал, ему не стало легче от этой информации. Мои слова падали в тишину, которую распространил вокруг себя покойник. Последние клочки зеленоватых сумерек отступали перед тяжелой волной тьмы, накатывающейся через крыши домов. Я уже не видел Каллагена — только темный силуэт на фоне стены и огонек сигареты, то и дело разгоравшийся под широкими полями шляпы.
Два ярких пучка света от фар пробежали под подъездной дорожке и уперлись в черную стену ночи.
— Бьюсь об заклад, это патрульная машина, — сказал Каллаген и двинулся к углу здания.
Через его плечо я увидел, как из машины шерифа вылез Марио Тарантини. Он прошел в свете фар, ведя за собой свою тучную мать. Я отступил в темноту, давая им дорогу, и вошел в дверь следом.
Каллаген снова зажег лампу. Марио вперил взгляд в лицо мертвеца, миссис Тарантини тяжело оперлась на плечо сына. Синяки у него на лице приобрели зеленовато-желтый оттенок. Люди и море обошлись одинаково жестоко с двумя братьями. Возможно, именно об этом и подумал сейчас Марио, судя по выражению его глаз. Они были мрачны и насмешливы.
— Да, это Джо, — сказал он наконец. — Разве вы сами не видите?
— Нам нужно было свидетельство родственника, чтобы все было по закону. — Каллаген снял шляпу и принял торжественный вид.
Миссис Тарантини молчала, лицо ее было почти бесстрастно. Внезапно она вскрикнула, словно только сейчас осознала происшедшее.
— Это он! Сыночек мой, Джузеппе. Он мертв, мертв! Принял смерть без покаяния, бедный мой мальчик. — Взгляд ее больших темных глаз был устремлен куда-то вдаль, точно она увидела низвергнутую в ад душу сына.
Марио смущенно посмотрел на Каллагена и дернул мать за руку.
— Успокойся, мама.
— Смотри на него, смотри! — истово воскликнула она. — Слишком умный был, к мессе не ходил. Столько лет без исповеди! А теперь посмотри на него, на моего мальчика, моего Джузеппе. Смотри на него, Марио.
— Уже посмотрел, — процедил тот сквозь зубы. Он грубо потянул мать за собой. — Пошли, пошли отсюда.
Но та вцепилась в мертвого сына и не желала уходить.
— Нет, нет, я останусь здесь, с моим несчастным мальчиком. — Она что-то зашептала мертвецу по- итальянски, но ответом ей было молчание.
— Вам здесь нельзя оставаться, миссис Тарантини, — пробормотал Каллаген, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Доктор сейчас будет делать вскрытие, вам не надо на это смотреть. Я вас прошу, не настаивайте!
— Она не настаивает, — сказал Марио. — Пойдем, мама, ты уже вся испачкалась.
Она позволила оторвать себя от трупа. Подходя к двери, Марио задержался передо мной.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Отвезти вас домой, если не возражаете.
— Мы поедем с помощником шерифа. Он хочет задать мне несколько вопросов.
Миссис Тарантини посмотрела на меня как на пустое место. Она была спокойна. Как бывают спокойны мертвецы.
— Ответь сначала на пару моих, — сказал я Марио.
— С какой стати?
Я подошел к нему вплотную.
— Здесь могу объяснить тебе только по-мексикански.
Он улыбнулся, но улыбка получилась вымученная. Он метнул нервный взгляд в сторону Каллагена, который направлялся к нам.
— Ладно, Арчер, валяй.
— Когда ты видел брата в последний раз?
— В пятницу вечером, я тебе уже говорил.
— Тогда он был в этой одежде?
— В пятницу? Да, в этой. Я бы и не узнал его, если б не одежда.
За его спиной послышался голос Каллагена.
— Значит, никаких сомнений нет? Вы узнали своего сына, миссис Тарантини?
— Да, — глухо сказала она. — Я узнала его. Как мне не узнать моего мальчика, которого я выкормила собственной грудью?
— Отлично! То есть я хочу сказать, большое вам спасибо. Мы благодарны вам за то, что вы смогли приехать сюда, и вообще… — Неодобрительно посмотрев на меня, Каллаген вывел мать и сына из морга.
Когда они отошли достаточно далеко и уже не могли нас услышать, он резко повернулся ко мне:
— Чего вам еще не хватает? Я знал этого парня — настолько, чтобы сейчас его не оплакивать, — и я говорю вам, что это он. И, уж конечно, его мать и брат не могли ошибиться.
— Просто у меня возникла одна мысль, которую надо было проверить.
— Беда с вами, с частными детективами, — проворчал он. — Вечно вы что-то выискиваете, наводите тень на ясный день.
32
Открылась внутренняя дверь, и на пороге появился невысокий толстенький человечек в полосатой рубашке.
— Вас к телефону, — сказал он Каллагену.
Слегка шаркнув черными блестящими ботинками по цементному полу, человечек мотыльком порхнул к столу, на котором лежал труп.
— Ай-яй-яй, — запричитал он, обращаясь к мертвецу. — Как тебя попортило-то! А доктор тебя еще больше попортит. Но ты не горюй, потом я тебя подлатаю. Все будет в лучшем виде, даю тебе слово. — В тишине морга голос его лился, словно струйка сладкого сиропа.
Я вышел на улицу и закурил сигарету. Она успела догореть до половины, когда ко мне присоединился Каллаген. Глаза у него возбужденно блестели, щеки порозовели.
— Вы что, хватили бальзама для мертвецов? — спросил я.
— Телетайп из Лос-Анджелеса. Могу и вам рассказать, если обещаете держать язык за зубами. — Я хотел остановить его, но не успел. — Банду Даузера замели! — сказал он. — Накрыли с такой кучей героина, что хватило бы всему городу закайфовать. Здорово поработали ребята из окружной прокуратуры!
— Потери есть? — спросил я, подумав о Колтоне.
— Ни единого человека. Те до того обалдели, что вели себя как ягнята. И вот кое-что специально для вас: Тарантини, оказывается, работал на синдикат. Был подставным лицом Даузера в «Арене» — прямо здесь, в городе. Вы ведь искали за что уцепиться? Получайте свою зацепку.
— Поразительно! — воскликнул я.
Во двор въехала машина и, обогнув угол здания, остановилась рядом со входом в морг. Из кабины вылез человек с медицинским саквояжем.
— Извините, что так поздно, — сказал он Каллагену. — Роды были долгие, а потом я еще заскочил перекусить.
— Клиент ждет, — сообщил Каллаген. Он повернулся ко мне. — Это доктор Маккатчен. Мистер Арчер.
— Сколько на это уйдет времени? — спросил я доктора.
— На что?
