— Молчи, не время…
— Почему?
— Рабы грызутся между собою…
— Спартак силен… Ветераны Суллы…
— Ни ты, ни я, ни ветераны — никто не пойдет с невольниками… — И Цетег отошел от Катилины.
Мульвий и Сальвий, пробираясь в Фурий, узнали от рабов, что Спартак находится в окрестностях города, собираясь выступить в поход.
Лагерь спал, когда они, подойдя к его воротам, были остановлены окриком часового:
— Кто такие? Сбежался караул.
— Видеть вождя, — сказал Мульвий. — Мы воины Сертория.
Имя великого популяра гремело по всей Италии, и караульный начальник, старый раб, с лицом, обезображенным шрамом, решил сам отвести пришельцев к вождю.
Спартак не спал. Он задумчиво полулежал на львиной шкуре, и пламя светильни освещало его мужественное лицо, голубые глаза и густую рыжую бороду. Рядом с ним сидела его молодая жена. Она славилась в лагере знанием мантики и предсказывала рабам будущее, дарила камешки, предохранявшие якобы от стрел и ранений.
Караульный легат, — не раб, а римлянин, — полуодернул полу шатра, заменявшую дверь, и выкрикнул:
— Вождь, два серторианца…
— Пусть войдут, — приподнявшись, сказал Спартак и сел на шкуре.
Глядя на старика и юношу, он молчал, ожидая, когда они заговорят первые.
— Слава вождю, да сохранят милостивые боги его жизнь! И слава борцам за свободную жизнь!
— Слава Серторию и его воинам, — отозвался Спартак.
— Вождь! Серторий убит предательской рукой, а войска разгромлены Помпеем… Тысячи погибли, сотни бегут… Бежали и мы… Прими нас в ряды конников или пехотинцев…
— Серторий погиб? — с горечью прошептал Спартак. — А я так надеялся на него… — И, помолчав, спросил: — Какую должность занимали вы в легионах Сертория?
— Вождь, я был префектом конницы, а Сальвий — моим помощником…
— Завтра вы получите такие же должности в отряде фракийской конницы… И да помогут нам боги!..
— Вождь, я римлянин, а сын мой — ибериец…
— В рядах рабов сражаются разные народности: римляне, греки, фракийцы, сирийцы, кельты, германцы… Их объединяет общая цель — свобода, стремление стать людьми…
— Вождь, такие же идеи провозглашал Серторий…
— Ты хочешь сказать, что и нам не устоять? Мульвий молчал, не решаясь спросить, верны ли слухи о раздорах среди восставших.
— Говори! — вскочил Спартак, и его мощная фигура заняла, как показалось Мульвию, половину шатра. — Малодушным здесь не место!
— Вождь, ты знаешь: сила — в единении, а в ваших рядах вражда и разногласия…
Спартак опустил голову, но тут же поднял ее.
— Пусть наше единство распалось, но мы скорее умрем, чем покоримся!
В его словах звучала такая твердость, что Мульвий и Сальвий, взволнованные, растроганные, бросились к вождю и, целуя его руки, воскликнули:
— Победа или смерть в бою!
XII
Сенат приказал претору Крассу подавить мятеж Спартака.
Призвав в войска даже престарелых воинов, претор выступил во главе шести легионов, надеясь при первом столкновении раздавить полчища варваров.
Остановившись на рубеже Пиценума и Кампании, он дожидался Спартака, который шел на юг Италии.
Разведывательный отряд, отправленный накануне во главе с молодым Катоном, возвратился лишь на третьи сутки, захватив юношу. Красс сам допрашивал пленника.
— Отчего Спартак не перешел через Альпы?
— Не знаю, господин!
— Говори, иначе прикажу пытать, — спокойно сказал полководец и повелел Катону позвать палача.
Вошел волосатый галл с двумя подручными — они несли железные орудия, длинные иглы, веревки.
— Скажешь?..
Побледнев, юноша упал на колени.
— Господин мой, точно я не знаю… Но в лагере говорили, что богатые земледельцы не хотели поддержать сто…
— Земледельцы Циспаданской Галлии?
— Они.
— Куда идет Спартак?
— На юг, господин мой, чтобы переправиться в Сицилию…
— И там поднять мятеж?
— Не знаю… Говорили, что оттуда он вывезет рабов на родину…
Красс рассмеялся.
— Могилой их будет Италия, — резко сказал он, — Взять его, — указал он на пленника, — отрубить голову!..
Спартак подошел ночью. Фракийская конница Мульвия, поддержанная отрядами сирийцев и греков, разбив передовой легион римлян, расчистила путь рабам, и Спартак устремился в Луканию, двигаясь большими переходами.
Разъяренный Красс, повелев децемвировать легион, потерпевший поражение (было казнено палками, по жребию, около четырех тысяч воинов), последовал за рабами. Он гнался за ними, не давая отдыха своим войскам, и, настигнув отходящие легионы, разбил их. Завязались мелкие стычки с переменным успехом для обеих сторон. Сальвий тревожил римлян внезапными налетами: то отобьет обоз с продовольствием, то угонит лошадей и быков, то снимет ночью часовых, перебьет дозоры…
Жаркое лето проходило в бесплодном затягивании войны. Красс негодовал. Сенат беспокоил полководца приказаниями кончать войну, удивляясь, что претор не в состоянии усмирить полчища варваров. Красс упал духом. Угнетенный, сомневаясь в своих силах, он послал гонцов в Испанию, умоляя Помпея помочь ему. Но вскоре пожалел об этом. «Если он придет мне на помощь, то победу несомненно присвоит себе», — думал Красс, проклиная свою поспешность. — Нет, я должен победить Спартака до прибытия Помпея!»
Он двинулся в поход и, ведя стремительные налеты на разных участках, уничтожил около двенадцати тысяч рабов и оттеснил Спартака в Бруттию, к Регийскому полуострову.
Здесь римский претор остановился и приказал легионариям рыть от моря и до моря огромный ров, длиною в триста стадиев, шириною и глубиной в десять локтей, воздвигать высокую стену и сооружать вал, чтобы не допустить возвращения мятежников на север.
