слова.
— А промедление может быть опасно для королевства, волшебник, — уколола его королева Яльда.
— У нас остается еще пять дней, Ваше Величество.
— Если вы станете дожидаться утра, у нас останется только четыре дня.
— Поверьте мне, Ваше Величество… — настаивал Кедригерн. После откровенного зевка, который тут же был повторен Принцессой и принцем Миддри, волшебник продолжал: — Первым делом с утра я переговорю с королевским врачом. А затем осмотрю Его Величество — если он не будет спать.
Яльда окинула сердитым взглядом всех троих. Наконец она пробурчала:
— Хорошо. Вы свободны. Завтра я разбужу вас с первым криком петуха, волшебник, — вас и вашу искусную спутницу.
Принцесса не произнесла ни слова, пока они не остались одни в отведенной им комнате, куда она вошла широкими шагами, сжав губы и сузив глаза. Когда дверь закрылась, она обернулась к Кедригерну.
— Эта королева сама заслуживает проклятия, и я готова произнести его! Никогда в жизни мне не доводилась видеть такую сварливую, грубую бабу! Если она думает, что я пальцем пошевелю, чтобы помочь…
— Дорогая, Яльда сбита с толку. Мы видели ее не с лучшей стороны, — начал Кедригерн самым умиротворяющим тоном. Он раскрыл объятия, пытаясь утешить Принцессу, но она взлетела на каминную доску и встала там, скрестив руки на груди и глядя вокруг холодным взглядом.
— Лучшая сторона? Ха! — сказала она, презрительно качая головой.
— Подумай, в каком она напряжении. Ее муж потерял разум, счастье сына в опасности, ее королевство…
— Так ли уж она заботится о счастье Миддри. Ты видел, как она с ним обходится?
— Да, но…
— Неудивительно, что он боится, как бы свадьбу не отменили. Он ждет не дождется, чтобы удрать из этого дома и от этой ужасной женщины!
— Я уверен, Миддри действительно любит Белсирину. Он при любой возможности восторженно говорит о ней.
— Разговоры. Всего лишь разговоры. Он просто хочет уехать отсюда. И, по правде говоря, его трудно винить, — заключила Принцесса. Она слетела с каминной доски и встала у раскрытого окна.
— Тогда мы должны сделать все возможное, чтобы помочь королю Тарпашу. Помочь ему — значит, помочь Миддри.
Принцесса летала взад и вперед перед окном, то и дело взмахивая крыльями, — она всегда так делала, когда глубоко задумывалась. Неожиданно она остановилась и сказала:
— А как с бедной девочкой? Оказать помощь Миддри — это прекрасно. Но Белсирине придется иметь дело с этой зубастой рыбой. Да и будущий ее муж не такой уж подарок.
— Вероятно, эта молодая леди знает, во что ввязывается, дорогая. Возможно, она влюблена. Возможно, она выходит замуж ради своего королевства. Не думаю, что нам следует вмешиваться в частные дела.
Принцесса не была в этом убеждена, но и она, и Кедригерн слишком устали, чтобы спорить дальше. Слуга принес им поднос с хлебом, сыром и фруктами, и они поели с большим аппетитом, потом улеглись в постель и мгновенно уснули.
Громкий стук в дверь разбудил их с первыми лучами солнца. Где-то неподалеку прокукарекал петух.
— Да. Да! Мы встаем! Встаем! — крикнул Кедригерн. — Перестаньте стучать!
— Королевский врач у себя в комнате, — объявил голос за дверью. — Я должен отвести вас к нему.
Невыспавшиеся, с припухшими глазами, Кедригерн и Принцесса поспешно оделись и поднялись следом за слугой по широким лестницам, прошли по длинным коридорам и по мрачному переходу, потом взобрались по узкой винтовой лестнице и наконец оказались в башне. В дверях комнаты, зевая, стоял дородный лысый человек с густой бородой, начавшей седеть.
— Волшебник Кедригерн, — объявил слуга.
Принцесса затрепетала крыльями, взлетела, повисла в воздухе на уровне взгляда слуги и резко сказала:
— Объявляйте о нас правильно, молодой человек. Волшебники Кедригерн и Принцесса, запомните это как следует.
— Вы умеете летать! — прошептал слуга хриплым от волнения голосом.
— И не только, — ответила Принцесса, спускаясь и становясь рядом с Кедригерном. — Ну, давайте, объявляйте.
— Волшебники Кедригерн и Принцесса, — сказал слуга. Выполнив свою миссию, он поспешно удалился.
— Прекрасно. Значит, вы волшебники. Вы не против, если я взгляну на крылья? — спросил врач.
— Я здесь не для того, чтобы меня осматривали, — с достоинством ответила Принцесса.
— Я только взгляну. Я хочу рассмотреть, как они прикреплены.
— Они не прикреплены, они мои.
— Послушайте, что касается короля… — начал Кедригерн.
— Боюсь, здесь я ничем не могу вам помочь, — ответил врач, не сводя глаз с Принцессы. — Вы говорите, ваши? Они растут у вас прямо из спины?
— Мы должны узнать, что случилось с королем Тарпашем! — раздраженно воскликнул Кедригерн.
— Не сердитесь на меня. Я не собираюсь строить из себя дурака.
— Каким образом вы будете строить из себя дурака, рассказав нам, что вы обнаружили?
— Я не обнаружил ничего. Во всяком случае, ничего по моей части. Вы волшебники — вот и помогите ему.
— Если вы ничего не обнаружили, почему сказали королеве, что нужно послать за волшебником? — продолжал допытываться Кедригерн.
— Потому что все это волшебство. Если вы скажете им, что случилось, они поверят вам, но если я… Впрочем, неважно. Просто избавьте меня от этого.
Принцесса слегка затрепетала крыльями, что тотчас привлекло внимание врача, и сказала:
— Если к королю не вернется разум, править будет королева Яльда. Разве это не прекрасно?
Лицо врача омрачилось. Он в волнении облизнул губы, но не произнес ни слова.
— Из нее выйдет прекрасный правитель. С сильной волей. Решительный, — продолжала Принцесса, улыбаясь.
Поняв намек, в разговор вступил Кедригерн:
— Она не допустит никакой бессмыслицы, можно быть уверенным. Она заставит людей придерживаться правил. Полетят головы.
— Обещайте никому не говорить о том, что я вам сообщу, — выпалил врач.
— Дорогой мой! Разумеется, мы обещаем, — горячо заверил его Кедригерн.
Понизив голос и быстро оглядевшись вокруг, врач сказал:
— Молния. Короля ударило молнией.
— Молнией? — недоверчиво переспросила Принцесса.
— Но ведь стоял ясный день. Все так говорят! — возразил Кедригерн.
— День был великолепный. Самый лучший за весь год. Да, я это знаю. Я сидел у окна, глядя поверх того самого дуба, около двух часов. Я не слышал никакого грома. И не видел молнии.
— Но вы сказали, что Его Величество был поражен молнией.
— Несомненно. Мне известны симптомы.
— Значит, вы подозреваете, что это магия.
— Разумеется. А вы?
