подспудный процесс внутренней эволюции вида Homo sapiens, и со временем планету заселили новые «титаны», более приспособленные к изменившимся природным условиям (на планете началась активизация вулканической деятельности).
Вторые Люди более интересовались миром вокруг, нежели самими собой; лишенные основополагающего подсознательного страха Первых перед собственным физическим несовершенством (и вытекающим из этого комплексом власти), гиганты-альтруисты были ближе своих предшественников к реальной утопии.
Но они оказались слишком хороши, чтобы уцелеть. Их неминуемая гибель явилась в облике захватчиков-марсиан. Современный читатель фантастики может не ухмыляться: шел 1931 год, и подобный сюжет еще не успел превратиться в расхожий штамп. Странные «электромагнитные существа» с красной планеты стали первым сигналом из далекого будущего земной цивилизации, когда разумной жизни, по Стэплдону-философу, будет тесно в каркасе материи! А вот Стэплдону-писателю нужна была трагедийная нота — жизнь может быть уничтожена другой жизнью, построенной на совершенно иных принципах.
Выведенные искусственно Третьи Люди были органичны Природе, управляли ею не с помощью костылей-технологий, а благодаря внутренним усовершенствованиям. Но будучи снова «полуживотными», не отделенными от природы культурой, они, в свою очередь, родили собственную противоположность. Четвертых — уже не людей, а кибернетических Великих Мыслителей, которые взбунтовались и уничтожили своих создателей. На смену им пришли Пятые Люди, чье физическое совершенство подчеркивалось совершенством духовным. За три тысячелетия своего существования они открыли науку наук — психофизику, иначе говоря, телепатию и прочие «сверхчувства», научились мысленно путешествовать в прошлое…
Ну а далее следует история Великого Исхода на Венеру после космического катаклизма, дальнейшая эволюция уже на Нептуне (дело в том, что Плутон был вычислен как раз в октябре 1930 года и пока оставался изящной гипотезой, не более) полностью трансцендентных существ, однако помнящих — как трогательно! — о нас, Первых. А что в финале?
Венец этой нескончаемой игры эволюции — Восемнадцатые Люди. И, вероятно, последние. Хотя их индивидуальная жизнь длится четверть миллиона лет, а физиология и психология обогатились настолько, что и полов-то теперь не пара, а девяносто шесть — завидовать, как выясняется, нечему. Межзвездные экспедиции с неопровержимостью установили, что других разумных существ в обозримой Вселенной нет. Более того, сама она в скором времени претерпит очередной катаклизм, в результате которого прекратится какая бы то ни было жизнь вообще. Единственное, что остается далеким наследникам земного разума — рассеять по умирающей Вселенной семена бессмертного духа, оставив будущим поколениям весть о себе…
Такая вот Книга.
Автор этой космической феерии написал еще несколько НФ-книг. В своеобразном романе- продолжении «Последние люди в Лондоне» (1932) он попытался прокомментировать современность, глянув на нее глазами одного из персонажей предыдущей книги. А в грандиозной эпопее «Создатель звезд» (1937), словно не удовлетворившись своими временными шкалами, рассказал уже историю самой Вселенной. И тем самым практически оставил современную ему научную фантастику без сюжетов и тем!
Несколько особняком стоят два романа — «Странный Джон» (1935), герой которого — мутант- сверхчеловек, строящий свою «персональную» утопию на тихоокеанском острове, и «Сириус» (1944) — последняя и самая «литературная» из всех книг Стэплдона, щемяще-грустный роман о псе, которого снабдили человеческим разумом.
Все эти годы Стэплдон не прекращал и своей кипучей общественной деятельности. Результаты ее, впрочем, оказывались противоречивыми — неслучайно перу Стэплдона принадлежит и автобиографический роман под характерным названием «Человек раздвоенный».
После окончания второй мировой войны он присутствовал на ежегодной встрече Британского межпланетного общества, куда был персонально приглашен Президентом этой организации — Артуром Кларком. И съездил в сентябре 1948 года во Вроцлав, где собирался Всемирный конгресс борцов за мир. А полгода спустя — в Нью-Йорк, на конференцию «Деятели науки и культуры — за мир во всем мире». Там же, в Нью-Йорке, Стэплдон в первый и единственный раз лично встречался с коллегами — американскими писателями-фантастами, среди которых его имя уже начало приобретать ореол легенды.
Под конец жизни он с головой погрузился в исследование мистического, или, как сейчас модно говорить, аномального. Смерть от сердечного приступа в сентябре 1950 года прервала работу над несколькими книгами сразу. Незавершенные и оттого еще более волнующие и загадочные «Четыре встречи» (воображаемые диалоги с Христианином, Ученым, Мистиком и Революционером) и «Открывая взор» вышли уже посмертно.
Олаф Стэплдон открыл взор многим. На место Человека в мироздании, на его возможное будущее. Подобно другим мыслителям своего времени, он не мог оставаться беспечным, но даже трагическая тема финала его «Последних и первых людей» не вносит в наши сердца безысходной тоски.
Во-первых, бесконечно далеко все это — вселенские катаклизмы, отнесенные в такую временную бездну, поневоле настраивают на философский лад. А кроме того… Когда слушаешь величавый трагический финал симфонии, слезы сопереживания — святые слезы искусства — подавляют слезы другие, вызванные страхом и отчаянием. А ведь последние страницы его романа полны музыки!
«Сам человек, в любой малой частичке своей — есть музыка, героическая тема, которая только подчеркивается грандиозным аккомпанементом из штормов и звезд. Человек в своем измерении вечно прекрасен в вечном ходе вещей. До чего же прекрасно быть человеком. Только осознание этого позволяет нам двигаться вперед с улыбкой в сердце, в мире с самими собой и с благодарностью нашему прошлому и нашей собственной дерзости. Ибо мы, по крайней мере, можем вслушиваться в эту прекрасную музыку, которая зовется человеком».
Научно-фантастические книги
7.
ПРИЗ ЧИТАТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ
В голосовании на приз читательских симпатий «Сигма-Ф» приняли участие 320 человек. Рассматривались, как обычно, только «бумажные» анкеты. Называем победителей.
Прежде чем познакомить вас с итогами голосования Большого жюри, предлагаем вспомнить недавний наш разговор с читателем Михаилом Хомяковым по поводу «вершин и холмов», состоявшийся в февральском «Фантариуме». Сейчас нельзя не подивиться прозорливости автора письма в редакцию, выбравшего в качестве аргумента три имени. И вновь посетовать на то, что в малой форме эти писатели выступают нечасто — правда, к счастью, почти всегда на страницах нашего журнала. Дались им эти романы…
