Ричард тем временем разглядывал за окном заброшенный индустриальный пейзаж. «Никто не видит этого. Никто, кроме меня одного».
Мимо пролетали разрушенные фабрики, склады, локомотивные депо.
«Понятно, кто вот-вот явится», — подумал он с внутренним вздохом.
И конечно, тут же явился Стальной Человек — железнорукий, удерживаемый магнитными силами в оранжевом городском небе. И конечно, он немедленно заметил Ричарда и уставился на него своими жгучими и внимательными глазами.
Ричард в смущении отвернулся, подобно дитяти, избегающему смотреть на взрослого, уже отправившего ребенка в кровать. Он сгорбился на своем сиденье, дергаясь и поджимая Тубы, а потом принялся подчеркнуто внимательно рассматривать почерневшие от дыма стены викторианских доходных домов, плети будлей, обвивавших трубы, старые доски объявлений, оклеенные выгоревшими и отстающими объявлениями о забытых продуктах (никто более и никогда не станет подклеивать сморщенные бумажные листки; всякий, кто пожелает подать объявление, может повесить его в небе, прибегнув к услугам Городского консенсуального поля).
— Если бы все это было устроено не для меня, — вслух произнес Ричард Пегг, глядя в непрозрачные очки, закрывавшие глаза Дженни, и старательно избегая взгляда Стального Человека. — То едва ли…
Он умолк.
Из-под мушиных очков Дженни выкатилась слеза… большая, подкрашенная тушью. Растроганный и потрясенный Ричард завороженно следил за тем, как она скатывалась вниз по правой щеке.
Вернув очкам прозрачность, Дженни принялась рыться в сумочке.
Но Ричард опередил ее: выудив растрепанный пакетик с салфетками из правого кармана своего анорака, он протянул его девушке.
Сняв с глаз очки, Дженни с улыбкой приняла салфетки.
— Спасибо, — проговорила она, извлекая одну из них и промакивая глаза, — огромное вам спасибо. Вы очень любезны.
Ричард рассмеялся.
— Там был невидимый человек, — продолжил он изложение заветных мыслей.
— Простите?
— На спине того оленя ехал невидимый человек… невидимка с рогами на голове.
Обыкновенно он никому не рассказывал о таких вещах, но Дженни явно была достойна высшего доверия.
— Bay, — отозвалась Дженни. — Похоже, это было действительно нечто особенное.
Ричард рассмеялся.
— Конечно, — проговорил он. — Потому-то Необходимость и разбудила меня. Момент атомной истины.
Дженни с улыбкой вернула ему салфетки. А потом снова полились слезы, и Ричард опять предложил пакетик и в очаровании, полный неосознанной им нежности, следил за тем, как Дженни снова промакивала глаза.
— Вот что скажу вам, — хлюпнула носом Дженни. — Я решила хорошенько провести время на Ямайке, что бы там ни твердили предчувствия. И я буду счастлива, несмотря ни на что. — Она улыбнулась. — Как по-вашему, можно мои слова назвать атомной истиной?
Ричард громко рассмеялся.
Из дальнего конца вагона донесся чей-то смех, не имевший ничего общего с Ричардом или Дженни, не имевший ничего общего с тем, что физически присутствовало вокруг.
— Спасибо, — снова произнесла Дженни. — Вы были очень добры ко мне.
Слезы ее высохли. Вернув Ричарду пакетик с салфетками, она улыбнулась ему еще раз и спрятала глаза под мушиными очками.
Ричард устроился поудобнее на своем сиденье, стараясь не смотреть на Ночного Человека, огромной совой парившего над темными полями и угрюмо взиравшего на него большими огненными глазами. Без унылого Ночного Человека вполне можно было обойтись, все-таки день прошел на редкость удачно.
Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ
© Chris Beckett, Atomic Truth. 2009. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2009 году.
ТИМУР АЛИЕВ, ЕВГЕНИЙ ГАРКУШЕВ
МУЛЬТИТРЕГЕРЫ
Огни большого города ярко сияли где-то вдалеке, изредка взблескивая, преломленные едва заметной трещиной на линзе очков. Я никуда не спешил, и все же два типа, идущие навстречу, мне не понравились. Активисты, не иначе. А что может быть хуже активиста-мультика?
— Привет, — поздоровался со мной один из них, рыжий, с торчащими дыбом волосами.
— Добрый вечер, — с нейтральной интонацией ответил я.
— Разрешите задать вам вопрос? — приступил к делу второй молодой человек, брюнет.
— Отчего нет? Спрашивайте.
— Что у вас на носу?
— Не понял.
— Какое устройство вы используете для корректировки зрения?
— А вы с какой целью спрашиваете?
— Можно подумать, вы не знаете, — фыркнул рыжий.
Знаю, отчего же не знаю? Патруль мультиков только и делает, что цепляется к прохожим, стремясь уличить их во всех смертных грехах. И часто удается — был бы человек, а статья найдется.
Я скосил глаза в сторону, размышляя, успею ли убежать. Узкая полоска старомодного асфальта между домами была почти не освещена. Крупные световые инфотабло с проспектов редко заглядывали сюда, а пара рекламных фонарей скорее создавала причудливые тени, чем освещала проулок.
Парни, которые меня остановили, явно ожидали подвоха.
Нарукавные рации-повязки, кроссовки на роликах, наносети в чехлах. Нет, убегать не стоит.
— Если вас так волнует устройство, которым я пользуюсь, и ваши базы данных не позволяют его идентифицировать, сообщу, что это диоптрический увеличитель, — я решил сымпровизировать на ходу.
Лица ребят, на первый взгляд, не блистали интеллектом, на настоящих инноваторов они не тянули. Максимум, активисты цезаристов. Так что у меня имелись приличные шансы запудрить им мозги. Правда, меня несколько смущал брюнет. Задав вопрос, он словно спрятался за спину рыжего и будто даже смотрел в сторону, но по его напряженной спине было видно: он внимательно прислушивается к беседе.
— Простое какое-то устройство, — проворчал рыжий, протягивая руку к моим очкам и явно намереваясь стянуть их с моего носа. — Примитивное.
— Полегче на поворотах, — я попятился. — Он настроен на мои биоритмы. Снимешь, вся настройка полетит. Два часа потом возиться. Жалобу подам за самоуправство.
— Жалобу, — скривился брюнет.
— Ну, если вы по-другому не понимаете?
Рыжий между тем разглядывал очки.
— Тонкая техника, — заметил он. — А с виду почти обычные стекляшки — я такие у своей бабушки помню.
— В этом вся фишка — под старину, — небрежно бросил я. — Стиль ретро.
