— Небо.., э-э… Люди попадают на небо? Старый ном покачал головой.
— Небеса. Не небо, а Небеса. Много Небес. Туда попадают только номы.
— Точно?
— Ну конечно, — усмехнулся Торрит. — А люди.., может, у них есть свои собственные небеса, тут я ничего не знаю. Но на наших Небесах им нечего делать, уж поверь в этом старику.
— А…
Торрит снова уставился на кубик.
— Мы остановились. Где мы? Масклин уныло посмотрел во тьму.
— Думаю, мне лучше пойти и все разведать, — пробормотал он.
Снаружи донесся свист, отдаленный гул человеческих голосов. Огни вдруг погасли. Раздался дребезжащий звук, щелчок, и все затихло.
Вскоре в кузове одного из замерших в молчании грузовиков послышалась какая-то непонятная возня. Из-под брезентового полога показался кусок веревки — не толще нитки. Он стал удлиняться, пока не коснулся заляпанного соляркой пола гаража.
Прошла минута, и вслед за веревкой из-под брезента вынырнула маленькая коренастая фигурка. Осторожно перехватывая руками, странное создание соскользнуло по канату вниз и замерло, прижавшись к полу. Если бы не тревожно бегающие глаза, его можно было бы принять за камень.
На человека оно было мало похоже. Несомненно, у него было точно такое же количество рук и ног, и прочие части тела были на месте, и все же одетое в мышиную шкуру существо больше всего напоминало кирпич на ножках. По сравнению с номом чемпион по японской борьбе сумо казался худым как спичка. Движения же этого коротышки наводили на мысль о том, что он куда более вынослив, чем старый кожаный ботинок, побывавший не в одном странствии.
Масклин был перепуган до полусмерти. Все здесь выглядело таким незнакомым. Вот только запах солянки он слышал раньше. Этот запах всегда ассоциировался у него с человеком и особенно с грузовиками. (Торрит как-то раз сказал ему, что солянка
— это такая огненная вода, которую пьют грузовики, и Масклин решил, что старик, видно, совсем выжил из ума. Ведь любому младенцу известно, что вода не горит.) Вещи вокруг были лишены всякого смысла. Какие-то пустые жестянки, размером в несколько раз больше его, куски металла, непонятно для чего предназначенные. Нет, несомненно, это было частью человеческого неба. Люди любят металл.
Масклин осторожно обогнул сигаретный окурок, мысленно пообещав себе прихватить его на обратном пути: то-то обрадуется Старый Торрит.
Здесь стояло множество грузовиков — недвижных, замерших в молчании. «Наверное, это их гнездо, — решил Масклин. — А значит, здесь нельзя найти никакой еды, кроме солянки».
Масклин инстинктивно пригнулся — как он всегда пригибался, входя в нору,
— и пролез под скамью, возвышавшуюся у стены, словно дом, выстроенный у крутого горного склона. Под скамьей валялась куча рваной бумаги, но Масклин безошибочно шел на запах, который был здесь гораздо сильнее запаха солянки. Перед ним лежала апельсиновая корка. Она чуть подгнила с одного боку, и все же это была замечательная находка.
Масклин взвалил корку на плечо и огляделся по сторонам.
Толстая, холеная крыса с интересом поблескивала на него глазками. Она была намного жирнее и больше своих товарок, которых номы застигали в мусорных контейнерах рядом с кучами объедков. И тут Масклин почувствовал себя в своей стихии. Все эти огромные темные тени, пустые жестянки, призрачные запахи были выше его понимания. Но уж крыс-то Масклин знал, и знал, что с ними делать.
Он бросил корку, медленно поднял копье, изготовившись для броска, отвел его назад, прицелился точно между глаз…
И тут одновременно случилось две вещи.
Масклин заметил на морде крысы изящную красную уздечку. И услышал крик:
— Нет! Стой! Я слишком долго его дрессировал. О Массовая Распродажа! Да откуда ты только взялся?
Незнакомец был номом. В этом Масклин не сомневался. Рост — нома, движения
— нома.
Но вот одежда…
Номы всегда носят одежду цвета грязи. Так велит здравый смысл. Гримма знала пятьдесят способов получения красок из травы, и все они давали цвет, который с большей или меньшей натяжкой можно было назвать «грязным». Иногда это был грязно-желтый, иногда грязно-коричневый, иногда — даже грязно- зеленый, но обязательно грязный. Ибо любой ном, рискнувший надеть прелестный красный или голубой костюмчик, мог рассчитывать прожить примерно полчаса, а потом ему грозило на собственном опыте узнать, как протекает процесс пищеварения.
А этот странный ном был похож на радугу: разноцветный костюм, рядом с которым даже упаковка из- под чипсов выглядела бы блеклой и серой, пояс, усыпанный стеклышками, настоящие кожаные ботинки да еще шляпа с пером! Разговаривая, он нервно похлестывал себя по ногам кожаным ремешком; присмотревшись, Масклин понял, что это поводья крысы.
— Ну — щелчок — отвечай!
— Я вылез из грузовика, — уклончиво сказал Масклин, косясь краем глаза на крысу. Та перестала прядать ушами и бочком, бочком спряталась за спину хозяина.
— Что ты там делал? Отвечай!
Масклин хотел уже было дать грубияну отпор, но сдержался.
— Мы путешествуем, — объяснил он. Ном удивленно уставился на него.
— Путешествуете? Это как? — И незнакомец опять щелкнул ремешком.
— Переезжаем, — ответил Масклин. — Знаешь такое слово? Снялись с одного места, едем в другое.
Услышанное произвело на незнакомца совершенно потрясающий эффект. Если он и не стал вежливее, то явно сбавил тон.
— Ты хочешь сказать, что ты явился Снаружи ?
— Ну да, из Наружного Мира.
— Но ведь это невозможно!
— То есть как невозможно?
Масклин растерянно уставился на незнакомца.
— Там нет никакого такого Снаружи!
— Там? Прошу прощения, — заметил Масклин, — но, как нам кажется, именно оттуда мы и приехали. А в чем проблема?
— Ты действительно имеешь в виду Снаружи? — спросил ном, робко подбираясь поближе.
— Я полагаю, что да. Мы как-то никогда об этом не задумывались. А это что за мес…
— И какое оно? — возбужденно перебил незнакомец.
— Что — оно?
— Снаружи! На что оно похоже? Масклин тупо посмотрел на собеседника.
— Ну, это что-то большое…
— Да?
— И.., э-э.., там много-много…
— Да? Да?
— Знаешь, как их.., э-э.., называют…
— А правда, там такой высокий потолок, что его и не видно? — Незнакомец аж подпрыгнул от возбуждения.
— Не знаю. Что такое «потолок»? — смешался Масклин.
— Вот же он. — И незнакомец указал наверх, где что-то скрипело и раскачивалось под крышей гаража, отбрасывая неровные тени.
— В жизни подобного не видел, — пробормотал Масклин. — Там, Снаружи, наверху все голубое или серое, и по нему плывут такие белые штуковины…
