голос. Правда. Я помню, как она смотрела на меня… С жалостью и состраданием. Это обижало… Глупец. Только теперь я понял, что эта печаль в ее взгляде была вовсе не жалостью. Точнее — жалостью, но не ко мне, а к себе. Ведь она безнадежно мечтала обо мне. Но не о том — желторотом. А о том, которому тридцать, сорок, даже пятьдесят. О том, которого не было.
—
— Она умерла. Спустя несколько лет. От рака.
—
— Мы могли быть счастливы с ней эти несколько лет. Четыре года. Четыре года счастья. Много это или мало?
—
— Четыре года счастья — это вечность! Но она испугалась, а я еще был слишком мал, чтобы чувствовать себя уверенным. Когда один из двоих боится, другой должен быть уверен — полностью, абсолютно. Если ты уверен, ты можешь сделать недостающий шаг — и свой, и за того, кто испугался. Счастье нуждается в уверенности. Счастье сторонится испуганных. Кто знает, быть может, вместе мы бы справились с ее болезнью? Может быть.
Знаете, я иногда ощущаю на себе тот ее взгляд. Внезапно, случайно, в самых неожиданных местах. Просто на улице, в толпе. Или в парке, на прогулке. Или, например, в лифте. Да, не смейтесь. Я захожу в лифт и, чувствую, что она смотрит на меня — сзади, со спины. Как она умела — нежно и с великой тоской. Я поворачиваюсь — резко, стремительно, чтобы поймать, схватить, застать ее взгляд. И… Пустота. Кажется, будь я проворнее, еще бы одно мгновение, сотую долю секунды… Но нет.
—
— Да, неизвестно. Но беда не в этом, беда в том, что мы не ценим, не понимаем, не видим своего
—
— Вину? А что такое «вина»? Если вы приглядитесь к ней повнимательнее, то поймете: вина — это удовлетворенность прошлым. Вина — это желание вернуться в свое прошлое и переделать его. В сфере духа вы можете вернуться в прошлое, это правда. Но физически вернуться в него вы не в состоянии. А жить нужно так, чтобы дух пребывал в жизни. Понимаете? Духу удобнее в Духе, конечно. Но актом рождения мы откомандированы в материю. Здесь наше место, мы должны принять эти правила. И делать настоящее вечным, а не пытаться воскресить безвозвратно ушедшее от нас прошлое. А к Духу мы все еще вернемся, но
—
— С тех пор? Любил. Конечно. Всегда по-разному. Всегда по-другому.
—
— Учит? Не знаю. Я думаю, что каждая любовь — это
—
— Точно так же, как и в вечную жизнь. На духовном уровне — да, на физическом — нет. Но если вы спросите меня об истинной любви в этой жизни, то я скажу вам, что истинная любовь — это
Говорят, что любовь к родителям, к детям, к супругам, к друзьям, к родине, к Богу — это разные типы любви, что они принципиально отличаются друг от друга. Это и так и не так. Ведь что-то их объединяет, раз мы всякий раз говорим о «любви». И это что-то —
—
— А вы как думали?! Конечно! Мы живем с убежденностью в том, что Бог должен заботиться о нас. Но почему мы не думаем о том, что это мы должны заботиться о Боге? Не Он, а мы.
Postscriptum
Неожиданно раздался странный звук. Анхель достал из кармана пиджака мобильный телефон:
— Сейчас буду, — сказал он кому-то и отключился.
Я растерянно посмотрел на него:
— Вы уже…
— Да, мне пора, — он лишь качнул головой в знак прощания.
Я машинально встал, хотел проводить его.
— Нет, не надо. Не провожайте, — Анхель пожал мне руку и быстрым шагом прошел к двери, но на пороге остановился, обернулся, посмотрел мне в глаза и добавил: — Я никуда не ухожу. Я рядом.
Дверь за Анхелем закрылась. Я кинулся к окну, надеясь увидеть, как он выходит из здания, просто увидеть, запечатлеть в памяти, понять, в каком направлении он пойдет. Прошла минута, другая, третья, еще. Мы проговорили несколько часов, а я и не заметил, как пролетело время. Но сейчас время словно остановилось. Люди входили и выходили из здания. Прошло много времени, но Анхель так и не появился. Словно растворился в воздухе, пропал, будто и не было его вовсе. Видение, мираж. Но он был, он настоящий! Самый что ни на есть…
И каким нелепым, бессмысленным показался мне в эту минуту мой главный вопрос: «А правда ли то, что написано в ваших книгах?» Всю правду я знал с самого начала — этот человек пишет потрясающие книги, и это потрясающий человек — мудрец, знающий и любящий людей. Да и какую «правду» я ищу? Мы проговорили с Анхелем несколько часов. И только сейчас я, наконец, понял, о чем он мне говорил, что втолковывал, отвечая на каждый мой вопрос. А все это время он говорил одно и то же — ищите себя, помогите себе, будьте собой.
И мне почему-то вспомнилась фраза из послания Ричарда Баха своим читателям: «Право читателя заглянуть за маску писателя заканчивается на последней странице любой книги, написанной им». Что ж, пусть будет «маска». Читая книги Анхеля де Куатьэ, мы узнаем его душу, а зная душу, зачем знать лицо? Кто, имея богатства, просит на паперти подаяние?