Алиса увидела освещенный очень слабым голубым светом подвал, в противоположном углу которого на задних лапах сидела небольшая черная собака в красном комбинезончике, а перед ней полумесяцем выстроились крупные черные коты. Было их около дюжины. Собака сдержанно зарычала, но это не остановило котов – они как по команде сделали шаг вперед и прижались к полу, готовясь к прыжку.
Алиса крикнула, чтобы отвлечь их на себя, а когда коты обернулись, вздрогнула от ужаса. Ну и уроды! Горящие зеленым пламенем глаза, оскаленные пасти, острые кривые зубы, вывалившиеся синие языки… Бедная собачка! Алиса с разбегу перепрыгнула шеренгу замерших от удивления котов, только один из них успел в сальто-мортале чиркнуть ее когтями по ботинку. Алиса ловко приземлилась и отфутболила кота ногой.
– Не бойся! – крикнула она загнанному в угол песику. – Сейчас мы им покажем! Эй, а ну-ка, брысь отсюда, кошки драные!
Голос у Алисы сорвался от волнения. Она закрыла собой собаку и принялась бестолково размахивать руками, чтобы испугать нападающих. Толку от этого было чуть! Вдруг песик бросился к стене и вернулся, неся в зубах кусок железной трубы. Алиса схватила ее, как дубинку, с размаху опустила на голову одного из котов. Тот откатился в сторону. Алиса встала в фехтовальную стойку и сделала несколько красивых выпадов, в точности как учил ее тренер. Еще два кота выбыли из числа нападающих, но их было все еще слишком много, и они не собирались отступать.
Собака жалобно заскулила, от этого Алисе стало еще страшнее. И одновременно она почувствовала, что медальон у нее на груди из теплого становится нестерпимо горячим. Она сняла его с шеи и подняла над головой– опал засиял в полутьме тусклым розовым светом. Коты с диким мявом попятились. Алиса тут же принялась взмахами железной палки теснить их к стене. Неожиданно коты сцепились в черный клубок и покатились к решетке люка у стены огромным, неопрятным, дурно пахнущим комом. Через секунду они исчезли разом, будто их и не было. Задержался только самый большой кот, наверное, предводитель этих страшилищ. У него был всего один глаз, но он горел такой неистовой злобой, что у Алисы чуть не подкосились от ужаса ноги.
Алиса бросила в него трубу, как городошную биту, но не попала, потому что кот вовремя растворился в воздухе. Труба упала на решетку с металлическим звоном.
– Если в стенке видишь люки, ты не бойся, это глюки, – сказал черный пес приятным баритоном.
Говорящая собака? Алиса изо всех сил помотала головой, чтобы избавиться от наваждения. Но это не помогло.
– Не крути головой, отвалится раньше времени, – посоветовал черный пес, держа переднюю лапу на весу. – Привыкай, если влезла куда не след.
– Это ты сказал? – с глупейшим видом спросила у него Алиса.
– Мадемуазель, вы видите здесь другой источник звука? – брюзгливо проворчал удивительный пес и представился: – Позволю себе рекомендоваться: Грызлов, Разлай Макдональдович Грызлов. Я домовым здесь служу с одна тысяча восемьсот шестьдесят первого года… Как сейчас помню, государь-император Александр II Освободитель крепостное право отменить изволили, когда я на службу заступил…
Только теперь Алиса смогла получше разглядеть песика. Меж острых ушек у него была выстрижена шапочка, живые блестящие глазки прикрывали длинные брови, усы и борода придавали его симпатичной мордочке комично-серьезный вид. Что это за порода? Квадратное, мохнатое тельце, круглый задик и ножки коротенькие, с толстенькими ляжечками, да, точно – это скотчтерьер. Но что самое удивительное – на нем был ярко-красный комбинезончик с множеством карманов…
«Неужели это мне снится?» – подумала Алиса…
Ниночка Водорябова жила в однокомнатной квартирке на улице Усиевича. Зарабатывала она не очень хорошо, и ей хватало только на еду да на одежду. Родители давно умерли, и некому было оказать ей хоть какую-то поддержку, из родственников осталась одна старенькая тетя, которая сама нуждалась в помощи. Ниночка эту помощь ей оказывала по мере сил, не забывая, что тетя старенькая, а квартира у нее хорошая, в районе метро «Аэропорт». Когда-нибудь она достанется ей по праву наследования, но все это в перспективе, а сейчас Ниночке больше всего не хватало сильного мужского плеча, на которое можно было бы опереться. Вот в чем она действительно испытывала настоятельную потребность!
Почему она избрала своей жертвой Владимира Владимировича Малышкина, она и сама не могла объяснить. Может, просто рядом оказался. Но скорее всего сыграла роль ненависть к зазвездившейся вконец Корделии, и поэтому Малышкин стал казаться Ниночке самым лакомым кусочком. Получив инструкции от опытного колдуна по фамилии Волховитинов, она сначала опоила Владимира приворотным зельем, а сегодня нужно было провести обряд на заключительное завладение.
Комнатка Нины была заставлена самой разномастной мебелью, доставшейся ей по случаю от многочисленных знакомых, которым неохота было везти это барахло на дачу. У Ниночки было шесть стульев, и все разные, большой полированный стол с круглыми пятнами от горячих чашек и тарелок. Две тумбочки от разных гарнитуров, немецкий сервант, старый буфет с деревянными розочками на дверцах и диван – настоящий монстр, который пугал садившихся на него гостей неожиданными и причудливыми звуками. Еще полкомнаты занимал древний гардероб светлого дерева. Но Ниночка чувствовала себя дома уютно и вольготно.
Следуя советам колдуна, Ниночка вымылась в душе, облилась холодной водой из ведра, завернулась в новую простыню и прошла на кухню. Там, на маленьком колченогом столике было приготовлено все необходимое: большая тарелка с водой, две черные свечи, грубо вылепленная восковая кукла, наряженная в носовой платок Малышкина. В тельце куклы находились два волоска, с большим трудом добытых с его пиджака. Чуть поодаль лежала подушечка для булавок, ощетинившаяся швейными иголками.
Нина наглухо задернула на окне занавески, уселась за стол и поставила напротив себя небольшое зеркало. Осторожно, не торопясь, зажгла свечи и, глядя внимательно в зеркало, медленно и внятно проговорила:
– Шел поп до церкви. Катится колесо, играется, под ноги попу кидается, за полы его цепляется. Так бы кидался на меня Владимир, бросался на меня, кругом крутился, на меня, как поп на икону, молился. Черти, братья, помогите, Владимира покорите.
Она схватила куклу за шею и с силой проткнула иголкой то место, где должно быть у человека сердце.
– Чтобы сердце пылало ко мне. – Мрачно, с чувством проговорила Ниночка.
Следующая иголка вошла в лоб куклы.
– Чтобы мыслями пылал ко мне. – Голос у Нины чуть дрогнул, но она справилась с собой и продолжала.
– Чтобы любил меня больше жизни! – Она воткнула иголку в живот кукле. Затем положила куклу в тарелку с водой, лицом вниз. – Чтобы дышать без меня не мог!
Нина потушила свечи, снова зажгла их и сказала:
– Спал покойник в гробу, устал лежать на одном боку, хотел перевернуться, не смог проснуться. Покойник идет к гробу, гроб к могиле, могила к земле, а ты– ко мне! Как покойнику из гроба не встать, так и Владимир от Нины не денется никуда! Будь моим словом железный ключ, ключ в море, замок на дне. Будьте мои слова крепки и лепки и непобедимы!
На Ниночку страшно было смотреть, за несколько минут она осунулась, лицо у нее покрылось потом, его крупные капли текли по щекам, как слезы. Ее чуть-чуть подташнивало, и руки у нее тряслись, как у древней старухи. Она молча собрала со стола все предметы, включая куклу, сложила их в черный узелок, прихватила из буфета лопатку для торта и вышла из дома.
Во дворе она подошла к дереву, росшему на отшибе, выкопала ямку и похоронила там куклу прямо в свертке. А когда возвращалась к подъезду, услышала, что ее кто-то зовет.
– Привет! – радостно крикнул ей интеллигентный сосед по лестничной клетке, Саша, как раз выходивший из дому. – Вы что там в земле прячете, валюту или золото-бриллианты? Смотрите, я ведь и откопать могу, богатым стану.
Нина растерялась всего на секунду.
– Канарейка сдохла, – сделав печальное лицо, сказала она и посмотрела Саше в серые глаза самым своим честным взглядом. – Не в унитаз же бросать…
