Глас народа.
В одной из откровенных бесед с академиком Ойзерманом Алексей Николаевич Косыгин рассказал, как писались планы коммунистического строительства. Теодор Ильич спросил своего собеседника:
— Разве запланированные новой Программой КПСС цифровые характеристики наших будущих достижений принимались без обсуждения в правительстве, без вашего личного участия?
Алексей Николаевич сказал, что ему вообще неизвестно, каким образом составлялся набор этих показателей в окончательном виде, который весьма расходился с предварительными данными и плановыми наметками специалистов.
— Откуда же взялись эти окончательные показатели, эти грандиозные цифры? — искал истину сбитый с толку философ, потягивая свою любимую «Белую лошадь». Премьерская щедрость давала время для поиска. Таял лед в стакане с виски, «Белая лошадь» угодила под стол, но дело не прояснялось. Как за 20 лет увеличить уровень промышленного производства не менее чем в шесть раз и «оставить далеко позади нынешний объем промышленности производства США»?
Алексей Николаевич ответил выразительно: усмехнулся и поднял указательный палец к потолку.
Восьмидесятый год я встречал в Праге — работал собственным корреспондентом «Комсомольской правды». Накануне праздника или сразу после него, сейчас не помню, в Прагу залетел мой давний приятель, писатель Юра Додолев. Когда-то короткое время он был собкором «Комсомолки» в Донбассе, там мы и познакомились, а в Праге как раз выходила на чешском его новая книга. Как водится между собкорами и даже почти земляками, мы хорошо посидели в корпункте, потом я провожал его через пустынную Летну, огромную площадь над Влтавой, к гостинице, потом он провожал меня. Вспоминаю сейчас об этой встрече потому, что всю дорогу мы спорили, что будет с Советским Союзом. Юра доказывал, что СССР исчерпал свой век, а я отводил ему по крайней мере не меньше, чем династии Романовых. То есть триста с хвостиком. Прав, как выяснилось через десяток лет, оказался мой ночной собеседник.
Накануне этого Нового года советские войска вошли в Афганистан, но «похоронок» оттуда еще не было. Чередой накатывались юбилеи вождей. Константину Викторовичу Русакову (был такой секретарь ЦК КПСС) стукнуло 70 — получите звездочку Героя Социалистического Труда. Еще одному небожителю, Пономареву — 75. Борису Николаевичу достался орден Октябрьской Революции.
По заведенному распорядку началась подготовка к выборам в Верховные Советы союзных республик. Сплошной разгул демократии — о черных технологиях нам еще неизвестно, только тошнит от политхолуйства.
В Москве, в Бауманском избирательном округе выдвигают Брежнева, среди кандидатов — Косыгин, Андропов, Пельше, Суслов, Черненко, Кузнецов, Пономарев… Самому младшему из этого списка, Андропову, 66, самому старшему, Кузнецову, заместителю Брежнева в Президиуме Верховного Совета, — 79. На что они рассчитывают, собираясь еще четыре года представлять интересы народа? На какой чудесный эликсир?
Вот фрагмент одного выступления на собрании в Бауманском избирательном округе: «Яркая жизнь, многогранная целеустремленная деятельность товарища Леонида Ильича Брежнева — образец самоотверженного служения нашей социалистической Родине. Называя его кандидатом в депутаты, мы тем самым выражаем глубокую благодарность Леониду Ильичу за неустанную заботу о благе и счастье советских людей, горячую поддержку и полное одобрение мудрой, прозорливой политики родной Коммунистической партии Советского Союза».
И так далее, и тому подобное. Через пару дней московский первый секретарь Гришин вручает Брежневу удостоверение кандидата в депутаты Верховного Совета РСФСР, а потом, конечно, и удостоверение депутата. Окруженцы выискивали малейший повод, чтобы засветиться возле генсека и вместе с ним попасть на первые полосы газет, мелькнуть на телеэкране.
21 февраля в Большом театре с представителями трудящихся Фрунзенского избирательного округа встречается Алексей Николаевич Косыгин. Он размышляет о долговременной программе развития отраслей топливно-энергетического комплекса, говорит о необходимости сочетать территориальное и отраслевое управления, развивать территориально-производственные комплексы…
В начале апреля Брежнев отправился отдохнуть на юг. Из Москвы он улетел на самолете, а обратно следовал поездом, кое-где останавливаясь.
«По пути следования товарищ Л. И. Брежнев сделал остановки в городах Ростове-на-Дону, Иловайске (Донецкая область), Харькове и Курске, — порадовал народ ТАСС. — Он имел беседы с членами бюро партийных организаций по выполнению народнохозяйственных планов и социалистических обязательств завершающего года пятилетки. Шел деловой разговор о ходе весенне-полевых работ. В беседах принял участие член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС К. У. Черненко».
Так видел события официозный ТАСС и по-другому, понятно, не мог. А вот как велись эти «деловые разговоры» на самом деле? Рассказываю со слов очевидца.
В Харьков поклониться Леониду Ильичу съехалась вся украинская элита. Прогуливается генсек по перрону, а навстречу Константин Устинович Черненко с молодым человеком. «Это кто, Костя?» — поинтересовался Брежнев. — «Мой племянник, Леонид Ильич». Разминулись. Через три-четыре минуты опять встречаются. «Это кто, Костя?» — «Мой племянник, Леонид Ильич», — невозмутимо отвечает Черненко. Больше, говорят, племяш из вагона не показывался.
По именам лидеров называют исторические эпохи. Например, хрущевская оттепель, горбачевская перестройка… Известны и другие определения: николаевская Россия, Екатерининский век… Не будем углубляться в седую историю, но одну-две страницы перелистаем. Вот что писал о самом начале XVI века историк С. Соловьев: «…в характере человека, воссевшего на престол Рюриковичей, заключалась возможность начала Смуты, но продолжение ее и сильное развитие условливались другими обстоятельствами: болезнь перекинулась и сильно развилась в общественном теле, потому что это тело заключало в себе много дурных соков».
Характер человека у каждого свой, со своими достоинствами и недостатками. Но одно дело неуживчивый характер в простом общении, другое — скверный характер монарха или генсека-президента. У М. С. Горбачева обнаружился именно такой характер. Он сталкивал людей, копил — и не прощал — обиды. Мстил тем, «кто когда-либо перечил ему или аргументированно отстаивал свое мнение, — написал в своей книге «Падение пьедестала» его ближайший помощник Валерий Болдин. — Не говорю уж о тех, кто вольно или невольно обижал его или, по его мнению, унизил. Тогда этому человеку хода уже не было».
Но к тем, от кого зависела его судьба, «курортный» секретарь относился иначе. На Ставрополье, в Минводы приезжали-прилетали-прибывали и члены Политбюро, и секретари ЦК. И к каждому Горбачев искал подход. Он умел, когда нужно, понравиться, умно порассуждать. С одним посидеть за рюмочкой доброго коньяка, с другим, любителем пеших прогулок, как Косыгин, вместе потопать. Как-то в середине 70 -х Михаил Сергеевич пробросил Андропову, который отдыхал на Кавказе, давно заготовленную фразу:
— Нельзя Политбюро ЦК формировать только из людей преклонного возраста. У хорошего леса всегда должен быть подлесок.
Андропову льстивый образ с намеком понравился. И когда Горбачева — не без его помощи — избрали в Политбюро, Юрий Владимирович, поздравляя коллегу, вспомнил эту присказку:
— Ну что, «подлесок», давай действуй!
По многим свидетельствам, Брежнев, чувствуя, что не может уже вести дела, сам начинал говорить о своей отставке. Но соратники, опасаясь за собственные кресла, убеждали его остаться на посту. Конечно, всем было ясно, что скоро генсеку понадобится замена. Кто это будет? Слишком шустрых — Полянского, Шелепина, Шелеста — уже отодвинули. Росло влияние Андропова, после смерти Суслова он стал вторым секретарем ЦК. «Вместе с тем поддержку находил и Косыгин, но он был неприемлем для большинства руководителей ЦК», — замечает Болдин.
Большая интрига развернулась вокруг Григория Васильевича Романова, первого секретаря Ленинградского обкома партии. В те месяцы, когда уже всем в стране и даже верхушке ЦК стало ясно, что с чередой похорон генсеков пора кончать, что на смену Черненко должен прийти человек другого поколения, по городам и весям вдруг пополз слушок. Его можно было услышать в больших кабинетах и в приемных, в очередях и в случайном разговоре с попутчиками: «А вы слыхали, какую свадьбу закатил Романов дочери в Ленинграде? Взял царский хрусталь из Эрмитажа!» Через какое-то время выяснилось, что свадьба была
