Стефани захотелось ударить его, но она подавила в себе это желание, испугавшись, что спровоцирует Алекса еще на какую-либо выходку. А великан неожиданно улыбнулся.
— Теперь ты, возможно, поймешь, что в сложившейся ситуации не должна доверять никому. Этот парень, этот чертов Сэм, может оказаться кем угодно, даже тем, кого ты знаешь. — Алекс сделал паузу, будто хотел придать своим словам больше значения. — Им мог оказаться и я.
5
— Стефани! Открой!
— Уходи! — прорычала Стефани, однако понимая, что ее слова заглушает шум падающей из душа воды.
— Стеф?
Выругавшись про себя, Стефани бросила косой взгляд, чтобы убедиться, хорошо ли заперла дверь, и резким движением выключила воду.
— Убирайся! — В наступившей тишине ее голос был слышен хорошо.
— Я об этом-то и хочу с тобой поговорить. — Голос Алекса из-за двери прозвучал на редкость спокойно. — Мне нужно уйти.
— Надеюсь, навсегда, — пробормотала девушка.
— Что? Ты что-то сказала? Стефани, вести разговор таким образом довольно сложно. Почему бы тебе…
— …Не открыть дверь, чтобы нам легче стало общаться? — насмешливо оборвала его Стефани. — И дать тебе возможность вновь полапать меня? Нет уж, уволь. Неужели ты считаешь меня полной дурой?
Последнюю фразу она произнесла дрожащим голосом. Вдруг девушка осознала, что полностью обнажена. И даже за закрытой дверью она чувствовала себя уязвимой; по коже побежали мурашки, ей внезапно стало холодно, хотя она только что приняла горячий душ.
Стефани вышла из душевой кабинки и, поспешно схватив большое полотенце персикового цвета, плотно завернулась в него.
— Я никогда не считал тебя глупой, Стеф, ты просто упрямая и слишком доверчивая, — увещевал строптивицу Алекс. — Но сейчас, по крайней мере, ты доказала, что начинаешь чему-то учиться…
— Ты прав, черт побери, начинаю.
Еще плотнее Стефани завернулась в полотенце, даже себе отказываясь признаться, что ее тело охвачено истомой, а ворс грубой ткани, щекочущий кожу, лишь усиливает это чувство. Ее надежды, что горячая вода и сила, с какой она растирала свое тело под душем, помогут ей избавиться от воспоминаний о прикосновениях Алекса, не сбылись.
— Теперь, когда ты доказал свое превосходство, почему бы не оставить меня в покое?
— Я как раз об этом и думал, но решил, что лучше предупредить тебя…
— Что? — Потрясенная Стефи распахнула дверь. — Ты уходишь! Но ты не можешь это сделать! Я хочу сказать…
Только что стоя под горячим душем, она страстно желала его ухода, ей хотелось, чтобы Алекс оказался где угодно, лучше всего в аду или где-нибудь в столь же неудобном месте, лишь бы подальше от нее. Кожа девушки начинала гореть при воспоминаниях о его поцелуях и ласках. При мысли, что он мог быть таким двуличным, ярость просто закипала в ней.
С каким удовольствием она бы отказалась от услуг Алекса, но отец должен ехать в Китай, и Стефани знала, что Джефри, конечно, откажется от поездки, боясь за нее. Да и ей самой не очень-то хотелось очутиться один на один с преследующим ее Сэмом.
— Ты не можешь так просто оставить меня… — Стефани осеклась, увидев, как Алекс отвел глаза от ее горящего лица, обрамленного прядями мокрых волос, и задержался взглядом на обнаженных плечах поверх персикового полотенца. Девушка почувствовала, как краснеет. На его лице ей не удалось разглядеть ни малейшего отблеска недавних чувств, ни интереса — лишь холодное безразличие, отчего Стефани вздрогнула, будто ее ударили хлыстом.
— Ты опять за свое, Стефани. — Несмотря на мягкость тона Алекса, в его голосе прозвучали язвительные нотки. — Нужно прежде думать, а уж потом действовать. А ты по-прежнему действуешь импульсивно. Выскакиваешь неодетой из ванной.
— Я… но…
Внутреннее смятение не дало Стеф возможности произнести связную фразу. А когда телохранитель вновь поднял на нее свои зеленовато-голубые глаза, девушка испытала такой прилив эмоций, что с трудом устояла на ногах.
Неужели она разочарована отсутствием у Александра интереса к ней? Неужели она такая дура, что ей недостаточно одного его унизительного для нее поступка?
— Я… — начала было Стефани, но, когда Алекс двинулся к ней, замолчала, в страхе отшатнулась и прижалась к двери.
Но Хингис просто не обратил внимания на свою подопечную, прошел мимо и, сдернув висевший на крючке в ванной комнате полосатый махровый халат, бросил ей, не заботясь, поймает Стефи или нет.
— Надень это, — приказал Алекс.
От резкости его тона и от смущения руки девушки задрожали, и она долго возилась с халатом, безуспешно пытаясь попасть руками в рукава и в то же время не дать соскользнуть полотенцу.
Халат отца был очень велик, и наконец Стефи сумела надеть его поверх полотенца и туго затянуть поясом на талии. Девушка вполне отдавала себе отчет, что теперь выглядит, как мешок с картошкой, перетянутый в середине веревкой.
— Тебе очень идет, — сухо заметил Алекс.
Искорки в его глазах и ирония в голосе заставили девушку вспыхнуть от возмущения.
Но пусть уж лучше шутит, попыталась уговорить себя Стефани, чем угрожает. В конце концов, она совсем не хочет выглядеть привлекательной в его глазах. Воспоминания о сцене в спальне заставили ее осознать, что она играла с огнем, и ей едва удалось избежать весьма серьезных последствий. От этих мыслей девушку бросало то в жар, то в холод. Как бы ее тело вновь ни жаждало его ласк, повторить подобное она не решится никогда.
— Я думаю, что наконец-то потрафила твоим вкусам! — бросила обидчику Стефани. — Кажется, ты очень заботился, чтобы я выглядела старой развалиной и чтобы ни один мужчина в здравом уме не испытывал ко мне ни малейшего интереса. Тогда этот Сэм, или как его там, увидев меня, переключил бы свое внимание на кого-нибудь другого, а меня оставил бы в покое…
Стефани осеклась, вдруг поняв, что сказанное — именно то, чего она так хочет.
— Сомневаюсь, что мне это удастся. — Голос Алекса прозвучал тихо. — Я могу лишь сказать одно: ничто на этой грешной земле не сможет заставить тебя выглядеть старой развалиной. Даже когда твои волосы выглядят как мокрые мышиные хвосты, а на лице ни грамма косметики…
Хингис резко оборвал фразу, видимо не желая больше высказывать своих мыслей, взъерошил сильной рукой волосы и тяжело вздохнул, прежде чем заговорить снова:
— Ты всегда будешь блестящей леди. — Если это был комплимент, то он прозвучал уж слишком обыденно. — Но если говорить о Сэме, тогда да, моя цель — заставить его оставить тебя в покое… навсегда. И я сделаю все возможное, чтобы это произошло.
— Но… ты сказал… — Стефани нахмурилась. — Ты же, кажется, хотел уйти.
Алекс отрицательно покачал головой.
— Я сказал, что собираюсь выйти. А ты по-своему истолковала мои слова. Вероятно, выдала желаемое за действительное. Я только спрячу твою машину в надежном месте и сразу вернусь.
— Вернешься? — Стефани не понимала, что испытывает — облегчение или разочарование?
— О да…
Теперь Стефани была готова присягнуть, что более спокойным, тихим голосом и мягким тоном произнести эти слова было невозможно. Девушка почувствовала трепет при звуках его нежного
