Вескотт кусал губы, его лицо было белым. — Я не могу больше терпеть, Док. Если вы не остановите эту кампанию, я сойду с ума.
Доктор пожал плечами и усмехнулся. — Отлично, Вескотт, — сказал он грубо. — Давай, сходи с ума. Я не буду тебе мешать.
Слезы показались у парня на глазах. Он повернулся и вышел из комнаты.
Доктор вздохнул, затем вынул маленькую бутылочку из ящика стола. Она была почти пустой, только немного белой пыли оставалось на дне. — Не подведи меня, бэби, — прошептал он, качая головой.
— Всем внимание. Приготовиться к торможению через три часа, — по системе оповещения трижды прозвучала команда капитана.
Кроуфорд шагнул в каюту Джеффа. Плечи его поникли, глаза ввалились. Он уронил большой черный конверт на стол Джеффа и упал в релаксатор. — Полагаю, до приземления осталось всего несколько часов, — сказал он. — Похоже, я все-таки успел, — он указал на конверт. — Здесь товар, Боб. Я его расколол.
— Вескотт?
— Вескотт. Никаких сомнений. Я только что приказал ему спуститься вниз для уборки шлюза по правому борту. Тебе лучше пойти со мной — я хочу, чтобы ты увидел все собственными глазами.
Джефф осторожно открыл конверт и вынул его содержимое.
— Это указывает на Вескотта?
— Да. Я объясню все позже.
Они наткнулись на дежурного офицера рядом со шлюзом и отослали его. Вместе они посмотрели через тяжелую стеклянную панель в камеру. Роджер Вескотт был там, драил пол щеткой с мыльной водой.
Доктор закрыл замок на задвижку и нажал кнопку в стене. Красный свет залил камеру и ровно загудел насос, откачивающий воздух. Вескотт взглянул вверх широко раскрытыми в тревоге глазами и вскочил на ноги. — Док! — закричал он, его голос слабо, но ясно доходил до них сквозь панель. — Док! Нажмите на переключатель! На мне нет костюма!
Джефф дышал со свистом, и с ужасом смотрел на доктора. — Что ты делаешь? Ты же убьешь его.
— Просто наблюдай, — прорычал доктор. Человек в камере стоял, напрягшись, ужас был написан у него на лице.
— Док! — кричал он в отчаянии. — Док! — Отключи насос. Останови его, Док, останови его!
Его глаза были полны страха, лицо исказила гримаса бессильной ярости. — Прекрати, Док, я задыхаюсь.
Он лупил кулаками по дверце люка, пока кровь не брызнула и не залила дверцу — став при этом чем- то отличным от крови.
Его руки поднялись к горлу, и он опустился на колени, и по мере падения давления тело его с жутким кашлем скрючивалось на полу. Вдруг кровь полилась из ноздрей, он дернулся в последний раз и затих.
И его тело начало изменяться, таять, терять определенность розовых щек и белых волос, трансформируясь в глобулу липкого красного желе. Растаяли руки, ноги и, наконец, масса приобрела форму гигантской красноватой амебы. Внезапно она сформировалась в шар, задрожала и успокоилась. Доктор оторвал глаза от панели, потряс головой и бессильно опустился на пол. — Ты видишь, — произнес он устало, — я не ошибся.
— Я никогда не видел имитации, — сказал Кроуфорд, — которую нельзя было бы обнаружить, если идти правильным путем. Обычно есть ошибка в самом проекте: либо копия несовершенна, либо материал выбран неподходящий. Но здесь мы имеем совсем другой случай. Мы столкнулись с имитацией человека. Здравый смысл и интуиция медика подсказывали мне, что в конечном счете дело мы будем иметь с имитацией человека, хотя и со столь совершенной, что даже при исследованиях ткачей на микроскопическом уровне не обнаруживаются изъяны. Все говорило о том, что этот орешек будет трудно расколоть!
Доктор налил себе чашку кофе и предложил также Джеффу.
— Но некоторые предположения можно было сделать. Мы могли предположить, что тварь-венерянин скопировал Вескотта, а затем частью своей вселился в тело Шейвера для того, чтобы заманить нас в ловушку, если мы заподозрим обман с копированием. Мы убедились в совершенстве морфологической копии. Вероятно, он построил копии нервных клеток Вескотта и адекватно реагировал в любых ситуациях.
Сделано все было чисто. Когда ситуация требовала от него испуга — он был напуган. Когда ему следовало сердиться, он сердился. Ситуация требовала негодования и он негодовал. Все это было получено из мозга Вескотта при копировании. Но некоторые вещи нельзя было получить из этого источника. Те вещи, которые сам Вескотт не мог сознавать, а его мозг — контролировать.
Тварь думала мозгами Вескотта и видела мир глазами Вескотта. Но его собственные защитные механизмы подчинялись его собственным подсознательным реакциям. Одну вещь он никак не мог скопировать.
Перед монстром встала серьезная проблема, когда «Вескотт» был обвинен в воровстве. Он реагировал четко, в строгом соответствии с той линией поведения, которую определил бы и мозг Вескотта. Он был обеспокоен, возмущен, вызывал жалость, сердился — все в меру. Он ел без аппетита, точно так же, как ел бы Вескотт. Он должен был выполнять обязанности Вескотта, обвиненного в воровстве, предельно педантично.
Доктор улыбнулся и показал на негативы, лежащие на столе поверх большого черного конверта. — Но эти, подсунутые под матрас на ночь, вывели его на чистую воду. У него отсутствовало то, что не могло отсутствовать ни у одной человеческой нервной системы. Монстр попался, поскольку не знал всего о функциях копируемой системы. Он не испытывал того, что испытывал каждый на этом корабле.
Джефф указал на негативы и понимание появилось в его глазах. — Ты имеешь в виду…
— Точно, — улыбнулся доктор, — у него не было несварения желудка.
Громада Земли доминировала на экране, зеленее и ярче, чем когда-либо со времени отбытия с Венеры. Корабль полностью перешел в режим торможения, экипаж рассредоточился по своим рабочим местам и находился в ожидании.
Кроуфорд пробежал вниз по коридору в направлении кормы с черным конвертом под мышкой. Он постарался придать разговору с Бобом Джеффом завершенный вид, давая понять, что проблема исчерпана. Он не мог допустить распространения слухов. Конечно, нехорошо оставлять Боба Джеффа в неведении, но он был уверен, что не имел права выделять капитана из остальных членов экипажа.
Кроуфорд достиг шлюзов, где находились спасательные боты, открыл замок и проник в небольшую, со спертым воздухом, стартовую зону. С помощью карманного фонарика осмотрелся, нашел стартовые рубильники и методически отверткой все их закоротил. Все, кроме одного. Торопливо посмотрел через плечо, в страхе, что кто-нибудь или что-нибудь вдруг войдет вслед за ним в шлюз. В конце концов целый флот из 8 спасательных ботов был выведен из строя, требуя, по крайней мере, нескольких часов ремонта. С мыслью о том, все ли предусмотрено, доктор рывком вверх и внутрь бросил свое тело в девятый бот. Добравшись до кокпита, он осторожно направил бот по направлению к открытому порту. Почти бесшумно, под вкрадчивый гул небольшого двигателя, капсула нащупала выход в пространство, а затем, издав звук, похожий на вздох облегчения, отделилась от корабля, и плавно пошла на спуск к Земле теплого зеленого цвета.
Они уязвимы, твердил он себе. Он обнаружил на борту чужака, перехитрил его и поймал в ловушку. Это означало, что они в неуверенности, что их можно переловить по одиночке — первого, второго и, может быть, третьего — его передернуло при воспоминании о яростной ненависти в глазах Вескотта-монстра, когда он умирал. Залитые ненавистью глаза, смертельной ненавистью. И это была маловероятная удача, что он вообще их обнаружил. И было бы глупостью предположить, что только один проник на корабль.
Часом позже спасательный бот приземлился в приемном шлюзе космодрома Лос-Аламоса. Возбуждение, поднятые брови, несколько торопливых слов, и вскоре с эскортом на подземном шаттле доктор стремительно помчался в офис командования космодромом.
Огромный корабль покоился на хвостовых плавниках на космодроме, устремляясь серебряным носом в небо, подобно сказочной птице, готовой взлететь. Спускаясь по винтовой лестнице вниз на стартовую площадку, Кроуфорд поглядывал на продолговатый изящный корпус космического корабля, в тысячный раз
