ломать тростник и потому двигаясь с величайшей осторожностью, я выбрался на полянку, где стоял шалаш, напоминающий улей. Вверху тростинки были связаны вместе, а затем, переплетены между собой другими тростинками. Шалаш имел восемь футов в длину и около пяти — в ширину. Чтобы спать, там места хватало.
— Я пришел как друг, — сказал я довольно громко, — и не ищу неприятностей.
Мне никто не ответил.
Обнаружив вход, я встал на колени и еще раз произнес те же слова и снова не получил ответа. Тогда я сунул голову внутрь.
Шалаш был пуст.
Из-за близости к воде земля была сырой, поэтому пол покрывали наспех сплетенные циновки из тростника, засыпанные сеном.
Я вылез наружу и поднялся.
Отец учил меня строить на случай опасности надежные убежища из тростника, камыша или молодых тонких деревьев. Тогда мне было шесть лет, и я многое забыл.
Теперь я не сомневался — отец здесь. Он привлек мое внимание привычным для нас способом, а не для того, чтобы указать тропу… и теперь вот это.
Покинув тростник, я сел на лошадь и подъехал к Джин, которая с нетерпением ожидала, когда расскажу ей о том, что увидел.
— Отец где-то рядом. Возможно, это как раз тот сбежавший заключенный, которого разыскивает Херрара.
Тогда я рассказал ей обо всем, что увидел и кое-что объяснил.
Если он недалеко, думал я, то найдет меня. А вдруг он лежит где-нибудь раненый? Пусть так. Он все равно найдет меня или даст о себе знать.
Мы развернули лошадей и поскакали к стаду. Теперь мы торопились добраться до места.
Я был так взволнован, что забыл о всякой осторожности. Объехав кустарник, мы оказались перед пятнадцатью или двадцатью всадниками, среди которых стоял Мигель.
Лицо его заливала кровь. Толстый мексиканец склонился над ним с плетью в руке. Неподалеку стоял Херрара.
Нас спасло только то, что все были слишком заняты и не слышали топота копыт, приглушенного дерном.
К счастью, я держал винтовку наготове и взвел курок.
Этот звук они услышали.
Все головы повернулись, будто их дернули за веревочку. Тот, кого я взял на мушку, был Херрара собственной персоной.
— Прикажи своему человеку отойти, — крикнул я, — или я убью тебя.
Херрара увидел меня. Взгляд его черных глаз был тверд. Он не выказал ни тени трусости, смотрел прямо в ствол винтовки.
— Выстрелите в меня, сеньор, но следующая пуля — ваша.
Что до меня, то в этот день я не шутил. Я взглянул на него поверх ствола и произнес:
— Все же я умру вторым. Когда упаду, вы уже будете лежать на траве, так что мне будет легче.
Мы не отводили глаз, и он все правильно понял: что бы ни случилось, я убью его.
— А как же девушка? Что станет с ней, если мы умрем?
— Полагаю, она сама о себе позаботится, — успокоил я его, — но, если с ней что-то случится, не думаю, чтобы это понравилось Чено.
— Что тебе известно о Чено?
— Мне? Да почти ничего, но семья сеньориты в дружеских отношениях с семьей Чено. Подумайте, если это не так, как бы могла одинокая женщина прискакать в Мексику?
Он выслушал меня и скорее всего поверил. Конечно же я лгал. Ее семья может знала семью Кортина, а может и нет. Но я сказал так, чтобы избавить леди от неприятностей и спасти свою собственную шкуру.
Херраре мое заявление пришлось не по вкусу, имя Кортины связывало руки, а оставлять нас в покое не хотелось.
— Почему вы остановились именно здесь?
— Черт, — тотчас же отозвался я, — вы ведь лучше разбираетесь в скоте, чем я. Мы совершенно загнали этих быков, добираясь сюда. Другие ковбои тай и не появились, и нам пришлось трудно. Мы чуть не загнали своих лошадей. Нам нужен отдых.
Конечно, это было правдой, и моя речь звучала вполне убедительно.
— К вам в лагерь больше никто не приезжал, кроме сеньориты? — спросил он.
— Если кто и приезжал, то мы не видели. И очень надеемся, что кто-нибудь проедет мимо и продаст нам что-нибудь из продуктов. У нас мало жратвы.
Он задал еще несколько вопросов. Потом они ускакали, но у меня было подозрение, что Херрара оставит наблюдателей и не уедет далеко.
Мигеля несколько раз ударили по лицу плетью и один раз кнутовищем. Глаза его заплыли, щеки и нос распухли, из раны сочилась кровь.
Он умылся и посмотрел на меня.
— Будь осторожен, друг. Этот человек не забудет, что ты угрожал ему оружием и заставил отступить.
— До границы двадцать пять миль, — сказал я. — Сможем ли мы преодолеть такое расстояние за один перегон? Даже если потеряем часть скота?
— Если сопутствует удача, человек может сделать все, что угодно, — пожал плечами Мигель.
Поразмыслив, я пришел к выводу: если что-то должно произойти, то случится очень скоро. Завтрашней ночью или послезавтра мы погоним стадо к границе. И заберем золото с собой.
Но сейчас золото меня мало волновало. Я думал об отце. Мой отец, которого я не видел так долго, был где-то рядом, в темноте.
Но знает ли он, что я здесь?
Глава 7
Мигель разбудил меня через час после полуночи. Я поднялся, поежился от холода и сырости. Угли в костре пылали жарко, и кофейник уже кипел. Мой конь был оседлан и ждал меня. Джин спала, ее голова покоилась на седле.
— Тихо, черт побери, — сказал Мигель, — подозрительно тихо.
Он очень плохо выглядел. Лицо совсем раздулось, из открытой резаной раны сочилась кровь.
— Утром попробуем сделать рывок к границе. Ложись, поспи, — посоветовал я.
Сказать по правде, меня пугала роль первого лица в нашем маленьком отряде, которую и Джин, и Мигель с радостью уступили мне. Я никогда не участвовал в перестрелках. Ответственность за судьбу друзей давила мне на плечи, а сомнения в правильности решений грызли душу.
Мигель устал как собака и, завернувшись в одеяло, уснул раньше, чем я успел допить кофе. Мне вспомнилась его жена, оставшаяся в Техасе. Что бы ни случилось, он должен к ней вернуться. Но я знал — этот парень отправится туда только вместе со мной. Мигель оказался на редкость верным человеком.
Стадо спокойно отдыхало. Травы и воды вокруг было достаточно, и бычки даже начали нагуливать жирок. А может, накапливали силы для того, что им предстояло.
В кустах завывал ветер. Закончив пить кофе, я отставил в сторону чашку, взял ружье и поскакал к стаду, тихо напевая. Волны шумели, набегая на берег бухты, о чем-то беспрерывно шептал тростник. Время от времени принимался накрапывать мелкий дождик.
В такую ночь хорошо удирать от погони, — подумал я. — Херрара, конечно, оставил наблюдателей, но в холодную ненастную ночь у беглецов всегда есть шанс.
Стараясь держаться осторожно, с оружием наготове я дважды объехал стадо, пытаясь сориентироваться. Но ничего не увидел и не услышал.
Мало-помалу в голове моей возник очень четкий план окружающей местности. Морской залив на востоке и два более широких на севере и юге. Нечто подобное однажды набросал отец на полу у задней
