– Грамман тоже его увидел.
– Враги, мистер Скорсби? – спросил он, вглядываясь в жемчужный свет.
– Без всякого сомнения. Я не знаю, то ли выбросить часть балласта и взлететь вверх, чтобы поймать быстрый ветер, то ли оставаться внизу и не привлекать к себе внимания. И слава богу, что это не цеппелин, они бы догнали нас за несколько часов. Нет, чёрт побери, я поднимаюсь, потому что, если бы я был в том шаре, я бы уже увидел нас, и готов поспорить, что у них зрение не хуже.
Он снова опустил Хестер и высунулся сбросить три мешка балласта. Шар немедленно поднялся, и Ли всмотрелся в телескоп.
Через минуту он убедился, что их заметили, потому что на втором шаре началось движение, в результате которого появилась струя дыма, уходящего вверх и в сторону от шара, а, пройдя некоторое расстояние, струя вспыхнула огнём. Секунду она горела тёмно-красным, после чего исчезла, превратившись в клок серого дыма, но сигнал был настолько же ясен, как и маяк в ночи.
– Вы можете вызвать бриз посильнее, доктор Грамман? – спросил Ли. – Я бы хотел добраться до тех холмов до темноты.
Они удалялись от берега, и их путь сейчас пересекал широкий залив, шириной в тридцать-сорок миль. Гряда холмов поднималась на дальней стороне залива, и теперь, поднявшись, Ли решил, что это, скорее, горы.
Он повернулся к Грамману, но увидел, что тот глубоко в трансе. Глаза шамана были закрыты, и капли пота стекали со лба, пока он мягко покачивался вперёд и назад. Тихое ритмичное мычание доносилось из его горла, а его демон вцепилась в край корзины, также в трансе.
И, было ли это результатом набранной высоты, или шаманского заклинания, но лёгкий ветерок коснулся лица Ли. Он посмотрел вверх на шар и увидел, что тот накренился на один-два градуса в сторону холмов.
Но бриз, который так быстро двигал их, помогал и второму шару. Тот не приближался, но и они не удалялись от него. А когда Ли снова навёл на него свой телескоп, он увидел тёмные маленькие точки далеко позади него. Они шли плотной группой, и становились крупнее с каждой минутой.
– Цеппелины, – сказал он. – Что ж, здесь нам не спрятаться.
Он попытался подсчитать, на каком они расстоянии, а также, сколько им самим осталось до холмов, к которым они летели. Их скорость определённо увеличилась, и бриз уже вспенивал верхушки волн далеко внизу.
Грамман сидел и отдыхал в углу корзины, пока его демон чистила свои перья. Его глаза были закрыты, но Ли знал, что он в сознании.
– Ситуация такова, доктор Грамман, – сказал он. – Я не хочу быть пойманным в воздухе этими цеппелинами. У нас нечем защититься, они собьют нас за минуту. Ещё меньше я хочу садиться в воду, по собственному выбору или иначе: некоторое время мы проплаваем, но затем они просто забросают нас гранатами.
– Так что я хочу добраться до тех холмов и приземлиться. Там уже виден какой-то лес, мы можем некоторое время прятаться посреди деревьев, возможно, очень долго.
– А между тем солнце садится. У нас около трёх часов до заката, по моим расчётам. И, насколько я могу судить, за это время цеппелины уполовинят расстояние между нами, так как мы летим к дальнему берегу.
– Так что вы понимаете, что я говорю. Я собираюсь долететь до тех холмов и приземлиться, потому что любой другой вариант – это гарантированная смерть. Они уже наверняка выяснили связь этого кольца и скраелинга, убитого мной на Новой Земле, и они не гонятся за нами, чтобы сообщить, что мы забыли бумажник в номере.
– Так что ближе к ночи, доктор Грамман, наш полёт завершится. Вы когда-нибудь приземлялись в воздушном шаре?
– Нет, – сказал шаман. – Но я доверяю вашему умению.
– Я попытаюсь залететь так высоко в горы, как получится. Это вопрос баланса, потому что, чем дальше мы залетим, тем ближе они к нам будут. Если я попытаюсь приземлиться, когда они будут слишком близко, они заметят, но если я приземлюсь слишком рано, мы не успеем добраться до леса. В любом случае, скоро начнётся стрельба.
Грамман спокойно сидел, двигая какой-то колдовской инструмент из перьев и бусин по сложной схеме, в которой, как показалось Ли, была некая цель. Глаза демона-скопы не отрывались от преследующих цеппелинов.
Прошёл час, за ним другой. Ли жевал незажжённую сигару и потягивал холодный кофе из оловянной фляжки. Солнце опустилось к самому горизонту за их спиной, и Ли мог видеть, как длинная вечерняя тень ползёт вдоль берега залива и вверх по нижним склонам холмов, в то время как сам шар и вершины гор купались в золотом свете.
А за ними, практически невидимые в закатном сиянии, пятнышки цеппелинов становились крупнее и отчётливее. Они уже обогнали второй шар, и теперь были легко различимы невооружённым глазом: четыре цеппелина, выстроившихся в ряд. А поверх тишины, царившей над заливом, слышался звук их двигателей, тихий, но отчётливый, словно непрестанный комариный писк.
Когда им оставалось всего несколько минут до берега у подножия холмов, Ли заметил что-то новое в небе за цеппелинами. Фронт облаков медленно собирался, и огромная молния сверкнула в ещё ясном небе. Как он мог не заметить? Если приближался шторм, то, чем раньше они сядут, тем лучше.
А затем тёмно-зелёная стена дождя вылилась из облаков и повисла в воздухе, а сам шторм, казалось, преследовал цеппелины так же, как те преследовали их воздушный шар Ли. Дождь приблизился к ним со стороны моря, и, когда солнце полностью скрылось, огромная вспышка осветила облака изнутри, а несколько секунд спустя раздался удар грома, который, казалось, сотряс всё вокруг, и долго ещё отражался эхом от гор.
Затем вспыхнула ещё одна молния, и в этот раз вспышка ударила прямо в один из цеппелинов. Газ мгновенно вспыхнул. Яркий цветок пламени расцвёл среди иссиня-чёрных туч, и аппарат медленно упал вниз, пылая, как маяк, и, всё ещё пылая, упал в воду.
Ли медленно выдохнул воздух. Грамман стоял около него, держась одной рукой за причальное кольцо, с лицом, изборождённом усталыми морщинами.
– Это вы вызвали этот шторм? – спросил Ли.
Грамман кивнул.
Небо теперь имело тигриную окраску: полосы золотого перемешивались с пятнами и полосами чёрно- коричневого, и каждую минуту картина менялась, так как золото быстро исчезало, поглощаемое тьмой. Море за ними было тёмным, с заплатками фосфоресцирующей пены, а пламя упавшего, и уже затонувшего, цеппелина потухло.
Оставшиеся три, однако, всё ещё летели, швыряемые ветрами, но держащиеся на курсе. Молнии сверкали среди них, и, по мере приближения шторма, Ли начал волноваться за газ в своём собственном шаре. Одно попадание могло швырнуть их, полыхающими, на землю, а он не считал, что шаман способен контролировать шторм так хорошо, чтобы предотвратить это.
– Отлично, доктор Грамман, – сказал он. – Я собираюсь пока что забыть про цеппелины и сконцентрироваться на безопасном приземлении в горах. Хотелось бы, чтобы вы покрепче за что-нибудь схватились и сидели, и были готовы прыгать, как только я скажу. Я предупрежу вас, и постараюсь приземлиться как можно мягче, но в таких условиях посадка зависит не только от умения, но и от удачи.
– Я доверяю вам, мистер Скорсби, – сказал шаман.
Он уселся обратно в угол корзины, а его демон примостился на причальном кольце, глубоко вонзив когти в кожаную оплётку.
Ветер мотал их довольно жёстко, и огромный шар качался и дёргался в потоках. Верёвки трещали и натягивались, но Ли не боялся за них. Он выбросил ещё немного балласта и внимательно посмотрел на альтиметр. Во время шторма, когда давление падало, приходилось учитывать это падение при наблюдении за альтиметром, и зачастую это было лишь очень приблизительными прикидками. Ли вывел цифры, дважды проверил, после чего выбросил остатки балласта. Единственным средством управления отныне был газовый
