А на территории? Тоже парочку. Тут же целые офицерские наряды. Значит, это усиление. Ну наконец-то ушли с глаз долой. Террористы тоже люди грамотные, тоже кое-что стали понимать в тактике полицейской службы.

Так, теперь Быков должен послать кого-то, кого Антон хорошо знает в лицо. Он ведь должен подстраховаться и четко дать понять, что ситуация под контролем и что Антона страхуют. Он остановился, поставил сумку на землю и, присев на корточки, стал завязывать «развязавшийся» шнурок. Подлый шнурок затянулся узлом, и с ним пришлось повозиться. Так, все, себя обозначил, пора и внутрь.

В дверях Антона чуть не сбила с ног молодая пара. Парень и девушка со смехом выбегали из здания вокзала, и она наткнулась прямо на Антона. Парня он не знал, а девушка была инспектором кадров в Управлении. В свое время она оформляла документы перевода, и звали ее Ольгой.

Девушка ойкнула, столкнувшись с Антоном, и с извинениями прижала руки к груди, так, чтобы их никто не видел. Одна рука – поверх другой, и сжата в кулачок. А потом из кулачка выскочил вверх большой палец – характерный знак, мол, все отлично! Кулачок дважды качнулся вверх-вниз для пущей убедительности. Парень нагнал свою подругу, схватил за плечи и громко стал ей говорить, пристально глядя при этом в глаза Антону:

– Ну вот, Быков позвонил и сказал, что все отлично, что он все знает и все сделает как надо! Представляешь, какая удача? Ну, пошли!

Парочка убежала на улицу. Действительно, отлично! Как же проще выглядят все проблемы, когда чувствуешь, что ты не один, как здорово понимать, что ты часть огромного мощного механизма. Ну, конец тебе, «Иванов», это тебе не сопливый лейтенант Копаев, ты теперь будешь бороться с полковником Быковым, а это уже разные весовые категории. Я – так, торпедный катер, а вот Быков… Быков – ударный авианосец!

– Не торопишься? Это хорошо, – послышался за спиной знакомый голос, – в нашем деле торопиться нельзя.

Антон переложил сумку из правой руки в левую и спокойно обернулся. «Иванов» стоял рядом и смотрел по сторонам с видом скучающего человека.

– Ничего подозрительного не заметил? – тихо, почти одними губами спросил он.

– Я только приехал. Вы тут крутились, вам виднее. Планы не поменялись?

– А почему они вдруг должны поменяться?

– Мало ли. – Антон вложил в голос весь запас сарказма, который имел. – У вас же семь пятниц на неделе!

–  Нормально, – чуть улыбнулся «Иванов». – Привыкай, это моя тактика. Теперь иди вон туда, к восьмому окошку. Потолкайся немного возле очереди, спроси что-нибудь. Желательно про наличие билетов куда- нибудь на Север. Потом поставь сумку возле стены и чуть отойди, сделай вид, что выписываешь что-то из расписания. И только потом уходи. Я жду тебя возле правого, если смотреть изнутри, входа. Пошел!

Антон заставил себя сдвинуться с места. Ох, как его подмывало опустить сумку на пол и броситься на этого «Иванова»-Руслана, или как там его еще зовут. Врезать прямым в нос, чтобы кулак сразу и губы зацепил, чтобы кровавое пятно на рубашке. А потом руку ему вывернуть, чтобы заорал, коленкой на позвоночник встать и по карманам, по карманам, где у него прибор для передачи радиосигнала на взрыватель. Хорошо было бы, только нет никакой гарантии, что прибор у него. Хитер этот «Иванов», ох, как хитер!

Антон выполнил все как ему велели. Подошел к очереди в кассу номер восемь, поставил к стеночке сумку и стал активно толкаться, пытаясь пробиться поближе к окошку и просунуть голову между другими головами. Обычное дело – только спросить. Как водится в наших очередях, его осадили, поставили на место и насовали под бока локтями. Как бы нечаянно. Российские очереди это… это что-то глубоко национальное, что-то из олицетворений культуры страны эпохи социализма, на этом выросло не одно поколение.

Это… как на Востоке базар, как в Италии спагетти, как в Техасе родео. Глубоко национальное и до бесконечности родное.

Антон послушно выбрался из толчеи, потирая бок и усмехаясь в глубине души. Очереди бывают везде, но только у нас в них стоят кучей. Ну, почему не выстроиться в одну линию и спокойно ждать, не мешая друг другу и проходящим мимо людям. И всегда ведь кажется, что твоя очередь самая буйная и неуправляемая. Или не кажется? А кто эти две дородные тети, которые врезались в очередь у восьмой кассы, как ледоколы? Им тоже только спросить? С этими тетями не потолкаешься.

– Осторожнее! – зычно на весь зал раздался мужской голос. – Посторонитесь, осторожнее!

Антон невольно обернулся на голос и шум. Четверо рабочих, создавая невероятную суету, пытались прокатить сквозь толпу высокую конструкцию. Кажется, это называется «передвижные леса». Каркас из труб, высотой в два с лишним метра. Две ноги стоят на полу, две ноги на колесиках. Применяется для проведения строительно-ремонтных работ внутри помещений и снаружи. Кто это затеял тут работы в такие напряженные для вокзала часы?

«Иванов» стоял рядом с группой мужиков, куривших возле урны и что-то живо обсуждавших. Антон отметил, как террорист умело терялся на фоне других людей. Наверняка же он этих людей не знает, а создается впечатление, что он один из них, что он с ними, среди них. А ведь и словом не перекинулся.

Увидев Антона, он кивнул ему головой в правую сторону. Пришлось двинуться в указанном направлении. Через пару минут за спиной послышались торопливые шаги.

– Все, приехали. Хватит бегать.

Вопросов об обстановке и как все прошло не задавалось. Значит, за ним наблюдали, значит, ситуацию оценивали. «Иванов» замолчал, ожидая, пока мимо не пройдут двое носильщиков с почти пустыми тележками. Парни с крепкими затылками не торопились, что-то обсуждая из вчерашнего футбольного матча Кубка Европы. Один остановился, поправил коробки и снова двинулся вперед. Хорошо у нас стали платить на железной дороге. Молодые крепкие парни запросто работают носильщиками, куда раньше шли только алкаши и косорукие, которые ничего делать не умеют. И стрижки какие у них… одинаковые и короткие.

Знать бы, что там задумал Быков или тот, кто руководит всей операцией. Может, он должен напасть на главаря, когда мимо проходили «носильщики»? Или напасть должны были они, но не получили подтверждающего приказа? Плохо, когда тебе приходится действовать втемную. И опять нет стопроцентной уверенности, что пульт у «Иванова». Или «носильщики» подали Антону сигнал, который он проворонил. Нет, в таких случаях сигналы подаются таким образом, что их просто невозможно не заметить. Тогда что делать дальше? Правы опытные люди: самое сложное – не в атаку подниматься, самое сложное – ждать в неведении.

–  Давай, – протянул руку «Иванов».

– Что? – не понял Антон.

– Пульт дистанционного управления взрывателем, – спокойно ответил «Иванов». – Я бы тебе доверил, но, извини за сложности, я хочу сделать это сам. Это моя война, моя клятва, мой долг перед предками.

– Понятно, – кивнул Антон, лихорадочно соображая, что же «Иванов» имеет в виду. – А о каком пульте ты говоришь?

–  Телефон, который я тебе дал. Это и есть пульт. Как, здорово я тебя запутал? Так и надо, так надежнее всего, когда никто, даже другие исполнители, ничего не знает до конца и наверняка. Видишь, и ты не знал, а ведь в кармане у тебя самое главное.

Антон медленно сунул руку в карман куртки и нащупал мобильник. Он видел, как сузились глаза «Иванова», как тот внутренне весь подобрался, готовый ко всяким неожиданностям. Ведь Антон может сейчас заартачиться. А ведь это в самом деле пульт, именно тот самый, единственный. Антон это понял по глазам, по напряжению в них, понял, что именно сейчас решается судьба всей операции и… и не вытащить его из кармана нельзя, потому что черный зрачок пистолета смотрел сквозь дырочку в кармане куртки «Иванова» прямо в грудь Антона. Малейшее сомнение, и выстрел. И никто не успеет помешать нажать кнопку. Ах ты, хитрая сволочь!

От злости Антон расплылся в холодной улыбке и вытащил из кармана телефон, лихорадочно соображая: «Пусть расслабится, я же на его стороне, я же деньги зарабатываю. Лишь бы подлости в нем не оказалось настолько, что бы шлепнуть меня и не платить мне пять миллионов долларов. Не шлепнет, иначе рано или поздно слава пойдет, что «Иванов», он же Руслан, он же еще черт знает кто, никогда не платит наемным исполнителям, а просто убивает их. И тогда нанять людей ему будет сложно, а его хозяева скажут ему, что это не то место и не та ситуация, где нужно экономить деньги «спонсоров», и отправят на пенсию или подростков учить ненависти к России. Нет, не выстрелит!»

Напряжение внутри достигло такого уровня, что мир как будто замедлился вокруг. Замедленное движение руки «Иванова», и телефон ложится в его ладонь, так же медленно опускается и исчезает в дырочке дуло пистолета, лицо террориста расплывается в зловещей улыбке, а палец откидывает крышку телефона-«раскладушки». Ждать, не дергаться, ждать…

– Вот и все, брат, – тихо сказал «Иванов» и облизнул губы, которые вдруг стали сухими. – Теперь все в моих руках, вот в этой моей руке, карающей руке. Я теперь всемогущ, как Аллах! Нет, это кощунство, никто не может сравнивать себя с Аллахом. Мы те, кто лишь исполняет его волю. Тебе этого не понять, твой бог – деньги, чужие деньги.

Антон смотрел на лицо фанатика, и ему вдруг стало страшно. На какой-то миг, но он испытал настоящий страх. Человек, который теряет рассудок и начинает во что-то фанатично верить, человек, которым овладевает навязчивая идея, теряет связь с реальным миром и начинает жить и подчиняться только этой идее. А любая идея в отрыве от реального мира – не более чем утопия.

Антон вспомнил, как однажды он дрался в юности. Пацан был из неблагополучной семьи,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату