Катерина резко открыла глаза и огляделась. Как будто она и не покидала конференц-зала. Нога не болела, каблук был на месте, и карман тоже.
— Китайские светильники конкурентов, — продолжал Виктор Сергеевич, — стоят в два раза дешевле, по крайней мере, мне так сказали в 'Адмирале'. Какие будут мнения?
— Вы позволите? — подняла руку Катерина, с удовлетворением поймав на себе удивленный взгляд коллег и, в первую очередь, Игоря. — По-моему 'Адмирал' все же лукавит…
И она почти дословно повторила то, что десятью минутами раньше, хотя это 'раньше' было только для нее, произнес Игорь. Тот сидел, будто завороженный, и не моргая смотрел на Катерину. Его волевой подбородок безвольно отвис, а приоткрытый рот слегка искривился, словно Игорь пытался произнести какой-то очень сложный звук, и в этот момент его губы парализовало.
— Конечно, здесь речь идет о рассрочке, но я все равно думаю, что это выгодно, — закончила Катерина.
— Блестящая идея! — воскликнул Виктор Сергеевич. — Катерина, я всегда в вас верил…
Через два месяца Катерина была назначена на должность заместителя начальника отдела, а к концу года, когда Виктора Сергеевича повысили до руководителя управления, с легкостью заняла его место. Сотрудники побаивались ее за поразительную способность на лету перехватывать какую-нибудь грандиозную идею, буквально срывать ее с губ, многие даже про себя называли ее ведьмой, но вслух эту тему обсуждать опасались.
Сама же Катерина настолько привыкла к такому положению вещей, что ей казалось, будто так было всегда, будто другие люди существуют исключительно для того, чтобы служить ей и способствовать ее восхождению на Олимп. Иногда, правда, ее начинала одолевать тоска, ибо в окружающих она уже не видела себе равных и, тем более, тех, на кого хотелось бы равняться. Это чувство ее отягощало, вызывало ощущение одиночества, словно бы она, цивилизованный человек, очутилась в одночасье в каком-нибудь диком племени, если не сказать в стае диких обезьян, озабоченных лишь своими примитивными инстинктами.
Как-то раз, после напряженного дня, в течение которого она была вынуждена дважды прибегнуть к магии пудреницы, Катерина вернулась домой уже за полночь совершенно разбитая. Швырнув сумочку на столик в прихожей, она сбросила стискивающие ноги остроносые туфли и босиком прошла в комнату. Квартира показалась ей в этот день особенно пустой. Но она даже не могла себе представить того мужчину, который мог бы скрасить эту пустоту. Все, кто отныне окружал ее, казались ей не более чем безмозглыми самцами. Даже несмотря на то, что идеями этих 'безмозглых самцов' Катерина пользовалась самым беспардонным образом, она все равно видела в них лишь физиологические образцы, а ей требовался индивидуум. Может, зря она связалась с этой дурацкой пудреницей? Этот вопрос Катерина задавала себе последнее время все чаще и чаще.
Она достала пудреницу и, медленно раскрыв ее, посмотрела себе в глаза через маленькое мутноватое зеркальце. И вдруг ужаснулась — настолько безжизненными, пустыми и холодными были эти глаза.
Пудры уже почти не осталось, всего лишь какая-то малость.
'Да, пудра не бесконечная', — подумала Катерина.
— Ты должна научиться жить своим умом, — неожиданно произнес знакомый голос.
Катерина вздрогнула и оглянулась.
— Бабушка?
Но в комнате никого не было.
Какое-то острое, щемящее чувство охватило Катерину. Ей вдруг страшно захотелось увидеть бабушку, прижаться к ее теплой груди и как следует выплакаться. Просто так выплакаться, без причины. А может, и по причине, но какой-то скрытой, непонятной, ибо ее, причину, Катерина никак не могла отыскать в своей душе.
Она вскочила и подбежала к телефону.
— Алле! — раздался в трубке сонный голос сестры.
— Светка! Привет! Это я, — чуть ли не закричала Катерина.
— Ну, здравствуй.
— Ты извини, что так поздно. Разбудила, наверное, — сказала Катерина, взглянув на часы. — Я тут подумала, что-то давно не звонила тебе…
— Давно — это мягко сказано, Катюша.
— Что ты имеешь в виду? — искренне удивилась Катерина.
— С тех пор, как ты последний раз была у нас, почему-то ни разу не позвонила. А тебе дозвониться невозможно, у тебя всегда автоответчик.
— Да, я знаю, — закусила губу Катерина.
Она уже год как поставила себе телефон с автоответчиком, но так ни разу и не прослушала ни одного сообщения. Счетчик показывал, что их уже накопилось девяносто восемь.
— У тебя что-то случилось? — спросила сестра.
— У меня? — Катерина на мгновение задумалась. — Да, наверное, случилось. Мне необходимо поскорее увидеть вас, тебя и бабушку. Я ужасно… Я хочу приехать на выходные.
— Бабушку? — переспросила Света.
— Ну да, а что такое?
— Прости, конечно, но… она ведь умерла.
— Как?! — вскричала Катерина. — Когда?
— Зимой. Я же звонила тебе, сообщение оставляла на автоответчике. И телеграмму посылала.
— Телеграмму? — Катерина вскочила.
В памяти всплыл холодный февральский вечер. Она, усталая, разговаривает с кем-то по телефону. Что-то очень важное. Неожиданно кто-то звонит в дверь. Почтальон. Телеграмма. Катерина машинально расписывается в квитанции и, не читая, засовывает телеграмму под салфетку на столике, что стоит у входной двери, возле вешалки.
Она бросилась в прихожую. Телеграмма 'молния' лежала там, куда Катерина положила ее несколько месяцев назад.
'Похороны бабушки состоятся девятого. Света'
Отчаянный стон вырвался из ее груди, и она разрыдалась.
— Катюша, Катюша, что с тобой? — донеслось из трубки.
— Я приеду, — сквозь всхлипы прошептала Катерина…
Она вернулась в Москву в воскресенье вечером. На душе было погано. Катерина не стала брать такси, а пошла пешком в сторону Садового Кольца. Из вещей у нее были только небольшая дамская сумочка и зонтик. Теплый летний ветер слегка трепал ее волосы, Садовое Кольцо жужжало сотнями автомобилей, спешащих по своим делам. Катерина миновала здание фирмы 'Мир света' и пошла в сторону Яузы.
Она долго стояла, глядя на мерцающую бликами вечернего города, речку, облокотившись о чугунные перила, и думала. Нет, скорее не думала, а непроизвольно прокручивала в голове картины прошедшего. Катерина не пыталась откапывать их в памяти, они сами всплывали, одна за другой, вызывая то трепет и умиление, то досаду и разочарование. Она совершенно запуталась. Казалось, все, к чему она стремилась, свершилось. Головокружительная карьера, почет и уважение, богатство, наконец. Но чего-то все же не хватало. Чего-то самого важного, самого сокровенного.
— Удивительный вечер, не правда ли? — раздался за спиной до боли знакомый голос.
Катерина обернулась и машинально смахнула слезу, катившуюся по щеке.
— Андрей? Здравствуй. Откуда ты здесь?
— Здравствуй. Да вот, домой иду. Я ведь здесь живу неподалеку, забыла? А ты?
— Я? Просто гуляю.
— Невероятно! Дежа вю! — воскликнул Андрей и улыбнулся, показывая свои ровные, белые зубы.
— Погоди-ка, ты что, плачешь? Что-то стряслось?
— Все в порядке, — отвечала Катерина, вернув своему голосу ставший привычным в последнее время
