— Ты долго не приходил, — сказал медведь.
В его голосе не было укоризны — скорее, тихая радость, что Президент к нему все же вернулся. Почти не было.
Бежать от плюшевого мишки во второй раз было и глупо, и позорно, и просто недостойно главы сверх-державы.
— Дела… — высохшим горлом и непослушным языком сказал Президент. — Дела все время.
— Я понимаю, — кивнул медведь. — Ты теперь большой.
— Ну… — Президент мотнул головой. — А как ты? Что нового?
— Да ничего особенного. Дружим с твоим сыном. Отличный парень. Сейчас вот в Англию уехал на учебу.
— Я в курсе, — рассеянно кивнул Президент.
— Ну да. А так в целом… Довольно однообразно, если честно. Знаешь… Когда мы с тобой начинали… Я как-то по другому себе свою будущую жизнь представлял. Думал, будет в ней место подвигу. Героем думал стать. Человечество спасти… А вместо этого…
— Слушай… Ну прости…
— Да нет! Я тебя ни в чем не обвиняю! — замахал лапкой медведь. — Я, в принципе, тебе благодарен и за то, что ты меня к сыну выпустил. А то на антресолях, в нафталине, это… Не жизнь, а существование. Сейчас хоть свет видно. Не жалуюсь, в общем, — он невесело улыбнулся. — Сколько мы толком не виделись-то? — Лет сорок?
— Сорок, — посчитав, деревянно кивнул Президент.
— Да ты про себя расскажи. Что ты, как ты? Я слышал, Президентом стал?
— Выбрали, — он не стал уточнять, кто именно.
— Ну это же здорово! — из голоса медведя стал уходить пост-нафталиновый официоз; наконец стало ясно, что он действительно рад и встрече, и разговору. — Мы с тобой никогда ведь и не мечтали о таком! Помнишь?.. Я собирался выучиться на летчика-истребителя, ты — быть Маленьким Принцем…
— Это когда маленький совсем! — застеснялся Президент. — Потом я уже хотел стать прогрессором, из Стругацких. Как дон Румата Эсторский. Помогать отсталым цивилизациям…
— Ну… Это я не застал уже, — примирительно развел лапами медведь. — Когда ты фантастикой увлекся, я уже на антресолях сидел. Так что с доном Руматой Эсторским мы не пересекались. А на кого ты учиться пошел?
— На юриста, — почему-то смутился Президент.
Медведь неопределенно качнул головой.
— Было интересно. Я преподавал в университете… — словно оправдываясь, добавил Президент. — Как прогрессор… Почти.
— А Президентом-то как стал? — почесал затылок медведь.
— Да… По знакомству. Попросили.
К чему лукавство, когда беседуешь со своим плюшевым мишкой? Не это ли один из редких случаев все сказать начистоту?
Медведь снова то ли кивнул — то ли мотнул башкой. Задумался. И Президент задумался тоже.
— Да какая, в общем, разница, как стал, — наконец вздохнул медведь. — Зато теперь можешь наши с тобой мечты воплотить, а?
— Ну да, — улыбнулся Президент. — И летчиком-истребителем могу побыть, и машинистом, и полярником, и космонавтом, если напрячься.
— Я не об этом, — недоуменно глянул на него мишка. — Я про подвиг.
— Коррупция — это плохо. Коррупция разрушает нашу страну. Коррупция подрывает доверие населения к органами государственной власти. Коррупция ухудшает инвестиционный климат. С коррупцией надо бороться. Вот.
Президент перевел дух, вытер вызревшую испарину. Оторвался от бумажки, осторожно подсмотрел — как они там?
Пред ним, заполонив собою весь Георгиевский зал, расселось Федеральное Собрание Российской федерации. Цвет нации. Долбани сейчас сюда враги боеголовкой — и все, можно запросто писать историю Родины с чистого листа, не балаболя больше о карме страны, об особом «третьем» пути, и о том, что тут никогда ничего не изменить.
Сенаторы и губернаторы, депутаты и министры, судьи, парламентеры от РПЦ и прочих конфессий, феодалы крупные и помельче, бароны всех отраслей, — все они вроде были разными людьми, но усматривалось в них бесспорное сходство. Сошедшая на них власть наделяла их особой здоровой красномордой кряжистостью, которую лишь костюмы Brioni из хорошего итальянского сукна могли в себе сдержать. И еще глаза у них поблескивали схоже — особым тусклым оловянным блеском, светом прозрения и причастности.
Они сидели сбитыми шеренгами, их серые костюмы отливали сталью; это было безжалостное и могучее воинство, взошедшее здесь, в Кремле, из посеянных когда-то зубов дракона.
Тут не было случайных людей. Все были в Системе.
Поэтому именно им и было так дико все это слышать.
И поэтому именно до них Президенту было так важно донести свое Послание.
Конец. Спасибо за внимание.
Они захлопали. Мерно, недобро. И, пока он шел со своей трибунки за кулисы, они провожали его тяжелыми взглядами. Олово в их глазах плавилось, клокотало.
Сразу после Послания к Президенту подошел Национальный лидер/Премьер.
— Тебе кто это писал? — безжизненным голосом спросил он.
— А что? — насупился Президент.
— Дай бумажку. Давай сюда, живо, — потребовал Премьер. — Это же твой почерк!
— Мой, — признался Президент.
— За коим дьяволом ты людям это говоришь? Ты зачем их бесишь?
— Да я… Пошутил я. Что, нельзя?
— Тебе — нельзя. Мы с тобой как договаривались? Без самодеятельности. А ты что? Мне теперь им афтер-пати устраивать, отпаивать, успокаивать.
— Я просто подумал… Ну, Послание… Оно же должно рассказывать, как все в идеале должно бы быть… Задавать, так сказать, вектор… Моральные какие-то установки… Я же президент… Все-таки.
Национальный лидер смерил его особым взглядом — от такого на полигоне мыши дохли, Президент сам видел — но потом похлопал его по плечу.
— Да президент, президент. Действующий. Ты просто помни, что слово давал. А настоящие пацаны за слово отвечать должны.
— Вот! Принес тебе тут всякого, как ты просил!
Действующий Президент вывалил на пол целый ворох газет. Главным образом «Коммерсант», но и «Новую», и даже «Аргументы», прости Господи.
Медведь кивнул благодарно, зашелестел страницами.
— Ну, как Послание прошло? — из-за коммерсантовской простыни поинтересовался он.
— Так… Не очень, — скупо ответил Действующий Президент.
— А ты сказал, что собирался? — медведь сложил газету.
— Сказал. Ну, другими словами… Помягче… Но сказал.
— А помнишь, как мы в Зверобоя и Чингачгука играли? — мишка подвинулся поближе, притронулся к его руке.
— Конечно! — Действующий Президент не смог сдержать улыбки.
— Мы тогда вдвоем были против целого племени ирокезов, помнишь? На той заброшенной фактории! С нас хотели скальпы спустить… А мы выстояли!
— Ну да. Тогда выстояли.
— Я просто хочу тебе сказать… Если что, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Ты все еще мой
