Раннее утреннее солнце вливалось в открытые окна. Стояла полная, почти оглушающая тишина. Обычно, лежа в своей спальне, Мишель слышала сигналы машин и свист регулировщика за пару кварталов от дома. Но в нынешней тишине было что-то настолько непривычно-странное, что она испугалась. И, только повернув голову и увидев рядом смятые простыни, вспомнила, что произошло.
Что же она натворила? Мишель села и оглядела комнату, но сразу убедилась, что находится в ней одна. Ксавье не было. Она могла бы даже подумать, что прошлая ночь ей привиделась во сне, если бы не валяющееся на полу платье и не зримые воспоминания об опаляющих ласках.
Никогда еще она не отдавалась мужчине так свободно, так беззаветно, не задумываясь о последствиях, и никак не метла понять, что же заставило ее уступить Ксавье. Да нет, к чему лукавить, не ему, а своему собственному желанию… Подумать только, а она еще считала, что любит Жермена… Смешно!
Мишель вздохнула и откинулась на подушки, прикрыла глаза и попыталась отгородиться от ярких картин, мелькающих перед внутренним взором. Но тщетно. Вот он наклоняется и прикасается губами к ее губам, вот проводит пальцами по соскам, вот ласкает и гладит, пока она не начинает извиваться от возбуждения… Она снова ощутила нарастающее желание… и отчаянную, острую тоску, что его нет сейчас рядом.
А я-то полагала, что мне удастся затушить это безумие, сердито подумала Мишель. Похоже, эффект оказался прямо противоположный. Я только еще больше хочу Ксавье.
Да где же он? Наверное, сбежал, как только она уснула. Удовлетворил свое желание и был таков. Конечно, для него это только секс, ничего больше. Так с какой стати ему оставаться и дожидаться ее пробуждения?
Мишель вылезла из кровати, злясь на себя за то, что ей не безразлично, тут он или нет. Прошедшая ночь – результат игры гормонов, только и всего. И нечего об этом думать, твердо решила она.
Накинув халат, она заглянула в спальню Сержа. Мальчик еще крепко спал. Значит, у нее полно времени, чтобы принять душ и одеться.
Молодая женщина направилась в ванную и включила воду. Намыливаясь, старалась не думать о том, как Ксавье ласкал ее прошлой ночью. Она подняла голову навстречу теплой воде и позволила ей свободно стекать по телу, словно надеялась смыть не только следы, но и сами воспоминания о его губах, руках, о том, как хорошо ей было в его объятиях. Это только секс, и ничего больше. Она в конце концов современная женщина. Люди теперь наслаждаются ночью страсти и не чувствуют себя ни виноватыми, ни смущенными. Ксавье, наверное, уже забыл обо всем. И ей надо поступить так же.
Но проблема заключалась в том, что она никогда не относилась к сексу легкомысленно, не вступала в быстротечные связи… И все же вчера отдалась Ксавье без оглядки, полностью, ничего не пряча. Самозабвенно и упоенно. Почему она так вела себя?
И тут вдруг Мишель вспомнила, как он держал ее в объятиях уже после того, как их страсть была утолена. Вспомнила тепло и нежность его рук, вспомнила, как ощущала себя любимой и защищенной.
Все это привиделось ей? Возможно. Ведь Ксавье категорически заявлял, что не желает серьезных отношений. Фактически это был один из основных плюсов их соглашения: отсутствие взаимных обязательств. Он специально повторил ей эти слова. Ему нравилось, что она не из тех женщин, которые позволят себе увлечься и принять вымысел за реальность. Так что остается только признать, что прошлой ночью у них был просто секс – пылкий жаркий секс без всякого подобия чувств. По крайней мере, с его стороны.
Мишель крепко зажмурилась, потрясла головой и приказала себе прекратить анализировать случившееся и принять его как данность. Ей и так есть чем занять ум. Надо сконцентрироваться на встрече с его родителями, на том, что она должна будет улыбаться и делать вид, будто по уши влюблена в их сына.
Вчера перспектива казалась пугающей, сегодня – просто кошмарной. Она никогда не умела лгать. Любой, взглянув на нее, легко узнает правду… что она глубоко, до безумия влюблена в Ксавье Моранделя.
Мишель похолодела, несмотря на льющуюся теплую воду. Потом выключила кран и постояла, пытаясь осмыслить это умозаключение.
Да, думала она, я люблю его… по-настоящему люблю.
И ужаснулась, потому что знала: для Ксавье ни прошлая ночь, ни их помолвка не значат решительно ничего. Когда она сыграет свою роль и его родители успокоятся, их отношениям придет конец. Они, возможно, даже больше никогда не увидятся.
Боже, как же больно! И это только мысль. А что же будет, когда так оно и случится?…
– Мишель? Мишель, ты здесь? – послышался голос Ксавье.
Она замерла, не зная, что делать, как посмотреть ему в глаза. Как спрятать злосчастное чувство…
– Мишель! – Он был уже возле двери ванной.
– Сейчас, сейчас. Уже выхожу. – Она поспешно завернулась в полотенце и заметила, как дрожат ее руки. И не только руки, все тело реагировало так на его голос.
– Я принес тебе кофе.
– Спасибо, поставь, пожалуйста, на столик. – Мишель привалилась к двери и закрыла глаза. Собралась с духом и крикнула: – Послушай, если тебе повезет, то ты имеешь шанс, выходя отсюда, наткнуться на Люсиль и придать достоверности нашей игре!
Она вложила в эти слова все оставшиеся силы, но была довольна результатом. Они прозвучали беспечно и несерьезно.
– Может быть. – Его голос был безмятежным и безразличным. – Ты собираешься выйти и сказать мне доброе утро?
Мишель заколебалась. Она знала, что когда-нибудь придется взглянуть ему в глаза, но сейчас… А вдруг он догадается, что она чувствует? Как унизительно! И с облегчением услышала топот маленьких ног.
– Тетя Мишель, ты где? – позвал Серж. Она поспешно накинула халат. Встретиться с Ксавье в присутствии племянника будет значительно проще. Она сможет сделать вид, будто вообще ничего не было. Мишель посмотрелась в зеркало – мокрые волосы, бледное лицо, блестящие глаза. Жаль, нет косметички. И тут же обозлилась: да какая, к черту, разница, как она выглядит?
Молодая женщина глубоко вдохнула, выдохнула и открыла дверь.
Серж оживленно болтал с Ксавье.
– Мы когда уже поедем на день рождения? Скоро?
– Ты еще даже не позавтракал, – заметила Мишель, входя в комнату.
Серж стоял посреди комнаты в своей симпатичной голубой пижаме с собачками.
– Ну когда мы поедем, дядя Ксавье? – настаивал он.
– Вечером, ранним вечером, – ответил тот.
– Да этого еще тыщу лет ждать! – И Серж с недовольным видом наморщил нос.
– Совсем нет. Ты и оглянуться не успеешь, как вечер наступит, – возразил Ксавье и повернулся, чтобы взглянуть на Мишель.
Он был потрясающе красив в джинсах и джинсовой рубашке с расстегнутым воротником. Она едва не задохнулась от раздирающих ее противоречивых чувств.
– Доброе утро! – Ксавье улыбнулся лениво, но удивительно обаятельно.
– Доброе утро. – Мишель смутилась и поспешила обратиться к племяннику: – Ну-ка, пойдем скорее, дорогой, тебе тоже пора умываться. Хватит, не надоедай больше дяде Ксавье. – Она говорила очень быстро и деловито.
– Тогда я пошел, – заявил Ксавье и потрепал мальчика по голове, когда тот заявил, что не желает никаких умываний. – А ты не огорчай тетю Мишель. – Он был уже у двери, когда неожиданно обернулся. – Кстати, я сказал родителям, что мы приедем пораньше, потому что должны сказать им кое-что важное.
У Мишель сердце ушло в пятки, затем подскочило к горлу и лишь потом вернулось на положенное место.
– Говорить придется тебе, Ксавье, потому что я не знаю, что сказать.
– Не бойся, все будет в порядке. – Он улыбнулся. – Даже больше чем в порядке. Тебя все полюбят, вот увидишь.
Мишель отвернулась. Ей не нужно было, чтобы ее любили все – только он один.
