Конечно, нормальный мужчина, заводя курортный роман, не станет признаваться девушке, что у него есть семья. Но Сэнди-то точно знала, что он женат! Бабушка позаботилась в свое время об удачной партии для любимого внука. Ладно, пусть врет, в конце концов, не это сейчас главное.
Сегодня пройдут квалификационные заезды «Формулы-1», и Марк собирался смотреть их с террасы своего номера: оттуда открывался панорамный вид на большую часть трассы. Сэнди согласилась составить ему компанию, тем более что потом должно было состояться обещанное знакомство с предпринимателем.
8
Алекса на неделю приехала в Лондон, чтобы уладить все формальности, связанные с поступлением, получением гранта и заселением в кампус, поближе познакомиться с городом, привыкнуть к нему, а главное — развеяться и отвлечься от неприятной истории с Марком. Папа договорился, что она поживет во временно пустующей квартире его племянника. Родители ни слова не сказали ей после злополучного визита миссис Гилмор. Напротив, целиком сосредоточились на предстоящих сборах и обсуждении будущей учебы, и она была им за это очень благодарна. Отплакавшись в тот вечер в обнимку с белым медведем, Алекса дала себе клятву вычеркнуть Марка из своей жизни раз и навсегда.
Она, может, и не совсем поверила бы его бабушке, но ведь он ни разу не дал о себе знать: не позвонил, не приехал, не написал. Значит, все правда. Он поразвлекался с ней, а когда пришло время, просто исчез, не соизволив даже объясниться на прощание. Это был хороший урок — и поделом тебе, наивная дурочка. Верить нужно не словам, а поступкам — вот главный вывод, который Алекса сделала для себя.
Сейчас она вышла из кампуса, в котором ей предстояло жить ближайшие три года, пока не получит степень бакалавра, и решила пройтись по центру Лондона. Ярко светило солнце, и его теплые ласкающие лучи были для Алексы маленькой радостью в беспросветной тоске последних недель. Она бесцельно брела по улице, разглядывая витрины магазинов, как вдруг почувствовала, что у нее все плывет перед глазами. Девушка прислонилась к стене дома, стараясь не упасть, но сознание медленно погрузилось в темноту.
Открыв глаза, она обнаружила себя сидящей на скамейке в сквере с двумя молодыми людьми. Один из них, плотного телосложения, с ярко-рыжими — Алекса даже зажмурилась — волосами, поддерживал ее. У другого, худощавого, немного нескладного темноволосого парня в больших очках в руке была бутылка с минералкой, он наливал немного воды в ладонь и брызгал Алексе в лицо.
— Пришла в себя? — спросил темноволосый, увидев, что она открыла глаза.
Она слабо кивнула.
— В твоем положении не стоит долго находиться под солнцем, — продолжал парень.
— В каком — моем? — уже зная ответ, все же спросила она.
— В интересном.
— Нет… — прошептала Алекса, хотя и сама понимала, что это правда. Она догадывалась о том, что беременна, примерно последние две недели, но не хотела верить очевидному. — Почему вы так говорите?
— Потому что я без пяти минут врач. Меня зовут Бен. Бенджамин Хейг, — представился парень. — А это мой друг Ричард Конорс, будущий финансовый гений.
— Александра Фостер. Спасибо, что помогли.
— Ты в состоянии двигаться, Сэнди? — включился в беседу Ричард. — Давай-ка мы тебя проводим.
Она все еще чувствовала слабость, поэтому отказываться не стала.
С тех пор с легкой руки Ричарда Алекса превратилась в Сэнди.
Оказалось, что оба друга тоже учились в Лондонской школе экономики. Они рассказали ей много интересного — что могут знать только студенты и что может здорово пригодиться первокурсникам. Ей как- то сразу стало легко общаться с ними. Она сама себе удивлялась — наверное, все дело было в том, что они на несколько лет старше. Проблемы во взаимоотношениях у нее возникали главным образом со сверстниками — и по большей части из-за того, что ей с ними просто не о чем было говорить.
Алекса конечно же не стала сообщать родителям новость о своем интересном положении. Мама, хоть и не обрадовалась бы, но наверняка поддержала бы, а отец, с его маниакальной заботой о безупречности репутации, такого точно не переживет. Поразмыслив, она решила все же поставить в известность Марка. В конце концов, это не только ее проблема.
Возвратившись домой, первым делом она набрала номер усадьбы Грин Хилл. Ответил кто-то из прислуги. Алекса попросила к телефону Марка.
— Кто его спрашивает?
— Александра Фостер.
— Извините, его нет в усадьбе.
— Когда он будет?
— Не могу знать.
Такие телефонные разговоры с небольшими вариациями повторялись в течение нескольких дней. И тогда, решив, что Марк просто-напросто от нее скрывается, Алекса села на велосипед и отправилась прямиком в Грин Хилл. Терять ей нечего. Все же, когда она подъехала к величественному дому, стало немного не по себе. Но отступать некуда. Оставив велосипед в кустах, по дорожке к дому Алекса пошла пешком. Раньше она территорию усадьбы видела лишь издали, а теперь поразилась ухоженности каждого ее миллиметра. Видно, целый штат садовников и ландшафтных дизайнеров занимался облагораживанием всех этих кустов, цветов, прудов, деревьев, беседок и даже камней. И не один год, а, как в анекдотах, все двести лет.
Мажордом впустил ее в дом и предложил присесть. Она стала собираться с духом, стараясь не обращать внимания на окружающую ее роскошь. Однако увидела, что по лестнице спускается не Марк, а его бабушка.
— Александра, — обратилась к ней миссис Гилмор, — мне казалось, что мы друг друга поняли.
— Да, конечно, — выдохнула она. — Но мне нужно поговорить с Марком. Это важно.
Миссис Гилмор снисходительно улыбнулась.
— Ничего нового ты от него не услышишь, поверь. Сейчас его нет в усадьбе и не будет еще долго. — Потом она подошла поближе, присела рядом. — Деточка, ты еще очень молода. Сейчас тебе кажется, что чувства будут вечными. Но уедешь учиться в университет, пройдет немного времени — и будешь вспоминать обо всем с улыбкой. Видишь ли, у моего сына и мистера Хьюза давние серьезные деловые отношения, а брак Марка и Эмили только укрепит их. Словом, это дело решенное. День свадьбы уже назначен.
Алекса сделала еще одну попытку пробиться сквозь непоколебимость этой дамы:
— Мне ничего не нужно, просто поговорить с ним…
Миссис Гилмор встала.
— Это исключено. Всего хорошего, Александра.
Алекса неделю плашмя лежала на кровати, спускаясь пару раз в день поесть по настоянию матери. Ей было плохо. Она и представить себе не могла раньше, что бывает так плохо. К счастью, психика у нее была крепкой, и мысли о самоубийстве не приходили в голову. Но ощущение безысходности навалилось всей своей тяжестью, не оставляя сил ни на то, чтобы шевелиться, ни даже на то, чтобы думать. Алекса лежала и просто смотрела в одну точку. То есть, наверное, она о чем-то думала, так не бывает, чтобы вообще не было никаких мыслей, но не помнила — о чем.
В комнату в который уж раз вошла мать, присела на кровать и в который уж раз спросила:
— Ну что с тобой, девочка?
