Альбертъ. Но кто же поставилъ вазу на столъ?
Свид?тель. Не знаю, только не я!
Альбертъ. Сл?довательно кто нибудь другой? Подумай хорошенько.
Свид?тель. Многіе могли входить въ горницу и выходить изъ нее, но я не зам?тилъ ни одного челов?ка, будучи занятъ своимъ огнемъ… Но… погодите… кажется… такъ точно! Жидъ Саломонъ приходилъ спрашивать y меня, куда д?валась Софія Мансфильдъ? Онъ бралъ въ руки вазу, и онъ-то в?роятно переставилъ ее съ доски на столъ. Онъ что-то говорилъ о надписи, о стихахъ… не могу имянно вспомнить, о чемъ! Я худо его слушалъ, будучи занятъ, какъ я уже сказывалъ, своимъ горномъ,
Альбертъ. Довольно. Поди.
Третій свид?тель былъ женихъ Софіи. Мансфильфъ, задержанный по приказанію Фридриха въ Берлин?, и разлученный съ своею нев?стою при самомъ олтаръ Божіемъ. Онъ объявилъ, что вид?лся съ Софіею въ самый тотъ день, въ который, отд?лавши свою вазу, она отдала ее обжигать на фабрику. Софія сожал?ла, что онъ, пришедши поздно, не могъ вид?ть ея работы. Но я — продолжалъ свид?тель — будучи въ великомъ нетерп?ніи, и над?ясь увид?ть вазу, прежде, нежели она поставлена будетъ въ печь, поб?жалъ на фабрику; y самаго входа встр?тился со мною Жидъ Саломонъ, который, сказавъ мн?, что ваза уже въ печи, взялъ меня подъ руку, почти насильно повелъ съ собою, и началъ говорить о т?хъ деньгахъ, которыя Софія поручила ему переслать въ Саксонію.
Альбертъ. Какія это деньги? Разв? Софія занимала ихъ y Жида Саломона!
Свид?тель. Напротивъ. Саломонъ долженъ былъ Софіи за н?которыя картинки, писанныя ею на стекл?, по его заказу. Въ сл?дствіе ихъ договора, Жидъ Саломонъ обязанъ былъ пересылать эти деньги въ Саксонію къ родственникамъ Софіи, которыхъ она содержала своею работою.
Альбертъ. Точно ли эти деньги доставлены были родственникамъ Софіи?
Свид?тель. Н?тъ. Я третьяго дня получилъ отъ нев?сты моей письмо, въ которомъ она ув?домляетъ меня, что Саломонъ ее обманулъ, и требуетъ, чтобы я принудилъ его заплатить ей деньги.
Альбертъ. Сл?довательно Жидъ Саломонъ им?етъ не весьма строгія правила честности. Но прежде не говорилъ ли онъ чего нибудь съ тобою о возвращеніи Софіи въ Саксонію?
Свид?тель. Говорилъ, и не однажды. Изъ вс?хъ его разговоровъ могу заключить только то, что онъ весьма желалъ оставить ее въ Берлин?, дабы воспользоваться ея дарованіемъ. За нед?лю передъ т?мъ, какъ Его Величество наименовалъ Софіину вазу Прусскою, я встр?тился съ нимъ на улиц? и сообщилъ ему надежду свою скоро возвратиться съ моею нев?стою въ Саксонію. Онъ нахмурился и отв?чалъ: это еще не в?рно.
Альбертъ. Не говорилъ ли онъ когда нибудь съ тобою о Графъ Ланицкомъ?
Свид?тель. Однажды; въ тотъ самый день, въ который Графъ пос?щалъ вм?ст? съ вами фарфоровую мануфактуру. Я спросилъ y Саломона: кто этотъ прекрасный молодой челов?къ, въ гусарскомъ мундир?, который такъ живъ въ разговор?, и им?етъ такіе блестящіе глаза? — Онъ нахмурился: это Графъ Ланицкій, отв?чалъ онъ мн?, в?тренная, насм?шливая пов?са! Онъ не даетъ мн? покою своими колкостями, и я, признаться, ненавижу его отъ всего сердца.
Альбертъ. Я доволенъ. Ты можешь насъ оставить, —
Свид?тель, представленный къ допросу посл? жениха Софіи Мансфильдъ, былъ Прусскіи купецъ, торговавшій въ Берлин? красками. Онъ объявилъ, что жидъ Саломонъ покупалъ y него синюю краску, которой н?сколько цв?товъ пробовалъ на клочк? бумаги, вынутой имъ изъ кармана и забытой въ лавк?; что наконецъ онъ взялъ небольшое количество темнаго цв?та краски. Свид?тель представилъ ея образецъ. Альбертъ продолжалъ: ц?ла ли y тебя бумажка?
Свид?тель. Вотъ она. Саломонъ оставилъ ее на моемъ столъ. Я побоялся ее бросить, нашедши на ней арифметическую выкладку, и думая, что она можетъ понадобиться Саломону. Но Саломонъ не возвращался. Я позабылъ уже и объ немъ и о бумажк? его, когда вы, милостивый государь, дней восемь тому назадъ, пожаловали ко мн? въ лавку, спрашивали, какую краску бралъ y меня Жидъ Саломонъ, и увидя лоскутокъ бумажки, имъ забытый, приказали сберечь ее, запретивъ мн? говорить о вашемъ пос?щеніи до самаго того дня, въ которой назначено было судить Графа Ланицкаго. Ваше приказаніе изполнено, и вотъ бумажка.
Альбертъ представилъ ее присяжнымъ. Нашли, что синяя краска, которую покупалъ и пробовалъ на этомъ отрывк? Жидъ Саломонъ, им?ла одинакій цв?тъ съ тою, которою покрыта была ваза. Альбертъ приказалъ Саломону показать платокъ: увид?ли, что краска, прилипнувшая къ платку, была такая же точно; какою была натерта бумажка и выкрашена ваза. Ув?рясь наконецъ, что судьи вс? единодушно признаютъ сходство красокъ, Альбертъ просилъ, чтобъ развернули бумажку и прочли написанныя на ней слова. Увид?ли слово тиранъ, около десяти разъ повторенное, и не однимъ почеркомъ — казалось, что кто-то старался подписаться подъ чужую руку. Одно или два изъ этихъ словъ были совершенно сходны съ словомъ тиранъ, изображеннымъ на подножіи вазы, Альбертъ, представивъ вс? сіи доказательства присяжнымъ, сказалъ наконецъ, что онъ не будетъ утомлять вниманія ихъ новыми уб?жденіями; что д?ло объясняется само собою, что невинность друга его не можетъ, подвержена быть сомн?нію, и что наконецъ предоставляется безпристрасітю судей р?шить, кто преступникъ: пылкій ли Графъ Ланицкій, или благоразумный и осторожный Жидъ Саломонъ? Альбертъ возвратился на свое м?сто. Судья въ н?сколькихъ словахъ представилъ присяжнымъ сущность всего д?ла, и столь ясно, что вс? они въ одинъ голосъ воскликнули: невиненъ! Громкія рукоплесканія зашум?ли въ зал?; но Фридрихъ всталъ съ своего м?ста, и все утихло.
«Я подтверждаю приговоръ присяжныхъ! сказалъ онъ. Графъ Ланицкій дайте мн? вашу руку; я поступилъ слишкомъ посп?шно, отнявши y васъ шпагу: вотъ вамъ моя; влад?йте ею, a вашу беру себ?,» Фридрихъ снялъ съ себя шпагу и подалъ ее молодому Графу. «Благодарю васъ, сказалъ онъ Альберту, простирая къ нему руку. Вы не им?ете нужды въ шпаг?, чтобъ быть защитникомъ своихъ друзей; но я желаю, чтобы вы вступили въ мою службу и были мн? полезны вашимъ перомъ. В?рьте, Баронъ Альтенбергъ, что Фридрихъ ум?етъ ц?нить людей благородныхъ и награждать полезные таланты. A ты, проклятый Еврей! воскликнулъ онъ бросивъ на Саломона грозный взглядъ, ты стоишь того, чтобы сію же минуту отправить тебя къ твоему отцу Аврааму — но я хочу, чтобы и ты приносилъ какую нибудь пользу, не им?я однако способа вредить честнымъ людямъ. Съ сего часа опред?лено теб?, во всю твою жизнь мести Потсдамскія улицы, не забывая и той, на которой построенъ домъ Графа Ланицкаго!» — Снова шумныя восклицанія послышались въ зал?. Фридрихъ подвелъ къ Графин? Ланицкой ея сына. Онъ подалъ ей руку, и провожая ее съ л?стницы, сказалъ, что будетъ y нее об?дать и пить за здоровье Августа Ланицкаго. Посл? об?да училъ онъ гвардію: вс? зам?тили, что онъ им?лъ на себ? шпагу молодаго Графа.
