На следующее утро я проснулась, ощущая блаженно ноющие мышцы, как бывает обычно после ночи по-настоящему хорошего секса, однако блаженство моментально сменилось стыдом, стоило мне только сообразить, что секс имел место исключительно в моем воображении. Собственно, по-другому и быть не могло, твердила я себе. И каким бы реальным он ни казался — я даже сейчас чувствовала, как лунный свет всей своей тяжестью давит мне на грудь, — это был всего лишь сон, другого объяснения у меня не было. Так сказать, результат долгого воздержания. Слава Богу, через пару недель я буду уже в Калифорнии, где меня ждет Пол.
А пока необходимо срочно что-то делать, чтобы хоть как-то разогнать туман, стоявший у меня в голове, напомнила я себе. Скоро позвонит декан Бук — нужно придумать, что ей сказать, если она предложит мне место преподавателя. Плюс ко всему мне перед отъездом еще хотелось заглянуть в «Дом с жимолостью». К счастью, как выяснилось, я все-таки не всю ночь напролет видела сны, потому что посреди ночи мне вдруг в голову пришла идея эссе, посвященного творчеству Дэлии Ла Мотт… кстати, из этого могло бы выйти не эссе, а даже нечто большее. Я вдруг вспомнила, как что-то нацарапала в блокноте, который по давней привычке всегда оставляла возле постели, и протянула к нему руку.
«Граница проходит в “Доме с жимолостью”», — было написано крупными буквами поперек листа. Оставалось только вспомнить, что все это значит.
Я решила, что пробежка поможет мне проветрить мозги. В моем сне погода исправилась — как выяснилось, это мне не приснилось. Через открытое окно в комнату вливался прогретый солнцем воздух — точно так же как накануне ночью лунный свет. Я отдернула шторы — на чисто умытом небе ослепительно сияло солнце. На живой изгороди еще поблескивали капли дождя. Темно-зеленую листву кое-где украшали ярко-розовые и густо-алые мазки — крупные трубчатые цветы смахивали на какую-то экзотическую разновидность жимолости. Странно, но возле моего окна веток не было — ни веток, ни вообще ничего, что могло бы объяснить причудливую игру теней, которую я заметила ночью. Должно быть, это все-таки был сон, решила я.
Стряхнув с себя наваждение, я натянула футболку и влезла в кроссовки. Потом вышла на крыльцо и спустилась, стараясь, чтобы не скрипнула ни одна ступенька, хотя и знала, что в отеле, кроме меня, других постояльцев нет. Наверное, Диана сейчас готовит завтрак, подумала я, но в кухне было тихо. Я бросила взгляд на часы: 06:15. Завтрак в гостинице подавали в половине девятого — стало быть, у меня куча времени. Успею пробежаться и даже принять душ.
Потягиваясь, я гадала, какой маршрут выбрать для пробежки. Наверное, логичнее было бы направиться в сторону кампуса, но у меня не было ни малейшего желания столкнуться нос к носу с деканом Бук. Бегать трусцой по городским улицам тоскливо — то и дело приходится останавливаться на светофорах, пережидая поток машин. Дома я бегала в парке — многочисленные тропинки для любителей бега трусцой гораздо больше устраивали меня, чем асфальтовые тротуары.
Кстати, а ведь тут есть очень подходящая тропинка, спохватилась я; тропинка эта, огибая «Дом с жимолостью», сворачивала в лес. Конечно, я понятия не имела, куда она ведет, но поскольку лес тянется на многие мили, значит, и тропинка, возможно, тоже, решила я. Заодно и проверю, действительно ли эти леса могут стать источником вдохновения, как думает декан Бук.
Я перебежала на другую сторону улицы и, заметив тропинку, слегка замедлила шаги, чтобы дать глазам возможность привыкнуть к полумраку леса. Впрочем, даже после этого я старалась бежать помедленнее — местность мне была незнакома, и мне совсем не улыбалось споткнуться о корень или выколоть глаз острым суком. Однако ни корней, ни суков не наблюдалось — земля мягко пружинила под ногами, словно я бежала по болоту. Я заметила, что тропинка сворачивает на север. Если карта, которую я разглядывала вчера, не врет, это и есть та тропинка, что огибает кампус. По моим расчетам, дватиминутной пробежки мне должно было хватить за глаза: десять минут в одну сторону, еще десять — обратно, это около двух миль, прикинула я, решив, что последнюю милю пройду шагом, чтобы немного остыть.
Какое-то время я бежала, перебирая в голове различные варианты, как повежливее уклониться от прямого ответа на вопрос, согласна ли я работать в Фейрвике. А потом эти мысли словно выдуло у меня из головы — я с наслаждением вздохнула и почувствовала, как чистейший горный воздух омывает мои легкие. Земля под ногами казалась восхитительно мягкой. Постепенно я ускорила бег — кровь с каждой минутой все быстрее бежала по жилам, и я уже нисколечко не жалела, что встала на рассвете. Замечательное место для пробежки! А если я поселюсь «Доме с жимолостью», то смогу бегать тут каждое утро, ведь тропинка начинается у самых дверей!
Чушь! Я не собираюсь жить в «Доме с жимолостью», одернула я себя. Что за мысли? Даже если я соглашусь остаться в фейрвике, на что мне одной огромный старый дом?
Хотя… наверное, было бы здорово занять целую комнату под книги и… и обувь. Учитывая, что передо мной каждый год вставал нелегкий выбор, что из всего этого отправить на склад.
Мысль остаться тут только ради того, чтобы раз и навсегда решить эту проблему, заставила меня расхохотаться. Лес, точно ожидавшийся этого, подхватил мой смех и откликнулся звонким эхом. Теперь я бежала, едва не задевая головой низко нависшие ветви деревьев. Впрочем, это были не деревья, а скорее слишком сильно разросшиеся кусты, густой колоннадой вытянувшиеся вдоль тропинки, — смыкаясь у меня над головой, они образовывали что-то наподобие арки. Ветви дикого винограда, оплетавшие их, смахивали на темно-зеленый шатер, а белые и желтые цветы пахли…
Я вдохнула полной грудью…восхитительно!
Кусты жимолости и виноградные лозы, некогда посаженные Сайласом Ла Моттом возле дома, разрослись на добрую милю, захватив даже часть леса. Должно быть, и сам дом от подвала до чердака пропитался этим ароматом. А по ночам легкий ветерок, вливаясь в открытые окна, приносит с собой запах цветущей жимолости.
Я попыталась представить себе спальню, залитую лунным светом и ароматом жимолости, и вдруг поймала себя на том, что невольно вспомнила приснившийся мне накануне сон: черные тени ветвей, шевелящиеся на полу в лужицах лунного света, и мужчину, словно сотканного из теней; мужчину, который занимался со мной любовью так, точно…
Ну конечно, спохватилась я, демон-любовник. Они ведь обычно являются именно во сне, в ночном кошмаре! Хотя то, что произошло со мной прошлой ночью, назвать кошмаром язык не поворачивается.
Господи, сколько раз я писала о них в последние годы! Неудивительно, что теперь один из них явился мне во сне. Но раньше-то ничего подобного не было. Тогда почему именно сейчас? Неужели то, что декан Бук говорила о здешних местах, — правда? Да, прилив вдохновения не заставил себя ждать…
Нет. Во всем виноват дом. «Дом с жимолостью». Давно заброшенный, утопающий в кустах жимолости и зарослях винограда, с вырезанным над дверью красивым мужским лицом. Я так долго разглядывала дом, что потом мне померещилось это лицо в струях дождя… а ночью он явился мне во сне. Я задумалась… точно! Тогда, во сне, мне показалось, что лунный свет струится в комнату откуда-то с противоположной стороны улицы. Этот дом словно преследует меня. Впрочем, почему нет? В готических романах дома, как правило, обладают собственным характером — замок Отранто, например, Торнфилд-Холл, Мендерли — частенько героине достаточно лишь переступить его порог, чтобы это потянуло за собой целую цепь невероятных событий.
Мне внезапно вспомнилась строчка из романа «Человек с тысячью лиц» Джозефа Кэмпбелла: «… только переступив эту грань… человек, живой или мертвый, достигает нового уровня познания».
Так вот к чему относится запись, которую я ночью сделала в своем блокноте! Порталом, миновав который героиня готического романа оказывается на пороге приключения, был дверной проем, а вовсе не лес! Логично, если вспомнить женщин, которые прожили всю свою жизнь в одном доме, и в первую очередь Эмили Дикинсон и Дэлию Ла Мотт, для которых дом был всем. Интересно было бы написать о влиянии «Дома с жимолостью» на личность Дэлии Ла Мотт.
Обдумывая эту мысль, я незаметно для себя побежала быстрее. Мои ноги едва касались земли. Я назову свою книгу «Дом мечты»…
Бац!
Я вдруг почувствовала, как мои ноги оторвались от земли, а мгновением позже с размаху шлепнулась на землю, прямо лицом в грязь. Удар был такой силы, что из меня едва не вышибло. Я хватала губами воздух, но земля с такой силой давила мне грудь, что я не могла вздохнуть. У меня было смутное ощущение, что земля внезапно вздыбилась у меня под ногами, чтобы ударить по лицу. Она сдавила грудь, забилась в
