рот, в нос… меня как будто затягивало в черную полынью. Уже теряя сознание, я судорожно скребла пальцами теплую влажную землю, чувствуя, что тону…
Должно быть, на какой-то миг я отключилась. Я чувствовала, как угасает мое сознание. Потом вдруг вспышка… я как будто всплыла на поверхность и увидела перед собой его лицо. Оно вновь вынырнуло из темноты — лицо человека, который прошлой ночью вместе с лунным светом пробрался в мою комнату, теперь я могла различить его черты, но не потому, что тут было светлее (на самом деле там, где он был, царил мрак), — просто теперь я смогла увидеть его целиком. Он как будто рос, его фигура становилась более плотной. И тут он вдруг улыбнулся, словно благодаря меня за понимание. Безупречной формы губы вдруг казались совсем рядом с моими. Я почувствовала их прикосновение, а мгновением позже он вдруг резко выдохнул прямо мне в рот.
Мои легкие разом наполнились воздухом. Потом я почувствовала, как ко мне возвращается сознание, и открыла глаза… Я лежала на спине, глядя на заросли жимолости у меня над головой. Ветки так плотно переплелись, что походили на сводчатый купол церкви, усеянный желтыми и белыми цветами. «На свадебный шатер, — словно во сне, лениво подумала я. — Или на погребальный… если мне не удастся заставить себя нормально дышать».
Я провела руками по груди, проверяя, не сломаны ли ребра; да нет, похоже, ребра целы, хотя и жутко болят. Кряхтя, я кое-как заставила себя сесть, потом осторожно пошевелила пальцами ног. Правая щиколотка тут же дала о себе знать, но в остальном я, похоже, отделалась легкими ушибами. Интересно, как это я ухитрилась так грохнуться? Я огляделась, ища взглядом торчащий из земли корень или ветку, о которую могла зацепиться ногой, но ничего такого не заметила. Похоже, я попросту запуталась в собственных ногах.
Проклиная свою неуклюжесть, я медленно поднялась на ноги и попыталась кое-как стряхнуть грязь с тренировочных брюк. Потом осторожно вытянула руки, пошевелила ими и, наконец, согнулась, попытавшись дотянуться кончиками пальцев до ног. Завтра, конечно, ушибы дадут о себе знать. Я не сомневалась, что боль будет адской, и дело даже не в падении: просто после пробежки разгоряченное тело должно остывать постепенно. За исключением этого, можно сказать, я еще легко отделалась. В любом случае на сегодня я отбегалась.
Вздохнув, я бросила взгляд на часы — 07:10. Выходит, я пробегала почти час! Проклятие! До гостиницы, получается, добрых четыре мили. Ничего не поделаешь, придется идти. Я повернулась, собираясь двинуться в обратный путь, потом повернулась еще раз… Я проделала это дважды — и только потом была вынуждена признать, что понятия не имею, куда идти. Чертыхнувшись, я принялась искать на тропинке оставленные мною следы, но каким-то непонятным образом мягкая земля, так приятно пружинившая у меня под ногами, вдруг оказалась утрамбованной до такой степени, что никаких следов не было и в помине. Черт возьми, но ведь когда я шлепнулась…
Присев на корточки, я таращилась на землю, нисколько не сомневаясь, что на ней должен остаться отпечаток моего тела. Как бы не так… ничего!
Я разогнулась — как тут же выяснилось, слишком резко. Голова немедленно закружилась, в глазах потемнело. Может, я ударилась головой и у меня сотрясение мозга? Это может объяснить сумбур, царивший у меня в голове (кстати, и галлюцинации тоже). Проклятие… не могла же я заблудиться в этом чертовом лесу?!
Я сделала глубокий вдох, уговаривая себя успокоиться и не паниковать. Я справлюсь. Итак, я бежала на север — значит, мне остается только отыскать солнце, и тогда я узнаю, где восток. Все просто. Однако стоило мне задрать вверх голову, как я тут же убедилась, что мой замечательный план не сработает. Плети винограда и жимолость переплелись между собой, образовав у меня над головой сплошной шатер, настолько плотный, что не видно было неба. Я оказалась в чаще леса.
И вдобавок я была тут не одна…
В двух футах от меня, в густом подлеске, явно что-то двигалось. Я слышала, как сухо потрескивают ветки.
— Эй! — неуверенно окликнула я и вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Ветки деревьев и плети винограда так переплелись между собой, что, когда я осторожно взялась за одну и потянула, вся эта зеленая стена хрустнула и застонала. Смахивает на плетеную корзину, решила я. Или на гнездо.
Не успела я подумать о гнезде, как мои пальцы наткнулись что-то мягкое, покрытое мехом… Я поспешно отдернула руку, точно обжегшись; первое, что пришло мне в голову, — я наткнулась на мышиное гнездо. Но ли я угадала, то его обитатели явно покинули этот мир, подумала я, разглядывая крохотные хрупкие косточки, упавшие на землю возле моих ног.
В густом подлеске снова что-то зашебуршилось — судя по всему, какое-то животное угодило в ловушку. У меня противно засосало под ложечкой — проклятая чаща, судя по всему, высасывала жизнь из какого-то крохотного беззащитного существа как высосала бы и из меня, окажись я на его месте, беззвучно шепнул мне на ухо вкрадчивый голосок.
Внезапно придя в ярость, я принялась лихорадочно рвать виноградные плети и ломать ветки — я продиралась сквозь них, не обращая внимания на шипы. Попавшая в беду зверушка забилась — может, почувствовала, что помощь уже близко, а может, просто перепугалась, не знаю. Сама не понимаю почему, меня вдруг охватило острое желание добраться до нее… освободить, в голове мелькнула неприятная мысль, что животное может быть ранено, но даже страх, что оно может укусить, не смог меня остановить. Внутренний голос, проснувшись, твердил, что я, должно быть, спятила — ведь это дикое животное, — но я велела ему заткнуться.
Отпихнув в сторону некстати возникшую прямо перед глазами колючую ветку, я вздрогнула — послышалось хлопанье крыльев, и что-то пронеслось мимо, едва не задев меня по лицу. Я так испугалась, что от неожиданности приземлилась на пятую точку… но это оказалась всего лишь птица — крохотная черная птичка. Пролетев пару футов, она упала на землю. Неужели столь крохотное существо могло поднять такой шум? Но поскольку вокруг воцарилась тишина, я решила, что птица, запутавшись в чаще, отчаянно билась, пока не повредила крыло. Я подошла поближе, чтобы посмотреть, сможет ли она взлететь, а она, повернув ко мне голову, разглядывала меня своими желтыми глазками-бусинками. Довольно долго мы вот так таращились друг на друга, потом пичужка, отчаянно захлопав крыльями, все- таки умудрилась оторваться от земли. В тот же самый момент я заметила, что на тропинку, прорвавшись сквозь проделанную мною дыру, упал луч солнца.
Поскольку дыра была справа, я решила, что там восток. Птица улетела на север. Я окинула взглядом тропинку в том направлении, куда улетела птица, но она скрывалась в лесу. Я повернулась и зашагала на юг.
К тому времени как я выбралась на дорогу, часы показывали уже половину девятого. Первое, что бросилось мне в глаза, был «Дом с жимолостью». Ставни были открыты, окна распахнуты настежь. Белые кружевные занавески трепетали на ветру, то и дело цепляясь за ветки жимолости. Казалось, дом дышит полной грудью. Должно быть, хозяйка риелторского агентства, приехав пораньше, решила проветрить дом, чтобы показать его мне. Мне внезапно стало стыдно: зачем причинять человеку столько хлопот, если я не собираюсь покупать его?
А может, это было сожаление?
Странно… казалось бы, утреннее приключение должно было укрепить мою решимость бежать отсюда со всех ног, а я не испытывала ничего, кроме боли во всем теле, усталости и голода, и при этом была в приподнятом настроении. Мне удалось спасти птицу. При мысли об этом мне хотелось петь от счастья. Ощущение было такое, словно я попала в другой мир. Голова у меня приятно кружилась от предвкушения чего-то чудесного. Ароматы свежесваренного кофе, яичницы и кленового сиропа, пахнувшие мне в лицо, едва не заставили меня броситься бегом через дорогу, но я, очень вовремя вспомнив о ноющих мышцах,
