Тайны гениев-2, или Волновые пути к музыке

стоит превратить музыку в обои, в пирожное к чаю).

Здесь-то эта незваная музыка и получит весь негатив хозяина. Да ещё какой!!! Хотя она, классическая музыка, в этом нимало не виновата. Просто в отличие ото всех других видов музыки она ревниво тре­бует к себе совершенно особого внимания.

«Виновато» само существование радио и телевидения, которые погубили для миллионов людей даже самую воз­можность услышать классическую музыку, приобщиться к её энер­гетическим корням. То есть, с одной стороны, радио и теле­видение выполнили просветительскую функцию - принесли классическую музыку в каждый дом, но...

Дело в том, что подобная музыка не может быть фоном жизни. Классика требует предельной настроенности, интенсивного сопе­реживания. Для её восприятия нужно особое состояние, потреб­ность - она не может просто так прийти и аккомпанировать обы­денной жизни.

Отсюда главная задача книги в целом и каждой главы (встре­чи) в частности - вызвать максимальную потребность Души

услышать,

настроив её на волну музыки. Причём поскольку каждое произведение имеет свою волну, своё уникальное поле, то и подготовка к восприятию каждого произведения будет обладать особой волной, цель которой - найти прямую дорогу между настроенностью Души и конкретным музыкальным произведением конкретного композитора, представляющим определённое время и стиль.

Так, для того чтобы услышать озорную музыку С. Про­кофьева, нам предстоит немало поозорничать самим.

Для того чтобы оценить высшую трагедийность музыки Дмитрия Шостаковича, нам придётся определить масштабы энергии Зла и Разруше­ния, которые вызвали к жизни его грандиозные творения, превратиться в мыслителей, пытающихся осознать причины существования Зла.

Для того чтобы понять одержимость Скрябина, нам нужно почувствовать, что такое одержимость как челове­ческое качество и определить её (одержимости) место в истории Творчества Гениев.

Но главная особенность книги и её отличие от других книг заключается в том, что она предполагает наличие обратной связи или обоюдной и рав­ной возможности общения между автором и читателями книги.

После прочтения каждой главы-встречи берите чистый лист бумаги для ваших собственных впечатлений, заметок, стихов, наблюдений.

Я предлагаю вам творческие задания. И вы сами удивитесь, какой творческий потенциал заложен в каждом из вас. Я уверен, что среди них будут гениальные мысли.

Я

опубликую их в следующей книге.

Доказательства того, что это возможно, есть уже в книге, кото­рую вы начали читать (стихи учеников школы Санкт-Петербурга).

Только не забудьте отчётливо написать ваше имя и фамилию. (Это, разумеется, касается писем, написанных от руки.) И ещё, желательно, возраст. Вдруг вы - чудо рано расцветшей мысли или человек солидных лет, открывший для себя и для нас новый мир.

Книга состоит из двух частей.

По поводу названия первой части, думаю, вопросов никаких не возникает. А вот что касается непривычного названия

второй части,

то здесь у меня возникли серьёзные проблемы.

Книга была уже написана, но я всё не мог определить, что же в ней

вторая часть.

Ведь вначале я планировал, что напишу

примечания

к шест­надцати встречам. По мере того, как я писал эти примечания, становилось ясно, что написанное - вовсе никакие не примечания. Ибо каждый раз я увлекался, и всякое примечание превраща­лось в самостоятельный этюд.

Может быть, это

приложение?

Но тогда к чему? Да и само слово такое канцелярское, что и Остап Бендер над ним смеялся. Помните у Ильфа и Петрова? «Приложение: без приложений».

Наконец после долгих поисков я, как мне кажется, нашёл это слово:

МОДУЛЯЦИЯ.

Почему вторая часть получила название «Модуляция»? Во-первых, оно - музыкальное. Во-вторых, тот, кто знает

что

оно означает в музыке, сможет со мной согласиться. Потому что именно модуляция как переход из одной музыкальной тональности в другую лучше всего объясняет то, что я хотел сделать.

Принцип модуляции - когда один из аккордов предыдущей тональности меняет свою функцию и объявляется аккордом в тональности последующей. Я не смогу кратко объяснить это для немузыкантов, но попробуем сделать это на примере из ли­тературы.

Например, если в первой встрече поэт Державин лишь один аккорд, то, модулируя в тональность Державина во второй части, мы оказываемся целиком в его власти.

Имя Роберта Шумана в первой части выглядит словно зве­но в цепочке, но, модулируя, мы как бы попадаем в тональность Роберта Шумана во второй части.

И ни на секунду не забывайте, что перед вами - не учебник, не научный труд, не энциклопедия.

ЭТА КНИГА - О НАШИХ С ВАМИ ВОЗМОЖНОСТЯХ.

ЭТА КНИГА - СОТРУДНИЧЕСТВО.

ВСЁ, ЧТО Я ПЫТАЮСЬ В НЕЙ СДЕЛАТЬ, - ЭТО ВОЗБУДИТЬ НАШИ С ВАМИ ГЛУБИННЫЕ ТВОРЧЕСКИЕ СОСТОЯНИЯ.

И это, кроме всего, означает, что автор субъективен и предлагает вам СОБСТВЕННЫЕ МЫСЛИ И ПЕРЕЖИВАНИЯ, связанные с музыкой и жизнью.

Они могут совпадать и не совпадать с вашими ощуще­ниями. И тогда смысл книги - сверить разные точки зрения.

И последнее. Когда я начал писать книгу, я мыслил её для детей. Не для малышей, но для самого критического возраста - 13-16-летних.

Почему этот возраст критический? Да потому что до 13-ти мы - дети, а после 16-ти - взрослые. А между 13 и 16 мы - дети и взрослые одновременно.

И знаете, что произошло? По мере того, как я писал эту кни­гу, мои воображаемые читатели начали взрослеть. Я всё больше и больше проникался к ним уважением, всё больше верил в то, что мои «взрослодети» поймут всё, даже самые серьёзные утвержде­ния. И теперь, когда я перечитываю книгу, я понимаю, что она -

для любого возраста.

Она - для всякого, кто хочет забраться в мир музыкаль­ных и поэтических тайн, кто испытывает потребность в иных измерениях, кто желает постоянно обогащать свой мир, где каждый день принесёт заряд неповторимости. Где можно каж­дое утро просыпаться с радостной улыбкой и сознанием того, что всё иногда кажущееся однообразие мира - всего лишь де­корации. Но в этих декорациях разворачивается уникальный и неповторимый спектакль, где актёры, играющие главные роли, — это ПОЭЗИЯ, МУЗЫКА И МЫСЛЬ.

,

Часть первая.ВСТРЕЧИ

ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ. Самый главный предмет

Скажите, милые, какое

У нас тысячелетье на дворе?

Мирозданье - лишь страсти разряды,