посылая привет и полям, и кротким облачкам.
Пашни были окутаны дымкой, над лугами порхали чибисы, не переставая пищать, — но что же им делать, если иначе кричать они не умеют? — и возле камышей важно вышагивали два аиста, поднимая ноги в красных сапожках.
Вода в реке течет тихо, скользит меж берегов, словно по бархату, не слышно даже плеска весел. Правда, машет ими не егерь, а рыбак Янчи Петраш, и этим все сказано.
Словно по воздуху бесшумно плывет большая тяжелая лодка, но поравнявшись с пнем от старого тополя, замедляет ход.
«Посмотреть, что ли? — спрашивает сам себя Янчи. — Посмотрю, пожалуй».
Солнечные лучи скользили еще невысоко, совсем близко к земле, хорошо ее освещая, и он застыл, открыв от изумления рот. Перед темным входом в нору на глине виднелись большие, с мужскую ладонь, следы выдры. Рыбак кивнул головой, лицо у него раскраснелось, а в глазах вспыхнул огонек древней охотничьей страсти. Он тихо поплыл дальше, вниз по реке, а потом стал так нажимать на весла, что старая лодка заскрипела:
—Потише! Больно торопишься.
Миклоша, к счастью, он застал дома. Не успел Янчи и слово вымолвить, как егерь, будто обо всем догадавшись, схватил его за руку.
— Янчи, не морочь мне голову!
— Сам видел, своими глазами. Свежий след, огромный, с мою ладонь.
— Эсти, мне надо идти!
Эсти с подозрением поглядывала на двух перешептывающихся мужчин. Она готова была приревновать мужа, не к Янчи, конечно, а так, вообще.
— Сейчас?
— Да, срочно. Узнаешь потом, зачем… Пошли, Янчи.
Рана у Лутры почти совсем затянулась, и, плавая, он едва ее чувствовал. Его ночная охота вполне удалась: в согревающейся воде закопошилась рыба. Он погулял на-славу. Наелся досыта и потом убивал лишь ради удовольствия.
Несмотря на свое прекрасное зрение, он не заметил, что на берегу стоит стройная девочка в зеленых сандалиях, сама Весна. В платье, сотканном словно из тумана, с белым венком на голове, она с грустью следила за кровавой бойней. А потом увидела, как маленькая выдра, самочка, приближается к Лутре, а-тот показывает зубы:
—Чего тебе нужно от меня? Убирайся, не то разделаюсь с тобой!
Испуганная самочка скрылась, а стройная девочка вздрогнула, словно ее ударили.
—Больше я не стану о нем заботиться.
Но Лутру с его суровым нравом трудно было пронять, и этот нежный шепот он пропустил мимо ушей. Кроме собственной персоны его не интересовал никто на свете, даже его детеныши. Он замкнулся в себе, отстранившись от большого плодотворного круга всеобщности, где рождается всякая жизнь и куда она возвращается.
Перед рассветом он вполз в свою нору и, облизав уголки окровавленного рта, удовлетворенно засопел. Он слышал, как проплыл туда и обратно Янчи, но это ничуть его не обеспокоило, и лишь когда лодка снова вернулась, слегка насторожился.
Лодка остановилась, и вода в туннеле подозрительно заплескалась: что-то там происходило. Но шум смолк, и откуда было знать Лутре, что три пары крепко воткнутых в дно вил загородили ему главный выход.
Когда лодка отплыла, он вздохнул с облегчением, но тут у запасного выхода послышалась какая-то возня, потом топот и человеческие голоса.
— Здесь, Янчи…
Держа ружье наготове, Миклош стоял на берегу, а Янчи воткнул в землю вилы.
Нервы у Лутры напряглись до предела. На спину ему упало несколько комочков земли, но он не потерял головы. Бросив взгляд на колеблющийся свод, он стал тихо спускаться к туннелю. Скорей, скорей переплыть под водой на тот берег, на тот берег!
Но когда он увидел преграждающую путь решетку из вил, сердце его тревожно забилось. Повернув назад, он помчался во весь дух. Нельзя терять ни секунды, есть еще запасной выход.
—Не торопись, Янчи. Если отверстие уже достаточно большое, позвякай вилами.
С трудом протиснулся Лутра в запасной выход, которым никогда не пользовался, и оцепенел, увидев там тоже проклятую, устрашающую решетку.
—Янчи! Не суетись!
Большая выдра лежала притихшая: у нее за спиной в нору проникали свет и человеческий голос.
—Отверстие большое, хватит. А теперь отойди немного и сильно ударь по рукоятке вил.
Лутра слышал, что наверху приближаются шаги; тихонько подавшись назад, он с трудом повернул в другую сторону. Опасность отступала, а подозрительным отверстием над головой, казалось, можно воспользоваться для бегства. Он подполз ближе. Этот новый, просторный выход сулил свободу.
Тут где-то сзади рыбак сильно ударил по рукоятке вил, и Лутра, подобравшись, выпрыгнул из норы, но в ту же секунду грянул выстрел, и в глазах у него потемнело.
Тело Лутры в последний раз вытянулось и, точно ища покоя, замерло в неподвижности.
