Агнет была воспитанной и образованной, но что было более важно — она была самой красивой девушкой университета, а до этого и школы, в которой училась. Ее семья была католического вероисповедания, и каждое воскресенье они всем семейством ходили в кирху. Вернер время от времени следил за Агнет и стоял возле неё на церковных службах, только лишь для того, чтобы посмотреть на нее с другого конца зала. Родители с детства воспитали ее как хранительницу домашнего очага, как хозяйку, как любящую жену в будущем. Ее отец вложил в нее всю свою мудрость и, будучи в меру ревнивым, воспитал в Агнет очень строгую верность к любимому, который должен хранить и беречь ее, ценить и уважать. Она выросла доброй, совсем доброй, в ней не было ни капли злобы. Если в мире и есть добро, то Господь собрал его в этой девушке. Агнет не была завистливой, а всегда пришла бы на помощь в трудную минуту и поддерживала бы как могла, даже если бы пришлось жертвовать своими интересами. Мало того, что она была воспитана, но еще с первого курса Вернер восхищался её красотой и внешностью. Ее темно- каштановые волосы были длинными и немного вились, так одурманивающе спадая до поясницы.
Еще на первом курсе университета, в толпе Агнет резко повернулась и волосами задела проходившего мимо Вернера. С этого момента он буквально влюбился в её волосы, и из всей её внешности он так всегда мечтал прикоснуться к ним, сжав Агнет в объятиях, никуда не отпускать и прокричать на весь мир: «Моя!». В университете или на улице, случайно встречаясь с ней, Вернер не мог отвести от нее взгляда, а она, посмотрев на него всего секунду, заставляла его сердце биться словно после десятиминутной пробежки, и при взгляде в его сторону глаза её несли абсолютно равнодушное выражение. Но в этот вечер, проходя мимо Вернера, она ему улыбнулась, чуть подмигнув. Он не знал, как выглядит кокетство, и что ему было думать после этого? Для него этот момент был чем-то решающим в жизни. Он стоял и думал: «А что означает, когда девушка тебе улыбнулась и подмигнула?» он посчитал, что она просто наслышана в университете о его неадекватности, и её улыбка была ничем иным, как банальной реакцией на него — главного дурачка университета. Но его сердце колотилось, а дыхание участилось. Он почувствовал себя неким Казановой, и ему захотелось пройти мимо нее еще раз, чтобы она повторила этот прекрасный жест. Сей эпизод увидели молодые люди через дорогу напротив.
— Эй, микроб, ты чего замечтался? — крикнул какой-то парень из старших курсов, которого Вернер много раз видел в университете. — Эй, Хайнц, он на твою девку пялится, — крикнул второй в раскрытую дверь бара. Через мгновение из бара вышло несколько высокорослых молодых людей, во главе которых был Хайнц. Он посмотрел направо, вслед уходящей Агнет и, повернув голову обратно, взглянул на Вернера:
— Ты заблудился, микроб? — легко и громко сказал Хайнц поставленным голосом.
«Господи, он пьян, они все пьяны, они меня искалечат», — говорил Вернер сам себе. Все его храбрые мечты, где он был героем на коне, обрушились на него в одну секунду.
— Иди сюда, — исподлобья глядя, повторил Хайнц, лениво подозвав его рукой.
Вернер стоял молча и смотрел на «обиженного самца». У него было два выбора: или бежать со всех ног обратно, или ответить ему, и пусть Агнет это увидит. Его молчание раздражало Хайнца, и он решительно направился к Вернеру через дорогу. Подойдя, он посмотрел на юношу сверху вниз.
— Тебе что от моей девушки надо? — с хмельной злостью спросил Хайнц.
— Прости, я не знал, что она твоя девушка, я просто улыбнулся ей, а она мне.
— Зачем? — спросил Хайнц, изображая полное внимание, откровенно удивившись глазами и нахмурив брови.
— Ну как, я просто увидел ее и улыбнулся. Не стоит так злиться.
— Ты мне дерзишь, сопляк?
— Нет, ни в коем случае, простите, я пойду, — сказал Вернер с желанием пройти сквозь толпу собравшихся. Хайнц остановил его рукой, чуть оттолкнув обратно туда, где Вернер стоял секунду назад:
— Я преподам тебе урок, дабы ты никогда не заглядывался на мою собственность.
— Слушай, она не твоя соб…
Не успев сказать фразу до конца, Вернер получил сильный и прямой удар в нос. Кровь хлынула ручьем, забрызгала рубашку, и во рту почувствовался ее резкий привкус. Он будто кукла рухнул на тротуар, и Хайнц продолжил бить его ногами и руками, приговаривая, прерываясь из-за отдышки: «ни один придурок не имеет права посягать на мою собственность, тем более на мою любимую девушку». Вернер лежал в позе эмбриона, закрыв руками лицо, а Хайнц навалился на него и обхватил сзади голову рукой, сдавив ему дыхательные пути и, как в борьбе, делая захват. Лицо Вернера исказилось в гримасе и покраснело от напряжения. Рука Хайнца так сильно сдавливала горло, что он уже начинал задыхаться и терять сознание.
— Хайнц, успокойся, стоит тебе на мусор внимание обращать? — сказал какой-то парень, схвативший Хайнца за руку в тот момент, когда тот сдавливал голову Вернера еще сильнее.
Вокруг Хайнца и его жертвы быстро собралось много зевак, желавших хлеба и зрелищ. Большинство отдыхающих в баре оказались студентами из университета. В основном это были ребята со старших курсов, а вместе с ними находились и однокурсники Вернера, но из-за боязни пьяных старшекурсников помогать не стали.
— На пустоту внимания не обращают, друг, — продолжали оттаскивать Хайнца его друзья и кричали, чтобы он ослабил хватку. Он в итоге отпустил избитого и изможденного Вернера, а поднявшись, Хайнц размахнулся ногой и со всей силы ударил его в живот, отчего вызвал у Вернера жуткую боль, которая в свою очередь даст осложнения на здоровье.
— Всё-всё, Хайнц, успокойся. Не трогай этого придурка, а то из-за него еще в университете проблемы будут, — Хайнц был безумно возбужден от драки и чувствовал себя неким героем. Он краем глаза заметил, как девушки смотрят на происходящее, и не стал останавливаться.
— Парень, ты ведь не прав, так что иди отсюда, — сказал тот, кто назвал Вернера «микробом» и спровоцировал всю эту драку.
— В чём я не прав? — спросил Вернер, поднимаясь, отряхивая одежду и вбирая в легкие воздух после только что пережатых дыхательных путей. Белки его глаз были наполнены кровью — лопнули сосуды от давления.
Хайнц подошел в нему и, взяв рукой за волосы, потянул, угрожая:
— Если я еще раз тебя здесь увижу, недомерок, убью. Понятно?
— Понятно, — почти уже кричал Вернер, изнемогая от боли, зажимая трясущимися руками живот.
— Чтобы я тебя ни здесь, ни в университете больше не видел. Сиди в своей вонючей конуре, с мышами и нищими родителями. И не дай бог ты еще раз засмотришься на мою Агнет.
— Хорошо, я понял.
Хайнц отпустил волосы Вернера и оттолкнул его с такой силой, что тот упал и ударился головой об асфальт, но, слава богу, не сильно. Орава бравых «воинов» во главе с Хайнцем вернулась обратно в бар, смеясь и гордясь своим поступком, словно они убили огромного монстра, спрятавшегося в пещере.
Вернер медленной и бредущей походкой направился к дому, отряхиваясь от грязи. Острой и режущей болью отзывался живот. Вернер очень переживал, что Хайнц повредил ему какой-то орган, боль была очень сильной и то уходила, то возвращалась обратно, спазмируя.
В такие моменты к людям приходит осознание. Они начинают меняться, начинают действовать, включается какой-то механизм в голове, шестеренки этого механизма начинают крутиться. Почему-то человек создан так, что он не поймет многих вещей, пока они не произойдут с ним. Один не поймет, что он плохой муж, пока жена его не бросит, другой не осознает никак, что все беды из-за его характера, а не из- за окружающих, пока не останется в полном одиночестве, откровенно не понимая отторжения людей. Третья не поймет, что у нее нет мужа, потому что она всех мужчин отгоняет своим поведением, пока не состарится и не осознает, что некому принести ей стакан воды. Всему этому всегда есть предел, определенная точка кипения, при которой мысли словно плавятся, а на их месте появляются другие, более осознанные и свежие. Может, это ангел-хранитель таким способом подталкивает к решительным действиям, но почему этот способ настолько жесток? Такова сущность человека, ему нужен сильный пинок под зад для осмысления собственных ошибок. Только кто-то меняется, осознает и продолжает идти по жизни осознанно и счастливо, а кто-то будет продолжать делать все как хочет, искать виноватых в своих
