— Он надежный человек?
— О да! Имеет две награды. Военный крест за действия против партизан в Омане и еще за работу в Ирландии. Подробности разглашению не подлежат.
Кравер еще раз взглянул на снимок.
— Паршиво! Могу себе представить, чем это обернется для нас.
— Мы пришлем вам полный отчет.
— Не сомневаюсь!
Кравер вылез из машины, и Вильерс подошел к нему. В свете уличного фонаря его лицо казалось бледным.
— Забыл сказать вам еще кое-что, суперинтендент. Там в саду лежит ваш человек. Пришлось отключить его. Вы найдете его под деревом возле пруда в его собственных наручниках. С ним все в порядке, на обратном пути я проверил. Вот только собаку жаль.
— Сукин сын! — пробормотал Кравер.
Он подошел к своему «форду», хлопнул дверцей и уехал.
— Садись, Тони, — пригласил Фергюсон. — Я думаю, вы сможете самостоятельно избавиться от этого фургона, сержант-майор? Я не спрашиваю, где вы его взяли.
— Сэр. — Джексон щелкнул каблуками и пошел через площадь к фургону.
Вильерс сел в «бентли» рядом с Фергюсоном. Фокс завел мотор.
— Кажется, у тебя осталась еще неделя отпуска? — осведомился Фергюсон.
— Официально — да.
Фергюсон задумчиво посмотрел в окно. Автомобиль обогнул Мемориал королевы Виктории перед дворцом.
— Ты давно видел Габриель?
— Давно, — спокойно сказал Тони.
— Она все еще живет в той квартире на Кенсингтон Палас Гарденз?
— Иногда. Эта квартира принадлежит мне, но она пользуется ею с моего согласия. Конечно, у нее есть и своя квартира в Париже.
— Жаль, что вы разошлись.
— Не надо жалеть. Для нас обоих так будет лучше всего.
— В самом деле?
— Да.
Фергюсон поежился и плотнее закутался в плащ. Тем не менее он еще ниже опустил стекло, и в салон ворвался холодный утренний ветер.
— Иногда я удивляюсь, зачем мы вообще живем?
— Меня не спрашивайте, — сказал Вильерс. — Я живу просто так.
Он сложил на груди руки, откинулся в угол, закрыл глаза и мгновенно уснул.
Глава 2
Бригадир Чарльз Фергюсон предпочитал работать дома, в своей квартире на Кавендиш-сквер, когда появлялась возможность. Ему нравилась домашняя обстановка. В квартире был настоящий камин, в котором горел настоящий огонь. Все остальное тоже было выдержано в георгианском стиле. Все подходило одно к другому, включая шторы на окнах.
В десять утра после той ночи, когда Вильерс проник во дворец, Фергюсон сидел у камина и читал «Файненшл таймс». Дверь открылась, и появился Ким, слуга Фергюсона, бывший гурка.[3]
— Мадемуазель Легран, сэр.
Фергюсон снял очки и встал.
— Пригласи ее сюда, Ким, и принеси чай на троих.
Ким исчез, а через несколько секунд в комнату вошла Габриель Легран.
Фергюсон снова отметил про себя, что Габриель — самая красивая женщина, которую он только встречал в своей жизни. Она была одета для верховой прогулки — сапожки, бриджи, белая блузка и старый пиджак из донегольского твида. Светлые волосы подвязаны красной ленточкой. Габриель серьезно смотрела на него своими большими зелеными глазами и похлопывала по ноге хлыстом, который держала в левой руке. Она была довольно высокой, почти пять футов восемь дюймов. Фергюсон подошел к ней, вытянув руки и приятно улыбаясь.
— Моя дорогая Габриель! — Он поцеловал ее в щеку. — Я вижу, что вы больше не миссис Вильерс?
— Нет, — просто ответила она. — Я — это снова я.
У нее было безупречное произношение леди из высшего английского общества и очень приятный голос. Она бросила хлыст на стол, подошла к окну и выглянула на улицу.
— Вы видели Тони? — спросила она.
— Как раз об этом я хотел спросить вас, — ответил Фергюсон. — Я думал, вы его видели. Он здесь, в городе. Что-то вроде отпуска. Разве он не появлялся в своей квартире?
— Нет. Он и не появится, пока я там живу.
Оба помолчали, потом Фергюсон мягко спросил:
— Что же не получилось у вас?
— Все не получилось. Вернее, ничего не получилось. Просто пять лет назад было одно длинное жаркое лето, когда мы думали, что любим друг друга. Я была красивой, а он тоже выглядел великолепно, особенно в форме.
— А потом?
— Оказалось, что мы не пара. Тогда мы не поняли этого. Все вышло не так. — Она говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась грусть. — Тони не безразличен мне, даже до сих пор, но я часто злюсь на него, сама не знаю почему. — Она пожала плечами. — Слишком много пустоты между нами, и мы так и не смогли ее заполнить.
— Очень жаль, — пробормотал Фергюсон.
Вошел Ким с серебряным подносом и поставил его на столик возле камина.
— А вот и чай! — воскликнул Фергюсон и добавил, обращаясь к слуге: — Позови капитана Фокса, Ким.
Ким ушел. Габриель села у окна, а Фергюсон устроился напротив и налил ей чая в чашку из тонкого фарфора.
Она попробовала чай и улыбнулась:
— Превосходный! Моя английская половина полностью одобряет ваш чай.
— Кофе — дрянь по сравнению с хорошим чаем.
Он предложил ей сигарету, но она отказалась.
— Нет, спасибо. Давайте перейдем к делу. У меня назначена встреча, так что времени не так уж много. Что вы хотели?
В этот момент появился Фокс. Он был в легком сером фланелевом костюме и в гвардейском галстуке. В руке он держал папку, которую положил на стол.
— Рад вас видеть, Габриель.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Он действительно был рад ее видеть.
— Я тоже, Гарри.
Фокс взял чашку чая, которую ему предложил Фергюсон, и вопросительно посмотрел на него. Фергюсон кивнул.
— Что вы знаете о Фолклендских островах, Габриель? — спросил молодой капитан.
— Это в Южной Атлантике, — ответила она. — Примерно в четырехстах милях от аргентинского побережья. Правительство Аргентины в течение многих лет оспаривает их у нас.
