могутъ раскинуть далеко свои в?тви, но имъ нуженъ живительный сокъ родной почвы. Версаль не могъ заглушить въ Рене воспоминаній, жившихъ для него у подножія Альпъ. Ему предстояло увид?ть дорогія м?ста, гд? онъ провелъ д?тство. Въ его семь? роли были распред?лены не совс?мъ правильно. Его отецъ, маркизъ де-Вирье, былъ челов?къ добрый, мягкій, снисходительный, тогда какъ мать его, женщина надменная, р?зкая, обнаруживала склонность третировать самыхъ именитыхъ по происхожденію людей Франціи, только потому, что она изъ фамиліи Ла-Туръ дю-Пень.
Вс? де-Вирье, со всего св?та, собрались для встр?чи прі?зжихъ. Тутъ были и предки въ ихъ рамахъ, чтобы сл?довать за своими правнуками, какъ только они переступятъ черезъ порогъ,
Какая великол?пная генеалогія была разв?шана по ст?намъ! Начиная съ парика временъ Людовика XIV до самыхъ досп?ховъ старыхъ дофинцевъ. Сохранилось преданіе, что Аймонъ де-Вирье присутствовалъ при передач? его страны Франціи, когда посл?дній Дофинъ выбросилъ своего насл?дника въ окно и пошелъ въ монахи… [2]
Но легенда — не исторія. А для вс?хъ, для господъ и для слугъ, исторію дома предстояло продолжать. Въ т? времена ее писали вм?ст? т? и другіе и очень часто своею кровью. Въ Испаніи, наприм?ръ, Перренъ, сд?лавшись управляющимъ маркиза де-Вирье, былъ раненъ подл? него. Говорили даже, что ему былъ нанесенъ ударъ шпагою вм?сто де-Вирье. Можно поручиться, что Перренъ пожертвовалъ бы своимъ собственнымъ внукомъ, если бы потребовалось спасти этого другого внука, который, наконецъ, народился 5-го апр?ля 1754 года.
Его назвали Франсуа-Анри въ честь его д?да. Господа и слуги говорили про него не иначе какъ «наше дитя»…
Кто же, какъ не аллегорія жизни, эта злая фея, постоянно усаживается у нашихъ колыбелей въ нашемъ раннемъ д?тств?? Разв? не жизнь рано или поздно завлад?етъ вс?ми нашими шансами на счастье, которое мы принесли съ собой при рожденіи?
А еще въ часъ рожденія Анри де-Вирье на алтар? былъ Богъ, на трон? — король.
Никто не предвид?лъ, что радостные огни, зажженные вокругъ Пюпетьера, этого стариннаго родоваго жилища, будутъ началомъ грозныхъ пожаровъ, и что поселяне, собравшіеся ради веселья, вернутся напевая: «ea ira»…
Смерть избавила графа Рене де-Вирье отъ этого ужаснаго конца стол?тія, ему не пришлось увидать своего сына, окровавленнаго, обманутаго въ своихъ лучшихъ надеждахъ, у ногъ этой обольстительницы, какою явилась для дего революція.
Когда 25-го апр?ля 1758 года Рене де-Вирье умиралъ въ Версали отъ оспы, можно сказать, что смерть его была спокойная. Онъ могъ зав?щать жену и сына преданнымъ, в?рнымъ друзьямъ. Принцесса Викторія, герцогиня Дюрасъ, графиня Дюрфоръ и графиня де-Турзель, это олицетвореніе ангела состраданія, окружили своею н?жностью б?дную вдову.
Подъ материнскимъ крылышкомъ m-me Дюрасъ и m-me Дюрфоръ, m-me де-Вирье находилась со времени своего представленія ко двору. Что касается m-me де-Турзель, то она лишь незадолго до этого появилась на придворной сцен?. Луиз?-Елизавет? де-Кроа д'Авре, графин? де-Турзель, тогда было едва 20 л?тъ. Она только что вышла замужъ за брата m-me де-Вирье, и ей прямо пришлось начать проходить около своей нев?стки школу того безконечнаго горя, въ которомъ она позже явилась ут?шительницею.
Между m-me де-Вирье и m-me де-Турзель было поразительно много общаго въ чувствахъ, въ впечатл?ніяхъ, безъ чего два сердца, какъ бы он? ни были близки, никогда не могутъ слиться въ одно. Но для m-me де-Вирье, въ ея положеніи неопытной вдовы, нужна была еще опора мен?е гибкая, ч?мъ молодость ея нев?стки.
И вотъ, благодаря судьб?, не выходя изъ своего т?снаго вружка, она нашла эту опору въ одной изъ т?хъ женщинъ, которымъ поклоняются при встр?ч?, подъ вліяніемъ чего-то въ нихъ д?йствительно высокаго. Когда он? говорятъ, имъ в?рятъ. Желаютъ ли он? чего, имъ повинуются. И все это въ силу того, что он? созданы повел?вать.
Шарлотта-Эмилія де-Крюссоль, герцогиня де-Роганъ [3], была одною изъ т?хъ женщинъ, неотразимое вліяніе которыхъ можетъ быть только благотворнымъ. Графиня была женщиною широкаго ума, точнаго, м?ткаго, глубокаго, она обладала чрезвычайно в?рнымъ взглядомъ на вещи, большимъ знаніемъ св?та, которое могло сравниться разв? съ ея преданностью друзьямъ. Ничто не могло поколебать ее или обезкуражить въ ея великодушіи, въ привязанностяхъ. Если порою н?которая доля надменности или ироніи немного и затм?вала собою прелесть ея сов?товъ, если руководящая рука ея порою и бывала немного тяжела, т?мъ не мен?е въ основаніи ея характера лежала доброта, хотя она и казалась строгой съ виду.
Она вышла замужъ за герцога де-Роганъ, вдовца, бывшаго женатымъ по первому браку на m-elle де-Шатильонъ. Герцогъ, гораздо старше жены, не показывался при двор?, который онъ покинулъ одновременно съ арміею за то, что его обошли по служб?. Онъ сталъ съ т?хъ поръ отчасти скептикомъ, и онъ перенесъ весь остатокъ своего сердечнаго пыла на людей, нуждающихся въ состраданіи. И вотъ такимъ-то образомъ, отзывчивый ко всякому горю не мен?е жены, когда у m-me де-Вирье умеръ мужъ, онъ переживалъ съ нею ея утрату, а теперь вм?ст? съ нею горевалъ, что ей приходилось жить вдали отъ сына. Въ т? времена тотъ, кто состоялъ при принц? или принцесс?, такъ мало принадлежалъ себе, что молодая женщина только черезъ большіе промежутки времени могла оставлять принцессу Викторію и пос?щать Пюпетьеръ, гд? росъ ея маленькій Анри.
Онъ росъ вдалек? отъ нея не потому, что Руссо желалъ, чтобы Эмиль воспитывался въ деревн?, но потому, что въ то время дитя, насл?дникъ славнаго имени, д?лался, такъ сказать, ручательствомъ, которое передавалось старшими въ семь? изъ рукъ въ руки до совершеннол?тія. Посл? смерти стараго маркиза де- Вирье, который пережилъ на 3–4 года своего сына Рене, маленькій Анри попалъ подъ опеку бабушки, и эта ужасная женщина не пожелала ничего уступить изъ своихъ правъ. При каждомъ пос?щеніи ея нев?сткой Пюпетьера, она ихъ упорно подтверждала, и въ последній разъ даже такъ грубо, что молодой женщин? пришлось отказаться навсегда отъ своихъ правъ.
Она покорилась быть матерью только издалека, ут?шая себя т?мъ, что, благодаря ея положенію у принцессъ, ей удастся подготовить счастливую молодость тому, чье д?тство было у нея отнято.
Если подобная роль была, все-таки, сносна для ея сердца, то единственно потому, что она знала, что Анри тамъ въ хорошихъ рукахъ подъ надзоромъ своихъ дядей — кавалера де-Вирье и другого — аббата [4]. Одинъ снаряжалъ его въ походъ, другой наставлялъ его, тогда какъ сестра ихъ, добрая Николь, прятала его подъ свое крылышко, когда бабушка слишкомъ бранила.
По словамъ Николь, не было ребенка на свет? умн?е, мил?е, прелестн?е маленькаго Анри.
Десять л?тъ провелъ Анри безвы?здно въ Пюпетьер?. Въ то время старое жилище не предвид?ло еще теперешняго блеска. Гостей тамъ бывало мало. Домъ былъ маленькій и неудобный. Но онъ стоялъ совс?мъ въ л?су, у подошвы красивыхъ горъ Дофинэ, трехэтажныхъ, которыя точно поддерживали небо. Начиная съ ихъ сн?жныхъ вершинъ до самой долины можно было вид?ть всю наличную зелень.
Съ облаками сливалась печальная зелень лиственницы, зат?мъ шли темныя иглы сосенъ. Кленъ съ своимъ м?днымъ отт?нкомъ являлся имъ контрастомъ. Зат?мъ дубы, тамъ дальше, въ полян?, каштановыя деревья съ своими зубчатыми листьями, м?шаясь съ веселою зеленью яблонь въ цв?ту, склоняли свои вершины надъ крышами хижинъ.
Какъ вс?, которымъ Богомъ уготовано было родиться на этой благодатной земл?, какъ вс? предки его рода, какъ вс? его потомки, Анри де-Вирье страстно любилъ свой домъ. Ему и въ голову не приходила возможность его когда нибудь покинуть, онъ не допускалъ мысли о существованіи другого жилища, другихъ друэей, чего нибудь иного, кром? того, что онъ всегда зналъ.
Его тетка Николь была для него олицетвореніемъ доброты, бабушка — страха, дядя аббатъ — религіи, а другой дядя — славы, Перренъ олицетворялъ собою почтительность, Риттеръ, его маленькій товарищъ, — веселье, а священникъ Тивольи — рай или адъ, смотря потому, о чемъ онъ пропов?дывалъ. Что касается его матери, онъ любилъ ее какъ Бога, котораго в?дь онъ тоже никогда не видалъ.
За исключеніемъ этихъ людей, для его сердца ничего не существовало, какъ не существовало для его глазъ ничего, кром? церкви въ Шабон?, его прихода и унылаго жилья сос?да де-Лангонъ.
Набрасывая портретъ этого счастливаго ребенка, получаешь картину какого-то немного рая, но, увы! земной рай существуетъ только для того, чтобы быть изгнаннымъ изъ него.
