Хризалида

У забытых гробниц.
Улетающих птиц
В небе жалобный крик.
Недосказанность слов.
В лицах тайны печать —
И всё то, что язык
Не умеет сказать…

[1897–1898] [Петербург]

Осенью

I. «Тихо шиповник коралловый…»

Тихо шиповник коралловый,
Тихо роняет плоды
В лоно туманно-опаловой,
В лоно холодной воды.

Шепчутся ивы плакучие,
Шепчутся в сонной тиши:
Чьи это слезы горючие
Так хороши?

Тихо камыш колыхается,
Тихо засохший звенит:
Кажется, лето кончается,
Кажется, жизнь улетит?

Шепчутся травы поблекшие,
Шепчутся: как же нам быть?
Чем же нам лето усопшее,
Чем воскресить?

II. «Золотясь и пламенно краснея…»

Золотясь и пламенно краснея,
Смотрит лес в синеющую даль.
Как тиха пустынная аллея!
Как светла в ней осени печаль!

Словно реет в воздухе остывшем
Воскресенья радостный обет
И сердцам, безвременно отжившим,
Говорит, что смерти больше нет.

[1897] [Петербург]

Жанна Аскуэ

Я Жанна Аскуэ, 26 лет от роду, не желаю смерти, но и не боюсь ее; умираю с твердостью, как обреченная Христу.

Из процессов об еретиках

Заря алеет над горами,
Внизу шумит дубовый лес,
И реет ласточка кругами
В прохладе утренних небес.

Как хорошо ей, как отрадно
Про жизнь и утро щебетать
И воздух синий и прохладный
Крылами вольно рассекать.

Заботы нет у Божьей птицы —
Не жнет, не сеет, и готов
На башне сводчатой темницы
От непогод ей тихий кров.

За ней следит глазами Жанна,
Спокойна духом и ясна:
Пускай свобода ей желанна,