Он позволил себе глубоко вздохнуть. Может быть, ему стоит упасть, по крайней мере, мятежникам не надо будет захватывать его, судить, а потом еще вешать, не говоря уж о долгой и кровавой гражданской войне, которая последует за этим в Бавии.
Обвязав Анни веревкой и проверив узел, Рафаэль ответил:
— В самом деле, мисс Треваррен, а я?
— Готово? — спросил Барретт, которого стало плохо видно в сгустившихся сумерках.
— Да.
Рафаэль смотрел в запрокинутое мокрое лицо Анни… Не давая себе времени подумать, он быстро поставил ее по другую сторону от себя.
Она закричала, когда из-под ноги у нее вылетел камень и она упала, судорожно цепляясь обеими руками за веревку, а потом, раскачиваясь, как маятник, повисла высоко над землей.
У Рафаэля едва сердце не выпрыгнуло из груди. Однако его положение было не лучше. Ноги у него скользили. И все-таки он думал не о себе. Его одолевали ужасные картины. Веревка рвется… Девочка Треварренов ударяется о камни… От страха у него пересохло во рту. Помутилось в голове…
Он вспомнил дворец в Моровии. Будто он снова принимает посетителей и рядом с ним его любимая Джорджиана. Это было восемнадцать месяцев назад. За несколько недель до того вечера умер его отец, последний принц Бавии, и Рафаэль возвратился в страну после двенадцатилетнего изгнания.
Одна картина в его голове быстро сменялась другой.
К Рафаэлю, еще никак не проявившему себя правителю, подходит незнакомец и, вытащив из кармана пистолет, направляет его в грудь принца.
Джорджиана наверняка все видела, потому что в это самое мгновение встала между ними, получив предназначавшуюся ему пулю.
Рафаэль вновь услышал выстрел и закрыл глаза, не в силах сдвинуться с места, но прошли всего несколько мгновений и он взял себя в руки. Как раз вовремя, потому что увидел, как Барретт втаскивает Анни в нижнюю башню.
Напряжение оставило Рафаэля, и у него задрожали колени, отчего он вновь подумал о смерти. Если загробная жизнь есть, он встретится там с Джорджианой и отцом Барретта…
Камни летели у него из-под ног, и он крепче прижался к стене, цепляясь за пробитые временем дыры.
— Она в порядке, сэр! — крикнул Барретт, боясь, что Рафаэль не услышит его за шумом дождя. — Смотрите. Я бросаю веревку.
Рафаэль увидел ее и ухватился за нее с такой силой, что тотчас забыл о преимуществах смерти. От тропинки почти ничего не осталось, пока он, обвязывая себя веревкой, в кровь царапал руки.
Он тоже упал, отчего узел сместился на самый конец веревки, но все-таки выдержал нагрузку. Из-за пыли Рафаэль почти ничего не видел, но ему это и не было нужно, потому что все свои мысли и силы он сосредоточил на веревке, любой ценой желая на ней удержаться. Барретт тянул его вверх. Время, казалось, застыло, остановилось. Ладони саднило…
Наконец его подхватило множество рук. Они втянули его внутрь — и среди этих людей были Барретт, начальник стражи и Люсиан, единокровный брат Рафаэля.
Несколько мгновений мокрый избитый Рафаэль приходил в себя, руки у него кровоточили, сердце громыхало, а в легкие словно насыпали песок.
Барретт довольно бесцеремонно поставил его на ноги.
— Как? — озабоченно спросил он.
Они с детства были привязаны друг к другу.
Рафаэль попытался рассмеяться, но у него из горла вырвались ни на что не похожие звуки.
— Где она? — просипел он.
Дрожа от холода и пережитого ужаса, Анни ждала на верхней ступеньке лестницы, горячо молясь Богу о спасении Рафаэля. Неужели затем она всю жизнь преданно любила его, чтобы стать его убийцей?
Услыхав его голос, похожий на раскаты летнего грома, и она, и Федра замерли в ожидании.
Минуту спустя принцесса схватила Анни за руку и потянула вниз.
— Быстрее! — прошипела Федра, таща за собой подругу. Лучше не попадаться ему на глаза сейчас, а то он Бог знает что сделает!
Анни живо представила себе пару вариантов, и тотчас ноги у нее налились силой. Так как юбка ее не стесняла, то она опередила Федру и, ничего не видя кругом, побежала по зале, не зная, где лучше спрятаться. Тут-то она и зацепилась за край ковра.
Анни растянулась на полу и не успела подняться сама, как мужские руки поставили ее на ноги. Подняв голову, она заглянула в лицо разгневанного принца.
— Рафаэль… — попросила Федра, хватая брата за руку.
Отодвинувшись от сестры, Рафаэль остановил сверкающий серый взгляд на Анни.
— Отведите мисс Треваррен в ее комнату и заприте дверь, — приказал он солдату, не сводя с нее глаз. — Утром я решу, что с ней делать. Сейчас я себе не доверяю…
Анни вся вымокла, ей было холодно и стыдно за свою выходку, однако она залилась румянцем от его слов и обиделась на тон, каким они были произнесены.
— Почему бы вам не заковать меня в цепи и не бросить в темницу, чтобы раз и навсегда покончить с этим? — заносчиво проговорила она.
— Великолепно, — согласился Рафаэль, не сводя с нее полыхающих глаз. — Я об этом думал. У вас есть другие предложения, мисс Треваррен? Что-нибудь еще пострашнее.
Она слегка отпрянула, поняв, что зашла слишком далеко. Потом взяла себя в руки и, судорожно глотнув, посмотрела на него не менее яростно, удивляясь, что она нашла в нем такого, и в точности зная, что именно нашла. Он был сильный, красивый, добрый, и она не могла подумать о нем, чтобы у нее не защемило сердце и не заболело в животе.
— Нет. Других нет.
Принц разжал пальцы.
Барретт ушел. За ним неохотно побрел Люсиан, бросая назад любопытные взгляды. Рафаэль не двигался с места.
Федра как верная подруга не желала оставить Анни в беде.
— И не думайте, мисс Треваррен, что я забуду, — проговорил Рафаэль, почти касаясь своим аристократическим носом вздернутого веснушчатого носа Анни. — Завтра утром.
Принц явно хотел напугать Анни, и ему это удалось, но она была слишком гордой, чтобы показать ему свою слабость. Распрямив плечи и задрав нос, она смотрела прямо ему в глаза. Анни уже давно знала из песни барда, что надо принять невинный вид, если не хочешь признаться в своем грехе.
Рафаэль покачал головой, опять пробормотал что-то непонятное и вышел вон.
Федра тотчас схватила Анни за руку.
— Ты сошла с ума?
Анни не знала, о чем говорит принцесса: то ли о ее вылазке на башню, то ли о перепалке с Рафаэлем. У нее совсем не осталось сил. Едва принц скрылся за дверью, как плечи у нее опустились и глаза наполнились слезами. О чем она думала, когда так рисковала ради красивого пейзажа?
Девушки направились в свои спальни в западном крыле дворца. Прошло довольно много времени, прежде чем Анни ответила подруге:
— Не знаю, что со мной иногда делается, — с отчаянием проговорила она. — Эти мысли… Мне во что бы то ни стало надо куда-нибудь лезть. Поначалу все кажется безобидным. Правда. Озеро оттуда ужасно красивое, синее, как ляпис-лазурь, даже под дождем. — Анни замолчала. Когда она громко чихнула, Федра потащила ее вперед. — Деревья, трубы, шпалеры, парус на корабле моего отца, — продолжала беспокойная гостья. — Я все видела. Иногда мне ужасно хочется по-новому взглянуть на мир.
Анни было девять лет, когда ей в первый раз захотелось по-новому взглянуть на мир и она залезла в гнездо вороны. На мир-то она взглянула, но с жизнью не рассталась только благодаря вовремя подоспевшему отцу. Шарлотта, которая во всем поддерживала Анни, на сей раз ничего не сказала, давая
