Анни изумилась.
— Вы уверены, что видели Патрика Треваррена? Он ведь настоящий денди. Рубашки ему специально заказывают в Париже, и ботинки — только в Италии.
Барретт рассмеялся.
— Друзья и то его бы не узнали. Думаю, я узнал его только потому, что мне известны все здешние жители.
— Интересно, что он задумал?
Мистер Барретт сразу же посерьезнел и отхлебнул вина из бутылки.
— Что бы он ни задумал, мисс Треваррен, надеюсь, Господь его не оставит. От этого может зависеть жизнь Рафаэля.
У Анни перехватило горло, но она не позволила себе сорваться.
— Да, — ответила она и стала молиться, чтобы Рафаэль не умер от лихорадки, прежде чем они спасут его.
Поев, мистер Барретт опять ушел. Анни не хотела выходить из дома, но не из боязни мятежников (хотя и это, конечно, было), а потому что не хотела встречи с отцом.
Она ждала несколько часов, все больше и больше беспокоясь. В конце концов ей пришлось выйти из дома в кусты.
После этого она опять прыгнула вниз, желая быть как можно ближе к Рафаэлю, но не прошла и полпути, как начал обрушиваться потолок.
Анни похолодела, услышав всего в нескольких шагах от нее чей-то голос:
— Проклятые ходы. Здесь все надо разрушить до основания.
Когда ей на голову начал сыпаться песок, она представила себя заживо погребенной в подземелье и заставила себя вернуться. В доме она легла и заснула, а когда проснулась под утро, то с тоской подумала о неизбежном.
В этот день Рафаэля должны были повесить.
Возможно, умереть не так уж и плохо, думал Рафаэль, когда его подняли на ноги и потащили из камеры. Он уже совсем близко к смерти, насколько он мог судить, и, хотя ему было ужасно жалко оставлять Анни, смерть его не страшила.
Анни. Он улыбнулся, словно пьяный, и не стал сопротивляться, когда ему завернули за спину руки и связали их. Один или два раза ему показалось, что Анни зовет его, но это, конечно же, бред, ведь она, слава Богу, сейчас далеко отсюда.
Миновав коридор, Рафаэль и стражники поднялись по лестнице и вышли во двор. Горели факелы, словно притягивая свет из-за горизонта. Зрителей было немного. Это удивило Рафаэля. Он не знал, радоваться ли ему или обижаться на судьбу.
Теперь, когда замок взят, наверное, мятежники отправились в другие замки.
С кружкой воды к нему подошла девушка, в которой он узнал бледную как мел служанку Анни, Кэтлин. Она заботливо поднесла кружку к его рту, и он сделал несколько глотков.
— Да будет с вами Бог, ваше высочество, — прошептала она, и стражники подтолкнули его к нижней ступеньке эшафота.
Виселица неясно вырисовывалась у него над головой, и Рафаэль сделал к ней первый шаг. Ему вспомнилась песенка, которую в детстве пела его няня, что-то о лестнице Иакова.
Наверху его ждал священник, но это был не тот священник, который венчал его и Анни. Рафаэль никак не мог припомнить, чтобы раньше видел этого парня. Он нахмурился и хотел спросить, как его зовут, но, встретив его предостерегающий взгляд, промолчал.
Пожав плечами, он запел.
Внимание Рафаэля привлек стук шагов за его спиной. Рафаэль обернулся, одновременно с палачом и священником, и увидел бегущую к нему Анни, всю в грязи с головы до ног.
Он сказал себе,
Рафаэль услышал выстрел и упал на колени, думая, что попали в него. Не успев крикнуть Анни, чтобы она бежала, он заметил разорванную веревку. Рядом происходило что-то невообразимое, и деревянные доски трещали от града выстрелов.
Он успел крикнуть Анни и, получив легкий удар кулаком по затылку, потерял сознание и упал ничком.
— Беги, идиотка! — взревел священник, взваливая бесчувственное тело Рафаэля на мощное плечо.
Узнав наконец друга своего отца, Анни повиновалась и бросилась с эшафота. Внизу она наткнулась на Джосию Воэна. Сжав зубы, он стоял прямо перед ней с мечом в руке.
Вокруг творилось Бог знает что. Несколько солдат Рафаэля с оружием в руках старались помочь спасителям принца, и Анни отлично понимала, что у них всего несколько минут для бегства.
— Давай, Джосия, — сказала она. — Бей.
Он пристально вглядывался в нее несколько долгих, томительных секунд, и священник, стоявший сзади с тяжелой ношей на плече, не мог ничем ей помочь. Наконец Джосия неохотно отступил.
Неожиданно рядом появились лошади, и кто-то забросил Анни на спину одной из них. Ошеломленная, Анни почти ничего не видела вокруг, но заметила мистера Барретта, а потом знакомый голос отца прошипел ей на ухо:
— Ты еще ответишь за это, Анни Треваррен.
Она не обратила на него внимания.
— Рафаэль! — кричала она, не видя его.
Сильные руки Патрика крепко обхватили ее, и они помчались к главным воротам, где уже подняли решетку.
— Он сзади, дорогая, — успокоил ее Патрик.
В лицо Анни дул ветер, и копыта лошадей оглушительно простучали по подъемному мосту. Слышались выстрелы, но их заглушал стук ее сердца.
Шесть шлюпок ждали их на берегу. Патрик посадил Анни в одну из них, и она увидела, как бесчувственного или мертвого Рафаэля бросили в другую, где уже сидел мистер Барретт, положив руки на весла. Перебраться к мужу ей не дали. Опытный экипаж «Колдуньи» рванулся вперед, и пули мятежников лишь поднимали фонтанчики воды у них за спиной.
Только когда они добрались до ждавшего их корабля, Анни оторвала взгляд от Рафаэля и посмотрела на замок.
Он тянулся к небу, как величественная гробница, и Анни поняла, что отныне он стал памятником навсегда ушедшей в прошлое жизни. Она заплакала, горюя и радуясь одновременно.
— Нам пора, — мягко сказал Патрик, помогая ей подняться.
Анни вновь посмотрела на Рафаэля, убедилась, что с ним все в порядке, и стала подниматься наверх.
Южная Франция, шесть недель спустя…
Рафаэль уже почти поправился после происшедшего в Бавии. Он стоял и смотрел, как закат расцвечивает виноградник всеми цветами радуги. Анни стояла рядом, держа его за руку, а позади возвышался большой кирпичный дом, который теперь был их домом. Усадьба принадлежала Рафаэлю, хотя он впервые приехал сюда месяц назад с женой.
— Тебе нравится быть виноделом? — спросила Анни, заранее зная ответ.
Он улыбнулся, сплетая ее пальцы со своими.
— А тебе нравится быть женой винодела?
— Да, — ответила Анни. — Мне нужен только винодел.
