безвольно падает.
Неслышно скользит к двери. И почти сразу, дверь с грохотом раскрывается, и яркий луч фонаря бьет ему в глаза, а в затылок упирается холодный ствол пистолета.
— Подойди к стене, — слышит он глухой голос. — Руками обопрись на стену…. Выше, выше! Вот так, а теперь раздвинь ноги. А пистолетик, который у тебя в руке, брось на пол…. Вот и молодец.
Витас облизывает вмиг пересохшие губы и, чувствуя, как напрягаются мышцы, замирает.
— Надо же, — слышит он булькающий смех, — пистолетик такой же, как и у меня, «ТТ».
— Зажги фонарь. Вон там, на стене висит, — а то, как у негра…. Ни хрена не видно, — слышит он этот же голос.
— А вдруг там керосина нет, — донесся другой, с хрипом голос.
— А ты не думай, а зажигай! — посадим батарейки, что делать будем? — скомандовал первый голос.
Звякнуло стекло и тусклый свет «Летучей мыши» повис в помещении.
— Повернись, — голос явно был обращен к Витасу.
Тот медленно повернулся. На перевернутом ящике, где они совсем недавно ужинали с Мухиным, стоял старый фонарь «Летучая мышь». Именно его Витас и обнаружил в хламе, в углу сторожки, а потом, повесил на в битый в стену крюк. В полумраке различил три фигуры. В руках были пистолеты.
— Ну, что, будем кончать? — прохрипел тот, что стоял правее от него.
— Не спеши, — ощерился стоящий напротив Витаса человек. — Нам с этим парнем нужно еще кое о чем побазарить. Привяжи его к столбу.
Посередине сторожки стоял почерневший от времени столб, который и нес на себе кровлю.
— Он еще должен нам рассказать, куда спрятал сопровождающие груз документы. Расскажет, будем думать, что делать с ним дальше…. А нет, значит, такова его планида. Вот так.
— Слушай сюда, — посмотрел он на Витаса, — сейчас мы тебя привяжем к столбу, поставим свечу на чурбанчик, а чурбанчик обложим сенцом. Ответишь на наши вопросы, оставим все, как есть. Не ответишь, зажигаем свечу.
— Давай, привязывай, — посмотрел он стоящую чуть левее Витаса темную фигуру.
Боковым зрением Витас видит, как тот засовывает пистолет за пояс, достает из кармана шнур и делает к нему шаг.
— Опусти руки, — командует он.
Удар ребром ладони по горлу, и противник в ногах у Витаса. Не давая опомниться главному, он наносит ему молниеносный удар ногой в голову. Пистолет летит в сторону, но на него набрасывается третий, который стоял у двери. И вот два огромных тела катаются по покрытому охапками сена полу.
Витас видит, что главный пришел в себя и, дотянувшись до пистолета, водит нетвердой рукой, выбирая момент, чтобы в него выстрелить.
И он стреляет. Но пуля попадает в спину своего подельника, телом которого Витас успел прикрыться как щитом. Выстрелы следуют один за другим. Затем сухой щелчок и, все…
Оттолкнув от себя обмякшее тело, Витас поднимается и подходит к главному, который пытается подняться, хватает его за горло, и сжимает до тех пор, пока тот не перестает дергаться.
С трудом, разжав побелевшие от напряжения костяшки пальцев, он с омерзением отбрасывает тело в сторону. Невидящим взглядом прошелся по тем, кто еще совсем недавно готовил над ним расправу. Отбросив охватившее его оцепенение, подошел к лежащему у противоположной стены Мухину. Тот был связан по рукам и ногам, а рот был заклеен скотчем. Вытаращенные глаза и всколоченная борода, делали его похожим на лешего.
На какой-то момент Витас подумал даже, что тот мертв. Он опустился перед ним на колени, проверил пульс. Резким движением сорвал скотч, освободил начавшего стонать напарника от пут и помог сесть. Ставить на ноги Мухина он и не пытался. По богатому опыту знал, что пока у того не восстановится кровообращение, на ногах, тому не удержаться.
— Ну и видок у тебя, Ваня, увидишь в лесу и «кондрат» сразу хватит, — улыбнулся Витас, рассматривая растерзанного Мухина. — Это как же они успели так тебя отделать? — спросил он, тряпкой убирая с его лица кровь.
— Руки-то, ноги целы? — снова поинтересовался Витас у начавшего приходить в себя Мухина. И увидев, что тот кивнул головой, сказал, помогая тому подняться:
— Времени, Ваня, у нас мало…. надо сматываться. А то вдруг сюда их подельники нагрянут. Судя по всему, ребята серьезные. А что с тобой было, расскажешь дорогой.
— Что думаешь с ними делать? — трудом ворочая языком, спросил Мухин, имея в виду своих недавних мучителей.
— То же самое, что они хотели сделать с нами. Или у тебя другое мнение? Тогда давай, предлагай, — недовольным тоном ответил Витас.
Мухин промолчал. Кряхтя, он нетвердым шагом направился к выходу.
— Прогрей машину, — крикнул ему вслед Витас, — как только управлюсь, сразу двинем.
Шагнув за дверь, Мухин с воплем кинулся назад.
— Там, там! — Начал, было, он, но Витас оборвал его сразу:
— Знаю, что там. Иди не бойся, он уже не кусается, я сейчас перенесу его сюда, к своим дружкам.
Будучи уверенным, что здесь все равно будут проводить следственные действия, Витас решил инсценировать «разборку». Первое, что он проделал, — придал телам такое положение. Что они погибли в схватке. Осторожно, чтобы не оставить свои «пальчики», он поднял пистолет главаря, и вложил тому в его правую руку. Руки пристреленного им же подельника, положил на шею третьего…
Минут через сорок они уже были на трассе. Машиной управлял Витас. И если бы не попадавшие навстречу большегрузы, трассу можно было бы признать свободной.
Затянувшееся молчание нарушил Мухин. Открыв «бардачок» и ничего не увидев, он с испугом посмотрел на Витаса.
— Где документы!? — прокричал он.
— Что!? — крикнул в ответ Витас. — Документы, что ли? Если ты про них, то не волнуйся, они на месте.
— Где, на месте!?
— Там, где положено быть! — отрезал Витас и, помолчав, спросил:
— Очухался? Тогда вспоминай, что от тебя хотели те бандиты…. Когда сделаем остановку, все расскажешь.
Незаметно наступил рассвет. В туманной дымке, в стороне от автострады, проглядывал довольно большой водоем, на берегу которого угадывались очертания двух легковых автомобилей и пары палаток.
Витас сбавил скорость и медленно съехал на грунтовую дорогу, идущую прямо к водоему. Через несколько минут большегруз замер под огромным дубом, метрах в двадцати от водоема.
Посмотрев на ожившего Мухина, он достал карту. До границы оставалось совсем ничего.
Пока приводили в порядок машину, себя, прошло около двух часов. Когда же все было закончено, Витас достал спиртовку и приготовил завтрак.
Когда с завтраком было покончено, он дал закурить Мухину, закурил сам и, откинувшись на куске брезента, том, на котором должен был ночевать его напарник, сказал:
— Ну, а теперь, Ваня, давай рассказывай, и рассказывай со всеми подробностями.
Мухин судорожно вздохнул, затравленно посмотрел на Витаса, и тихо заговорил.
С его слов, бандитов, которые ворвались в сторожку, он не разглядел. Он спал. Проснулся от бившего в глаза яркого луча электрического фонаря. Потом его связали, ударили несколько раз, и потребовали документы на груз. Он объяснил, что документы в машине. Потом они спросили, где этот хренов литовец…
Мухин замолчал, и виновато посмотрел на Витаса, — это они имели в виду тебя. Я сказал, что ты ушел к машине.
— А потом, — Мухин тяжело вздохнул, отбросил потухшую сигарету в сторону, — потом поднялся шум.
