Старый рыцарь расстегнул ворот и обнажил левую половину груди — на ней чуть выше соска шли насквозь ему знакомые синие знаки татуировки I+. Отшельник потер ладонью надпись, а затем немедленно застегнул ворот и тихо сказал Андрею:
— Почти всегда рыцари, которые уже не могли держать в руках оружия, принимали духовный сан и давали обет безбрачия, целибата. Их рукополагает кардинал по благословению папы. Духовного главы ордена у нас нет, его роль выполняет сам его святейшество. Великий магистр занят только военными и мирскими делами. Вот и все наши тайны, если вкратце.
— И что мы имеем? — протянул Андрей, делая в уме нехитрый подсчет. — До Каталауна в ордене было тринадцать «хранителей», девять из которых командовали отрядами, в каждом из которых по три баннера и девять простых «копий». Так?
— Не так! Тринадцать «копий» по десять всадников, ибо все «хранители» воины.
— Хорошо. Исходя из принципа троичности, «посвященных» рыцарей 81, да 27 старших по рангу и имеющих право на баннер братьев. А также 243 «полубрата» или оруженосцев. Верно?
— Ты считаешь хорошо!
— Итого 121 «копье», или чуть более тысячи двухсот всадников. А пехота имелась?
— Нет, только замковая стража из пожилых или увечных воинов. Ими обычно командовал наиболее опытный «служитель» или оруженосец. Зато были конные стрелки, или «синие плащи», как их называют. Им давалось вознаграждение, служили они половину срока. Орденский знак на грудь таким воинам не наносился.
— Были? А что, сейчас их нет?
— Сейчас почти ничего нет. Долгих пятнадцать лет мы пытались возродить орден Креста, но так и не сумели собрать тринадцать рыцарей для капитула, тех, кто отслужил бы в ордене полный двенадцатилетний срок. Князья потому отказали, ссылаясь на наш же регламент, в покровительстве, а без замков и земель, которые мы потеряли везде, кроме Моравии и Богемии, нет ни одного командорства. И рыцари теперь обходят наше знамя, вступая только в «Братство Святой Марии». А самое плохое — это то, что не остался в живых ни один член капитула, а только они могли посвящать в рыцари наших «полубратьев».
— Так сколько же сейчас рыцарей Креста?
— Два «баннера» в моравских и богемских замках, в них всего пять «копий». Я тоже имею право на флаг, вот только у меня нет «копий», кроме моего. И то без рыцаря, — священник тяжело вздохнул. — Я уже не воин. Со мной всего семь орденцев, на «копье» не наберется. Оруженосец Болеслав и пятеро воинов в здешнем замке, у самого Белогорья. Грумуж у родных, трое «синих» тоже, они из здешних селян. Больше никого тут нет.
— Ты баннерный рыцарь, а у тебя нет «копий»? — удивился Андрей.
— Здесь нет, — поправился старик. — Я хотел передать свой флаг брату Карлу… Но он погиб. В Словакии совсем худо. У нас остался только один замок у «Трех дубов», там «копье» брата Вацлава и десяток «синих». Угры опустошили страну, словаки бегут либо в горы, но там не выжить, либо сюда.
— А Замостье?
— Совсем забыл, память плохой стала, — покаянно произнес священник, но бросил на Андрея хитрый взгляд. — Брат Иоганн сейчас там замок держит, а брат Стефан томится в подвале у пана Сартского. Вот и все наши силы, едва с сотню воинов наберем, — священник тяжело вздохнул и понурил голову.
Новоявленный командор чувствовал себя не лучше — он никак не ожидал, что положение настолько скверное. А потому предложение бежать отсюда в Краков было весьма разумное, и он бы его принял без раздумий, если бы не одно но…
— А почему ты здесь живешь?
— Я получил в схватке с паном Сартским тяжелую рану, правая нога была изувечена, и потерял в том бою последнее село ордена по ту сторону от Запретных земель… — Старый рыцарь еще раз тяжело вздохнул, до сих пор переживая за свое давнее поражение от самого злейшего врага ордена, и надолго замолчал.
Андрей подождал и решил сам заговорить:
— Но ведь пан Сартский сюда явится рано или поздно. Ты думаешь, что он пощадит священника?
— Меня он убьет, это точно! Но я погибну в нашем орденском плаще и с оружием в руке. На пороге этого дома… Или на коне в сшибке… А это лучшая участь для крестоносца!
— Ты же говорил, что здесь нет оружия?!
— Говорил, что у меня в руках его нет. В этом я не обманывал. А в доме оружие есть, но о том ты не спрашивал.
Священник тяжело встал, опираясь на стол, медленно подошел к грубо сколоченной полке и достал пару предметов, которые могли хорошо послужить в деле отнимания жизней. Андрей их узнал — короткий шестопер, увесистую булаву и кистень на длинной рукояти с большим, не зубастым шаром на толстой цепи.
— Кровь не желаешь лить? — поинтересовался Андрей, припомнив из истории особенности вооружения воинов-клириков. — Но ведь ими запросто убить можно, переломав кости.
— Это если желаешь убить! А я не хочу. Но покалечить можно запросто. В стычке или бою этого достаточно.
— А если от такого удара умрут?
— То грех не на мне, если Бог ему исцеление не даровал, грешному, что на бедного священника ордена руку поднял. То волк, что в шкуру овцы заблудшей нарядился.
— Резонно, — согласился Андрей и потрогал крупный шарик. — Тяжелый кистень…
— Это не кистень, брат-командор. Тот — баловство для лесных татей и душегубов всяких. Это моргенштерн, «утренняя звезда», как именуют его на рейнских землях. За такое оружие любого смерда или татя на первом же суку повесить можно.
— Моргенштерн не поможет тебе — через пару месяцев пан Сартский двинет сюда шесть сотен воинов. Чем их остановить?
— Нечем, даже если всех орденцев соберем. Ибо против одного нашего воина будет шесть врагов. Но оголять богемские и моравские замки нельзя, хоть по половине «копья», но там оставить. Потому уходи отсюда, брат Андрей, ты единственная надежда крестоносцев.
— А ты останешься?
— Да! Бяла Гура — наше владение, пусть крестьяне и нарушили свои обязательства перед орденом. Но это наша земля! Уйти я не могу, иначе получу клеймо труса…
— Ты хочешь, чтобы это клеймо получил я сам?! — В голосе Андрея звякнул металл. В груди стал закипать гнев.
— Я рад, что не ошибся в тебе, брат, — с лица священника слетела хмурость, а на губах заиграла улыбка. — Теперь я полностью уверен в тебе, в том, что дело ордена в надежных руках. Нужно отстоять Белогорье, и ты должен сделать это. Ты воин, тем паче не нашего мира. Ты знаешь многие военные хитрости, что неизвестны здесь! Не может же быть, чтобы ты не придумал там, где наш разум полностью бессилен?!
— Ну, ты и хитрец!
Андрей рассмеялся, хотя ему было не до смеха — как выстоять при таком чудовищном неравенстве сил. Что можно придумать? Где найти путь не только к спасению, но и к победе?
— Знатная добыча, — проговорил священник, подойдя к оконному проему. Стекла не было, на ночь оно закрывалось ставнем, а потому свежий ветерок колыхал волосы на голове отшельника.
Андрей тоже выглянул — Велемир бросил к кострищу связку птиц, Арни скинул с плеч косулю.
— Теперь мы будем с дичиной! — весело проговорил Андрей. — Хорошие стрелки, не так ли?
— Да, твой сын луком владеет похвально.
— При чем здесь Велемир? Арни добыл косулю…
— Этот честный хитрец ее только сейчас принес. А весь день он ходил за тобой как тень, не отпуская далеко.
— Я ничего не видел и не слышал. — Лицо Андрея покраснело — не может же быть, чтоб так
