примеру, обезьяны и аллигаторы. Генерал ушел в отставку уже ни много-ни мало почти двадцать пять лет назад, но по-прежнему не хочет отказываться от солдатских замашек… он остается профессионалом и наемником в лучшем смысле этого слова. Он не признает никаких правил морали. Знаете, как мой тесть сколотил свое состояние? Разжигая конкуренцию и борьбу между отсталыми странами, желающими приобрести самое современное легкое вооружение. По всему свету проходили сражения, оружие, проданное Генералом, убивало людей. В вашем Бюро на него должно быть досье толщиной с полфута.
Гаффни немедленно откликнулся:
— У нас несколько таких толстых досье.
— Значит, вы пристально присматриваете за ним.
— Генерал Морзе не нарушает закон. Пользуясь разрешением Вашингтона, он занимается довольно щекотливым бизнесом. Органы правосудия ни на минуту не спускают с него глаза. Все свои сделки Генерал проводит в наличных деньгах. Так что вполне естественно, что деятельность его фирмы постоянно приковывает к себе самое пристальное внимание Налогового управления. Морзе скрупулезен в отношении лицензий и ведения документации. Он не торгует краденым оружием или, скажем, военной взрывчаткой. В его деятельности нет особых романтических опасностей, хотя он и намекает на тайные встречи, выгрузку оружия на пустынный берег на рассвете и тому подобные захватывающие истории. Правда же заключается в другом. Генерал Морзе добился успеха благодаря своей агрессивности, деловой проницательности и смекалке. Он напоминает энергичного уличного торговца и может подсчитать прибыль не хуже самого опытного бухгалтера.
Сэм сказал:
— А я уверен, будто люди видят в его бизнесе только то, что хотят видеть… Лучше давайте поговорим о чем-нибудь другом. Как только разговор заходит о торговцах оружием, я превращаюсь в самого настоящего фанатика. — Холланд замолчал и на несколько секунд погрузился в свои мысли. Потом печально улыбнулся и полюбопытствовал: — Интересно, а какое досье у ФБР на меня?
Гаффни рассмеялся.
— Мне известно, что вас пару раз арестовывали во время мирных демонстраций. Не думаю, что такие «преступления» заслуживают внимания нашего ведомства.
— Генерал бы не согласился с вами. Знаете, кем он меня считает? Проклятым нигилистом. — По лицу Сэма Холланда пробежала мрачная улыбка. — Стоит нам начать всерьез обсуждать какую угодно проблему, как не проходит и пяти минут, и он начинает обзывать меня «нигилистом». Однако все это скрыто от чужих глаз. На людях самое большое, что может себе позволить Генерал, так это тонкую язвительную улыбку и не менее язвительные слова. Что-нибудь типа того, будто у меня очень «странные политические взгляды». — Сэм с привычным изумлением покачал головой. — Вы мне не поверите, но всего десять лет назад я был самым обычным либеральным демократом!
— В это действительно трудно поверить. Что вас заставило так кардинально поменять свои политические взгляды?
— Наверное, знакомство с моим тестем и его взглядами плюс влияние времени. Годы и воинственный тесть сделали из доброго юноши сварливого радикала, которым я сегодня являюсь. Когда Генерал подвыпьет и начинает не на шутку злиться на меня, он отпускает в мой адрес свое самое страшное обвинение. Морзе утверждает, будто «я марксист, и у меня мозги, как спагетти». Вы даже представить себе не можете, как неприятно и зло это может звучать, пока сами не услышите из уст Генри Фелана Морзе.
Гаффни заметил с улыбкой:
— Наверное, ваша жена терпеть не может политику.
— Мы находим другие причины для ссор. Бридж, французская кухня, Владимир Набоков… В нашей семье политиком собирается стать только Кэрол… — Голос Сэма стих, и он посмотрел на часы. Шел уже четвертый час утра.
— Генерал мне сказал, что вы с женой собираетесь развестись, — сказал специальный агент ФБР, меняя тему разговора. Тон, которым были произнесены эти слова, показывал, что он вернулся к делу.
Сэм даже не стал скрывать досады.
— Ни о каком разводе не может быть и речи, хотя, конечно, Генерал был бы страшно доволен, если бы мы расстались. В детстве Филисия почти не видела отца, но совсем недавно внезапно обнаружила, что вновь превратилась в его любимую «маленькую девочку». По-моему, мой тесть переживает сейчас некоторый кризис личности, о котором мне, правда, трудно судить. Или же он просто становится чересчур сентиментальным в старческом возрасте и постепенно превращается в рьяного собственника. — Сэм Холланд озадаченно пожал плечами. — Даже не знаю, с какой стати я разрешаю старику портить себе настроение… Обезьяны и аллигаторы… Последние пару лет я проводил все больше и больше времени вне дома. Слишком много выступлений, слишком много дел, от которых нельзя отказаться. Филисия не могла повсюду ездить со мной, ей бы это быстро страшно наскучило. Поэтому мы потеряли… так называемую «эмоциональную связь», как нередко происходит в семьях. Филисия не из тех женщин, которые готовы мириться с формальным мужем. Я ей не раз говорил, что наш брак очень важен для меня. Мне кажется, я начал доказывать свои слова делами: сильно сократил объем работы, количество лекций. По-моему, нам просто требуется время, чтобы… побыть вместе и вернуть прежние отношения.
— А что вы думаете о своих приемных детях, мистер Холланд?
— К чему все эти личные вопросы? — буркнул Сэм, вновь протирая очки.
— С Кевином я уже встречался и даже успел поговорить. Что же касается Кэрол, то я видел только ее фотографию.
— Я не стал бы утверждать, что являюсь большим знатоком Кэрол. У девушек ее возраста характер меняется едва ли не с каждым вздохом. Я часто ездил в Калифорнию, и мы с ней нередко встречались в Беркли. Она моментально загорается любым делом, любит принимать опрометчивые решения… трижды, если меня не подводит память, была уже по уши влюблена…
Фэбээровец быстро прервал:
— А сейчас Кэрол влюблена? Или может, она была влюблена в недавнем прошлом?
— Нет. Месяцев пять назад она рассталась с парнем по имени Дев Кауфман. Кажется, они даже собирались пожениться. По крайней мере жили вместе. Кстати, ее мать до сих пор этого не знает.
— Понятно. Значит, сейчас Кауфман как бы выпадает из картины?
— И из страны тоже. Дев путешествует по Европе. Он хочет стать художником.
— Извините, что прервал.
— Это должно было быть важно, — сказал Сэм, не сводя с Гаффни пристального взгляда. — Если бы Кэрол просто исчезла, я мог бы заподозрить Дева. Он тоже склонен к опрометчивым поступкам и был без ума от нее. Дев мог бы, скажем, запереть Кэрол где-нибудь и держать взаперти до тех пор, пока она не согласится выйти за него замуж. Но Кауфману не нужны деньги. Его отец занимается кинобизнесом: продюсерство, дистрибьютерство… Вы хотите сказать, что Кэрол мог похитить кто-нибудь из ее знакомых? Но для чего тогда записка с требованием выкупа?
— Когда пишут такие записки, то не всегда имеют в виду то, что в них говорится. Иногда они просто ничего не значат. Похитителями часто оказываются очень сложные и хитрые люди.
— И психически неустойчивые?
Роберт Гаффни закурил и пожал плечами.
— Я считаю, что не стоит давать простор своей фантазии. У меня нет оснований считать, что это тщательно разработанное и прекрасно исполненное похищение имеет своей целью не получение выкупа, а что-то другое… Почему вы перестали рассказывать о детях? У меня сложилось такое впечатление, будто вы с ними прекрасно ладите.
— На мой взгляд, действительно прекрасно, если помнить, что я не их отец. Кэрол доверяет мне. По- моему, она высоко ценит мое мнение и прислушивается к советам. Ее тревожат и пугают некоторые события, происходящие в нашем обществе, которое становится все больше и больше закрытым. Четыре года в Беркли сделали из нее политически активного человека. Мы часто с удовольствием обсуждали с ней политические проблемы и обменивались взглядами и идеями. Кевин более молчалив и сдержан. Сейчас у него новое увлечение: морская биология. Я научил его плавать под водой с аквалангом и ловить рыбу, а дед — стрелять и управляться с соколами. Я с удовольствием могу сказать, что Кевин предпочитает соколам воду. Совсем недавно на день рождения Генерал пытался всучить ему ружье стоимостью в две тысячи
