инициировали их жены.
В 1947 году по инициативе писательской организации был организован Комитет помощи детям- сиротам погибших воинов Отечественной войны. Его председателем являлся С. Маршак, заместителем председателя — А. Барто. Из литераторов в Комитет входили такие писатели, как С. Михалков, П. Вершигора, Л. Кассиль, Семенов, М. Алигер, А. Твардовский, И. Эренбург. Комитет собирал средства из взносов Литературного, Художественного, Архитектурного и Музыкального фондов, ВУОАП и издательства «Советский писатель». Всего за 1947 год было собрано свыше 700 тысяч рублей, из которых 400 тысяч было израсходовано на оказание помощи сиротам, проживающим в Москве. На эти средства были приобретены и разосланы по детским домам библиотечки, оказана денежная помощь детям Курской области и Удмуртии. Московским детям приобретали путевки в пионерлагеря и санатории, выделяли деньги на покупку обуви и одежды, оплачивали обеды в детских столовых[829].
При Комитете образовалась общественная комиссия, которая вела работу в контакте с городскими и районными отделами народного образования и устанавливала непосредственную и постоянную связь с подопечными ребятами. Руководила ею Т. Иванова при широкой поддержке писательских жен. З. Пастернак вспоминала, что «работать в комиссии было очень интересно. Мы переселяли детей из сырых подвалов в сухие комнаты, устраивали кое-кого в детские дома…»[830] . Ее муж Б. Пастернак один из немногих, кто поощрял общественную активность жены. Но деятельность комиссии продлилась не долго. И дело тут было вовсе не в том, что общественницы устали заниматься столь непростым делом.
При организации Комитета помощи детям-сиротам погибших воинов Отечественной войны предполагалось распространить его деятельность на всю страну, поэтому большая часть средств расходовалась на помощь детям с периферии. Из-за этого средства распылялись, кроме того, у Комитета не было актива для работы в регионах. Поэтому в 1948 году он был переименован в Комиссию, задачи которой были ограничены оказанием помощи детям-сиротам московских писателей и детям погибших воинов, проживавших в Москве. В этот период было собрано свыше 900 тысяч рублей. Источниками средств стали добровольные пожертвования писателей со своих гонораров (помощь оказали свыше пятидесяти писателей), доходы от вечеров и лотерей на книжном базаре в Клубе писателей, отчисления издательства «Советский писатель». Собранные средства пошли на оплату путевок в пионерлагеря и санатории, на приобретение обуви и одежды, на оплату питания в столовых.
Комиссия охватила работой 13 районов Москвы, где велась постоянная работа общественных инспекторов, наблюдавших за бытовыми и материальными условиями подопечных детей. Инспекторы вскрыли много злоупотреблений в патронировании и опеке детей-сирот[831]. Предположение о причинах закрытия комиссии высказала З. Пастернак: «… Без актов мы не могли тратить деньги, а акты гласили об очень страшных вещах. По-видимому, это не понравилось властям, и комиссию распустили»[832].
Официальная же версия была другой. Дело в том, что Министерство финансов в мае 1949 года возражало против ассигнования средств на отправку детей в лагеря и санатории на детский отдых, а также против самого существования комиссии. Союз писателей поручил Б. Горбатову, М. Леонову, С. Крутилину и Т. Ивановой принять участие в заседании Бюро культуры при Совете Министров для разрешения этого вопроса[833]. Несмотря на возражения членов комиссии, она была распущена.
27 апреля 1948 года Правлением Литфонда было принято решение о выдаче единовременного пособия семьям погибших писателей. Оно составило по Москве 25 тысяч рублей, а по городам РСФСР — 10 тысяч[834]. Таким образом, сумма пособия составила около 13 прожиточных минимумов в месяц[835]. Пособие, безусловно, стало существенным подспорьем для семей. Ведь в то время ни одна категория рабочих не получала зарплаты, равной прожиточному минимуму.
Детям погибших писателей оказывали помощь не только организации, но и отдельные литераторы. Так, 14 февраля 1948 года А. Фадеев отправил письмо в ВУОАП, где содержалась просьба перечислить с его лицевого счета на счет Комиссии Союза писателей по оказанию помощи детям погибших на войне литераторов 10 процентов от имеющейся на счету суммы, а также в дальнейшем отчислять на счет Комиссии по 10 процентов со всех сумм, поступающих на счет[836] . По пять процентов своих гонораров отчисляли на счет Комиссии К. Симонов и С. Маршак[837].
В 1949 году издательство «Советский писатель» выделило в распоряжение Ленинградского отделения ССП 100 тысяч рублей из чистой прибыли от издания книг погибших писателей для оказания помощи детям ленинградских писателей, погибших во время блокады и на фронте[838].
…Так как дети писателей общались в определенной среде — «среди своих», жили в привилегированных условиях, то к началу пятидесятых годов стала появляться некая особая социальная группа — писательские дети. Но не всех родителей устраивало такое положение — многие испытывали беспокойство из-за того, что дети не знают многообразия реальной жизни. А. Фадеев писал своему сыну Александру 19 июля 1953 года: «Благодаря известным материальным преимуществам жизни, которые предоставлены советским строем писателям и вообще людям искусства, детство твое и Миши прошло и проходит в изобилии материальных благ: без труда достается все „сладкое“ — и хорошая одежда, и велосипеды, и ружья, и пирожные. Это создает невольно и неправомерно известную привилегированность жизни… И мне очень хочется, чтоб ты больше общался с обыкновенной народной средой»[839].
Хорошее пожелание.
Принудительное соавторство и другие «пережитки прошлого»
Характер образа жизни, этических проблем взаимоотношений литераторов с годами практически не менялся. Отношения между писателями были не всегда простыми. Порой на них оказывала влияние политическая конъюнктура. Нередко присутствовала в них и ревность к творческим успехам коллег по перу, чаще — к их доходам. В РГАЛИ сохранились эпиграммы неизвестного автора[840], которые во многом передают атмосферу писательской среды.
