он никак не мог заставить себя считать Гэрроу своим отцом. Но теперь, придя, наконец, к этой мысли, хотя Гэрроу и был уже мертв, Эрагон вдруг успокоился и почувствовал необычайную уверенность. У него даже настроение поднялось.
«Ты становишься мудрее», — заметила Сапфира.
«Мудрее? — Он покачал головой. — Нет, я просто начинаю правильно думать и рассуждать. Уж этому-то я, по крайней мере, у Оромиса научился! — Эрагон наклонился и стер грязь с лица убитого мальчика-знаменосца, чтобы удостовериться, что тот действительно мертв. Затем снова выпрямился, охнув от боли — так болело и ныло все натруженное тело, — и спросил: — Ты ведь и сама, наверное, понимаешь, что Бром, конечно же, обо всем знал? Для чего же иначе ему понадобилось селиться в Карвахолле и ждать, пока ты выберешь меня и вылупишься из яйца? Он хотел сам присматривать за сыном своего врага. — Эрагону стало не по себе при мысли о том, что Бром мог видеть в его, Эрагона, появлении на свет потенциальную угрозу себе и остальным Всадникам. — И он был прав, совершенно прав. Сама видишь, чем все это кончилось и что теперь стало со мной!»
Сапфира, дохнув Эрагону на макушку, взъерошила ему волосы своим горячим дыханием.
«Ты помни одно: независимо от любых возможных опасений, Бром всегда старался оберегать нас ото всех опасностей! И погиб, спасая тебя от раззаков».
«Да, я понимаю… Но как, по-твоему, почему он ничего не сказал мне про это? Неужели он опасался, что я могу начать соперничать с Морзаном, как Муртаг?»
«Конечно, нет».
Он с любопытством посмотрел на нее:
«Почему ты так уверена? — Она высоко подняла голову, избегая его взгляда. — Ладно, можешь не отвечать».
Эрагон опустился на колени возле одного из воинов короля Оррина. Стрела попала несчастному в живот, и от нестерпимой боли он катался по земле, так что Эрагону пришлось держать его за руки.
— Тише, тише, успокойся, — уговаривал он его.
— Воды! — прохрипел воин. — Дай мне напиться! Я умираю от жажды! Воды! Прошу тебя, Губитель Шейдов! — Он был весь мокрый от пота.
Эрагон улыбкой попытался его ободрить:
— Я могу дать тебе напиться, но лучше бы ты подождал, пока я тебя исцелю. Можешь еще немножко потерпеть? Потерпи — и я дам тебе сколько угодно воды, обещаю.
Воин, с трудом подавив очередной приступ боли, пробормотал:
— Хорошо, раз ты обещаешь, надо потерпеть… Эрагон с помощью магии извлек стрелу, а потом они с Сапфирой принялись исцелять внутренности раненого, отчасти используя и его собственную энергию, чтобы усилить действие заклинаний. Дело заняло несколько минут, после чего воин приподнялся, с изумлением осмотрел свой живот, провел ладонью по гладкой коже и, глядя на Эрагона, пробормотал:
— Я… ах, Губитель Шейдов! Да я… Ты же… — В глазах его блестели слезы.
Эрагон протянул ему бурдюк с водой:
— Вот, держи. Он тебе нужнее, чем мне.
Пройдя еще сотню ярдов и миновав стену густого едкого дыма, Эрагон и Сапфира увидели Орика и еще с десяток гномов, среди которых было и несколько женщин. Они окружали тело Хротгара. Короля гномов возложили на четыре боевых щита; золотая его кольчуга сияла. Горе гномов было безмерно; они рвали на себе волосы, били себя в грудь и с проклятиями и стенаниями грозили небесам кулаками. Эрагон, склонив голову, прошептал:
— Стидья унин морранр, Хротгар Кёнунгр! Покойся с миром, король Хротгар!
Орик не сразу заметил Эрагона и Сапфиру. Когда он обернулся, его трудно было узнать: лицо покраснело от слез, борода всклочена, коса расплелась. Шатаясь, он подошел к Эрагону и спросил:
— Ты убил того труса, который в ответе за смерть Хротгара?
— Ему удалось бежать. — Эрагон не смог заставить себя сказать, что это был Муртаг.
Орик ударил себя кулаком по ладони:
— Барзул!
— Но я клянусь тебе всеми камнями Алагейзии, клянусь как твой брат по клану Ингеитум, что сделаю все, чтоб отомстить за смерть великого Хротгара!
— Да! Ведь только ты — если не считать эльфов — в силах покарать подлого убийцу! Отыщи его! Сотри его в пыль! Выдерни ему все зубы! Залей ему в глотку расплавленный свинец! Пусть самыми жестокими страданиями заплатит за каждую минуту украденной им жизни Хротгара!
— И все же Хротгар принял славную смерть, смерть героя, не так ли? Он ведь наверняка хотел умереть именно так — в бою, с верным Волундом в руках.
— В бою — да! И лицом к лицу с честным противником, у которого хватило бы смелости выйти против него и сражаться, как подобает воину. Но не с жалким трусом, воюющим с помощью гнусной магии! — Горестно покачав головой, Орик оглянулся на мертвого Хротгара, скрестил руки на груди и опустил голову. Потом, судорожно вздохнув, сказал: — Мои родители, как ты знаешь, умерли от оспы, а меня выходил и воспитал Хротгар. Он принял меня в свой Дом. Он сделал меня своим наследником! Потерять его… — Голос Орика сорвался, и он спрятал лицо в ладони. — Потерять его — это все равно что снова потерять отца!
Такое горе, такая безысходность звучали в голосе гнома, что Эрагон, всей душой разделяя его чувства, прошептал:
— Я тебя понимаю.
— Я знаю, Эрагон… знаю. — Орик вытер глаза и кивнул в сторону стоявших поодаль гномов. — Теперь в первую очередь мы должны доставить тело Хротгара в Фартхен Дур и похоронить его рядом с предшественниками. Затем члены Дургримст Ингеитум должны избрать нового вождя, а уже после этого тринадцать вождей кланов, включая и присутствующих здесь, выберут нового короля. Что будет потом, я не знаю. Случившаяся трагедия может подвигнуть некоторые кланы выступить против нашего общего дела… — Орик снова печально покачал головой.
Эрагон положил ему руку на плечо:
— Ты пока об этом не тревожься. Тебе стоит лишь слово сказать, и я приду к тебе на помощь — и рукой своей, и всеми своими знаниями. Если хочешь, пойдем ко мне в шатер, откроем бочонок славного медового напитка и выпьем за светлую память Хротгара.
— Да, хорошо бы… Но не сейчас. Мы еще не закончили обращение к нашим богам: нужно испросить у них для Хротгара свободный вход в загробный мир. — И Орик, оставив Эрагона, вернулся к своим соплеменникам и присоединил свой голос к возносимой ими мольбе.
Эрагон и Сапфира побрели дальше, и дракониха заметила:
«Жаль. Хротгар был великий король!»
«И вообще замечательная личность. — Эрагон вздохнул. — Пожалуй, сейчас нам надо поскорее отыскать Арью и Насуаду. Я все равно не в силах исцелить даже царапину, а мне еще надо сообщить им про Муртага».
Сапфира согласно кивнула, и они повернули на юг, к лагерю варденов, но не успели сделать и несколько шагов, как навстречу им со стороны реки Джиет стал решительно приближаться Роран. Эрагона охватила неясная тревога. Роран остановился в двух шагах от них, широко расставив ноги и в упор глядя на брата. Губы у него шевелились, но он, казалось, не в силах был произнести ни слова.
Потом он сделал еще шаг и с силой ударил Эрагона в лицо.
Эрагон легко мог бы уклониться от удара, но даже не пошевелился, лишь чуть отвел в сторону подбородок, чтоб Роран не сломал себе пальцы.
