– Да, незнакомо. Нет, не читал, – ответил я по возможности спокойно.
– Вы нич-чего не потеряли! – торжественно заявил профессор.
Это я уже понял.
– Так в чем же дело? – спросил я.
– Вы совершенно правы, – проницательно ответил Компотов. – Эту книгу, пожалуй, и следовало бы изъять. Но, – тут он воткнул палец в пространство передо мной, – кто это сделал? И главное: зачем?
– Ну, кто-нибудь из тех читателей, кто был возмущен ее содержанием…
Он махнул длинной рукой, по-прежнему не воспринимая юмора. – Бросьте. Это несерьезно. Тогда были бы изъяты тысячи… десятки тысяч плохих, бесполезных книг. Вы думаете, мало их издается?
Я так не думал.
– Здесь загадка, – сообщил профессор. Стекла его очков блеснули.
– У вас имеются какие-либо предположения? – спросил я.
– У меня есть два предположения. Одно из них по вашему ведомству, хотя представляется мне менее вероятным. Второе предположение, на мой взгляд, гораздо более правдоподобно, однако, – тут он широко улыбнулся, вновь обнаружив вставную челюсть, – не имеется ведомства, по которому можно было бы это предположение исследовать. Вернее, таковое ведомство для нас столь же недосягаемо, как сам Господь Бог!
Он снова замолчал, и я подумал, что если он с такими же паузами читает свои лекции, то половина студентов у него наверняка спит.
– Итак, какое предположение вы полагаете более правдоподобным? подтолкнул я его, потому что мои студенческие времена прошли и спать было уже некогда.
– Вероятнее всего, – изрек профессор, – что еще денька два назад нас с вами не было.
Он дал мне время подумать над смыслом его фразы, и я стал склоняться к тому, что с Л. Г. Компотовым не все в порядке.
– Вы не читали Гонсалеса… – вновь констатировал Компотов.
– Да. И ничего, как вы сказали, не потерял.
– …и дело, в общем, не в этом. Что до сюжета, то он таков…
У меня сам собой открылся рот, чтобы крикнуть: «Не надо!» Однако ведь с чего-то надо было начинать свое первое дело, и я решил, что без сюжета здесь не обойтись.
Где же искать зацепку? Начнем с сюжета…
– …Главный герой, некий Селас Гон – вы легко увидите здесь анаграмму имени самого автора, – осуществляет в Институте архитектуры времени эксперимент, известный в науке под названием «Критерий истины». Таким образом, сразу должно быть ясно, что книга Гонсалеса относится к так называемой темпоральной, а более точно – хроноархитектурной ветви научной фантастики.
Паузы в речи профессора Компотова исчезли, теперь он говорил размеренно, словно набрав крейсерскую скорость, и остановить его, как я понял, уже было бы трудно.
– По существу, в книге применено два фантастических допущения: первое – возможность накопления энергии, соответствующей уровню, необходимому для проведения эксперимента «Критерий истины», второе – обратный ход хроноархитектурных процессов в новосозданном вторичном мире, что дает возможность главному герою книги – программисту Селасу Гону – извлечь из прошлого ряд одиозных фигур – князей, баронов… одним словом, мелких деспотов. Из них Селас Гон сколачивает боевые отряды, своего рода десант из прошлого… Отсюда, кстати, и заглавие книги. Вся остальная часть произведения Гонсалеса может быть с жанровой точки зрения квалифицирована как роман-предупреждение и отнесена к социальной научной фантастике.
Вооружив свою команду, Селас Гон захватывает арсенал международных сил ООН, где, оказывается, сохранена значительная часть ракетного оружия с ядерными боеголовками, наносит ряд устрашающих атомных ударов, полностью берет в свои руки власть над планетой и рассылает во все концы земли своих десантников в качестве удельных князей… Таким образом, ликвидируются все те великие социальные завоевания человечества, достигнутые до и после главного события нынешнего столетия – всеобщего разоружения. Волею диктатора Селаса Гона и его банды на Земле конструируется антигуманный общественный строй, некий технократический феодализм…
Нет нужды останавливаться подробно на степени научной обоснованности обеих фантастических предпосылок в этой книге; возможность осуществления эксперимента «Критерий истины» ортодоксальной наукой исключается. Таким образом, и второе допущение предстает перед читателем как преднамеренный литературный прием. Ради чего? Увы, однозначного ответа на этот вопрос нет.
Книга Гонсалеса «Десант из прошлого» настолько слаба в литературном отношении, что нет возможности говорить о ее художественных достоинствах. Повесть эта поражает композиционной невыстроенностью, структурными перекосами. Так, едва намечен сюжет, но в то же время приводятся мельчайшие детали в плане штурма мифических ядерных арсеналов армии ООН, подробно расписана топография местности, дается утомляющий перечень имен с разъяснением боевой задачи каждого десантника…
В книге вообще масса подробных указаний. По сути дела перед нами не художественное произведение, настолько грубо, порой бессвязно, безграмотно с литературной точки зрения проведены сюжетные ходы. В книге практически нет ни образов, ни характеров. Даже главный герой – диктатор Селас Гон обрисован весьма схематично. Определяя жанр этой книги, я решился бы назвать ее научно-фантастической инструкцией…
Тут что-то клацнуло, профессор поперхнулся на полуслове и лицо его перекосила мучительная гримаса. Стало ясно, что у него нелады со вставной челюстью. Потому, видимо, он и носил ее во внутреннем кармане пиджака.
– Бивуточку, – произнес он знакомое слово, но пока он справлялся со своим протезом, я пришел к выводу, что дальнейшая речь профессора мало чем мне поможет в расследовании.
– Минуточку, – машинально повторил я, как бы сделав перевод со стоматологического диалекта на русский язык. – Имеет ли отношение сюжет книги Гонсалеса к мотивам ее похищения?
Профессор посмотрел на меня с явным одобрением.
– Безусловно! Исчезновение книги, как мне кажется, дает все основания полагать, что мы с вами не что иное, как частица новосозданного мира. Так что, дорогой следователь, вчера нас с вами еще не было… Эксперимент «Критерий истины» состоялся!
Стекла очков Компотова загорелись сумасшедшим блеском.
Пока профессор торжествовал, я что-то начал смутно припоминать. Вроде бы эксперимент, о котором шла речь, должен был как-то свидетельствовать о том, живем ли мы в подлинном, то есть в первичном мире, либо наш мир вторичен, является слепком с некоего недостижимого оригинала.
– Однако я полагаю, что при таком объяснении происшедшего заявлять о расследовании некому, – выдержав паузу, объяснил профессор. – Исчезновение книги означает, что Селас Гон приступил к осуществлению своего плана…
– Диктаторского переворота? – уточнил я.
– Разумеется.
– Именно в этом случае и следовало бы заявить в международную полицию, – сказал я скучным голосом. – Так что вы поступили совершенно правильно.
– Чтобы предотвратить переворот? – насмешливо отозвался профессор. Вы думаете, это имеет теперь какое-то значение?
– Почему же не имеет?
– Да потому, что в таком случае вы, я, все, что нас окружает, вскричал Компотов, – все это – дубль! Повтор! Жалкая копия! Вы настоящий остались где-то там! Так же, как и настоящий я! И там, в настоящем мире, я не занимаюсь поисками пропавшей книги Гонсалеса, будьте спокойны, потому что там она и не пропадала!
Было совершенно очевидно, что профессор спятил.
– Мне кажется, – произнес я по мере возможности рассудительно, – нам должно быть все равно, в каком мире мы живем. Для нас-то он единственно подлинный.
Мне показалось, что профессор чем-нибудь в меня кинет. Однако он неожиданно вновь перешел на
