лекторские интонации:
– Именно эта проблема является главной для всей хроноархитектурной энэф. Ряд авторов исследует ее с точки зрения морально-этической. Однако по существу проблема эта философского и только философского плана… Философия первичного мира создавалась тысячелетиями. Философии мира вторичного по существу нет. Особенно нелепо выдавать за ее основы обветшавшие религиозные догмы. Модернизация теологии в конечном счете заводит в привычный тупик, и это понимают сами теологи. Можно ли говорить серьезно о замене таких понятий, как бог-созидатель – на созидающий мир, бог-сын – темпонавт? Не дает решения этой сложной проблемы и философия неопрагматизма, один из основных постулатов которой был только что высказан вами.
Боже! – подумал я. Оказывается, я высказал постулат. Однако как остановить профессора?
– Вот так, в общих чертах, – внезапно закончил он. – Заинтересуетесь – приходите в четверг на мою лекцию.
– Спасибо. Непременно, если дела позволят. Кстати, о деле… Вы указали в своем заявлении совершенно иную версию.
Он опять замолчал и уставился на меня.
– Да, – подтвердил он через минуту. – Менее вероятно, но более правдоподобно, – тут он осклабился, – что автор этой книги похищен вместе со своим произведением.
Все так же – с паузами, отвлекаясь на попутные темы, переходя временами на размеренный лекторский стиль. Компотов наконец рассказал, что книга Гонсалеса понадобилась ему для уточнения какой-то незначительной детали. В университетской библиотеке, знакомой ему как пять пальцев, этой книги на месте не оказалось, и профессор отправился домой. У Компотова он не преминул это отметить – одна из крупнейших в мире частных коллекций научно-фантастической литературы на пяти языках. Тридцать тысяч томов, и он наизусть знает, где какой стоит, хотя, разумеется, у него образцовый каталог. Библиотекой, заметьте, пользуются, это не сокровища скупого рыцаря, хотя читательский контингент, вы понимаете, ограниченный.
Так вот, у себя на полке профессор Гонсалеса не обнаружил, хотя книга им никому не выдавалась. Не поверив своим глазам. Компотов решил, что склероз таки настигает его, и обратился к каталогу. Каталог отверг предположение о склерозе, что безусловно принесло профессору облегчение, однако породило загадку. Под влиянием какого-то неясного импульса Компотов обзвонил ряд университетских библиотек и отовсюду получил сведения, что Гонсалес выдан или отсутствует по неизвестным причинам. Тогда возбужденный Компотов накрутил Швецию, депозитарий научной фантастики, и привел тамошнюю администрацию в состояние паники, так как Гонсалес исчез и у них. Еще некоторое время ушло на то, чтобы обзвонить десятка два известных библиоманов, специализирующихся на фантастике. Библиоманы пришли в недоумение, а профессор, похоже, в состояние полного торжества. Книга исчезла повсюду.
Потеря, конечно, была невелика. Но что за этим стояло?
– А что, – спросил я, – местонахождение автора никому не известно?
– Да! – вскричал профессор. – Гонсалеса никто не знает! Книга издана за счет автора. Адрес неизвестен…
– Может быть, его знает кто-либо из его коллег, писателей-фантастов?
Компотов посмотрел на меня с состраданием.
– Гонсалес не писатель. Мне казалось, что вы это поняли.
2
Остаток дня я потратил на обработку информации, основательно загрузив не только компьютер: требовалась и оперативная проверка. По всей Европе технические работники Интерпола и такие же, как сам я еще вчера, стажеры встречались с людьми, наводили справки, проверяли.
К концу дня я уже не со слов Леонарда Гавриловича Компотова, но достоверно знал, что книга Гонсалеса исчезла повсюду. Откровенно говоря, никто по этому поводу особенно и не расстроился, за исключением шведского депозитария НФ и двух-трех коллекционеров-маньяков. Если профессору не пришло бы в голову проверить правильность какой-то своей выписки, мир оставался бы неопределенно долгое время в полном неведении, что стал беднее на один памятник мысли.
И на одного человека. Гонсалеса найти не удавалось. Не удалось даже установить однозначно, кем он был. Имелся целый ряд предположений, причем во всех случаях имя, вынесенное на обложку книги, не было настоящим.
Итак, к концу первого дня и оказался в тупике. Лобовая атака не удалась. Надо было что-то придумывать…
Рабочая версия у меня отсутствовала. Начисто.
До уровня выдающегося произведения книга Гонсалеса, как я понял, несколько не дотягивала; поэтому предположение шефа автоматически отпадало. Изучив по коротким аннотациям суть нескольких десятков дел, классифицированных преимущественно по статьям об умышленном нанесении ущерба или уничтожении предметов искусства, архитектуры и памятников мысли, я убедился, что современные вандалы избирают для своих противоестественных актов действительно выдающиеся творения. Вдребезги разносят кувалдами древние скульптуры. Обливают кислотами живописные полотна. Взрывают тысячелетние минареты. Сжигают инкунабулы. Громят музеи… А иногда – убивают знаменитых людей. Причины? Когда – геростратов комплекс. Когда – чистой воды хулиганство. А когда и целенаправленный идеологический акт.
Спорадические проявления вандализма имели место с древних времен, однако в определенное опасное явление они стали превращаться только во второй половине двадцатого века. В заданном темпе компьютер выбрасывал на дисплей разнородные примеры. В Штатах убили Леннона… В Италии разбили молотком статую Микеланджело… В Летнем саду в Ленинграде свалили с постаментов скульптуры… В Эрмитаже облили серной кислотой знаменитую картину…
Нет, в этот ряд не укладывалось похищение книги не просто заурядной, но, по словам специалиста, откровенно плохой.
Быть может, какой-то секрет заключался в ее содержании? Какой же, если его не заметил профессор Л. Г. Компотов? Но ведь, логически рассуждая, книгу изымают для того, чтобы никто (или некто) не смог бы ее прочитать. Следовательно, необходимо ее прочитать, не довольствуясь пересказом профессора. А для этого – найти, кто это сделал и зачем. Замкнутый круг.
Сделаем вывод номер один, подбодрил себя я. Если книга изъята в двух-трех десятках мест, где ей положено быть, это свидетельствует о том, что в ней бесспорно содержались сведения, разглашения которых кто-то не хотел. Этот кто-то мог быть одиночкой, но могла действовать целая группа.
Какого рода могли быть эти сведения? Профессор Компотов весьма интересно определил жанр похищенной книги – научно-фантастическая инструкция. Быть может, в этой инструкции замешана не только фантастика?
Поразмышляв так и эдак, не планировал ли автор действительного нападения на ядерные арсеналы, я вдруг со стыдом вспомнил и понял, что именно это нападение готовилось и не удалось во время Большого путча, после которого – задолго до выхода в свет книги Гонсалеса – все боевые ядерные средства были уничтожены. Мне тогда было лет пять.
Значит, дело не в инструкции. В чем же? Может быть, оно связано с другой линией книги Гонсалеса – с Институтом архитектуры времени? Вдруг оказалось возможным извлекать что-то из прошлого, и теперь кто- то хочет этим воспользоваться?
Мысль эта явно была дилетантской, и я ее отбросил. Однако конкурирующая не явилась, и вскоре отброшенная мысль вновь заняла свое место, причем более уверенно.
Понемногу мне стало казаться, что в качестве рабочей гипотезы разумеется, за неимением лучшего! – это предположение можно временно принять. В конце концов, главное, на чем держится сюжет Гонсалеса, это фантастическая возможность опереться, на выходцев из прошлого. И вот книга исчезает. Выкрадена. Автор, заметим, тоже как сквозь землю проваливается. По словам профессора, книга написана непрофессионально. Ну, а если ее автор профессионально занимался не литературой, а исследованиями времени? И то, что в этой книге было для него предположением, стало затем теорией и… практической возможностью?
Так и эдак проворачивая в мозгу эту свою рабочую гипотезу, я с полной неизбежностью пришел к этапу проверки ее научной состоятельности.
