Мгновение спустя дверь уже плотно захлопнулась, опустилась завеса между теплом и холодом. Между ним и ею.
Мэган почувствовала, что покрылась мурашками. Обхватив себя руками, она подошла к окну и увидела, как Кайл, борясь с ветром и снегом, расчищает лопатой тропинку.
Даже на расстоянии, даже под кожаной одеждой было видно, как он силен, что так напугало ее вначале. Только теперь Мэган знала: эта самая сила может быть на удивление нежной и бережной — как прошлой ночью. Он так старался, чтобы она расслабилась и успокоилась, и в конце концов у нее это получилось. Его большое, могучее тело служило ей укрытием от ночной стужи.
Не удержавшись, Мэган опять посмотрела в окно.
И туг увидела, что Эспен, ее обычно миролюбивая лошадка, видимо напуганная неожиданным появлением Кайла, вдруг занервничала и принялась биться о дверь своей импровизированной конюшни. Ветхие дверцы с треском вылетели, и Эспен, с громким ржанием встав на дыбы, бросилась на незнакомца.
Кайл инстинктивно вскинул руки, стараясь защитить голову от копыт, но поскользнулся на льду и упал, с силой ударившись о землю. В морозном воздухе раздалось звучное проклятие.
Не раздумывая ни секунды, Мэган пулей кинулась к двери черного хода. Быстрее молнии сунула босые ноги в башмаки, туже затянула пояс халата. Яростным усилием преодолев ветер, стремительно распахнула дверь.
— Кайл!
Слава Богу, Эспен сама отпрянула от него, будто испугавшись своего порыва, и нерешительно пятилась обратно в раскрытый настежь сарай. Но Кайл не отзывался. Хуже того— лежал неподвижно, не шевелясь.
Мэган охватил страх. Ветер ледяной крупой сек ей лицо, мороз немилосердно щипал за уши, пальцы тотчас одеревенели.
— Кайл! — снова позвала она. Но ответом было лишь жуткое завывание вьюги, да болтающаяся на ветру дверь сарая глухо ударяла о старую, изъеденную непогодой стену.
Проклятие! Ведь знала же она, что эта дверь держится кое-как, на честном слове, а у стойла еще с год назад надо было заменить щеколду. Если теперь, из-за ее небрежности, с Кайлом что- нибудь случится, она никогда себе не простит!
Скользя и спотыкаясь, она поспешила к неподвижно лежавшему молодому человеку и опустилась на колени. Чувство вины боролось в ее душе со страхом.
— Лежите смирно, — негромко распорядилась она, когда, неловко опершись о снег локтями, Кайл попытался сесть.
— Уходите… — начал было он, но задохнулся и закашлялся. — Идите домой!..
Будто не слыша, она встревоженно откинула волосы у него со лба.
— Что с вами? Вы ранены?
— Мэган, вы едва одеты! Простудитесь!
— Я не оставлю вас здесь! Я за вас отвечаю!
Пронеслось несколько безмолвных мгновений, наполненных лишь шумом ветра — бьющего по щекам, треплющего волосы и одежду. В безмолвном поединке они сверлили друг друга глазами.
— Упрямая женщина!
— Вы ранены? — повторила она, тревожно оглядывал его и надеясь удостовериться, что это не слишком серьезно. — Где болит?
— Со мной все в порядке… просто оглушен… немного.
— Кайл! — предостерегающе повысила она голос.
— Голова.
Мэган принялась осторожно обследовать его голову и резко остановилась, когда пальцы нащупали здоровенную шишку и он поморщился от боли, К счастью, порезов, кажется, не было.
— Постарайтесь сесть.
Она размышляла, как быть дальше. Неизвестно, сможет ли он двигаться, но совершенно очевидно, что нельзя оставлять его здесь, на снегу. Мэган поднялась и протянула ему руку.
Он взял ее.
Женщина вздрогнула, увидев разбитые в кровь костяшки пальцев, но сдержала крик, только с силой прикусила губу. Мороз забирался под ее легкую одежду, тело все сильнее охватывал озноб.
— Вы не говорили, что у вас бешеная лошадь.
— Эспен? — удивилась она, тихонько потянув его за руку. — Да она обычно смирная, как…
— Как боксер-профессионал в финальном матче.
Увы, Мэган не сумела выдавить ответную улыбку.
— Простите, пожалуйста, — покаянно проговорила она. — Я должна была предупредить вас, что дверь плохо держится.
— Сам виноват. Я же заметил это. Как раз и пошел ее чинить.
Он уже стоял на ногах, но его бледность испугала ее.
— А ну-ка, закиньте руку мне на плечо.
Он сделал, как велено, и тут же застонал при первом ее осторожном шаге к дому. Следующий Мэган постаралась сделать еще короче, одновременно побуждая его сильнее опираться на ее плечо.
— Мой добрый ангел.
Она даже приостановилась от этих слов. Они ей понравились. Ангел… Но, не поэволяя себе отвлекаться, Мэган сказала:
— Мы с вами оба превратимся в небожителей, если не поспешим в дом.
Когда задняя дверь кухни наконец захлопнулась за ними, она усадила Кайла в кресло.
Сердце сильно билось, ее трясло не только от холода, но и от страха за Кайла. Мэган отчаянно надеялась, что ей по силам оказать ему необходимую помощь.
Вдобавок она вновь ощутила дурацкую неловкость. Закусив от смущения губу, наполнила водой стеклянную миску, затем вытащила из ящика полотенце. Опустившись на колени, помогла Кайлу снять насквозь промокшие сапоги. На таком близком расстоянии ее буквально сковывала неловкость и какое-то непонятное волнение.
— Уже гораздо лучше, — сказал он, когда второй сапог занял место на полу рядом с первым.
— Дайте я осмотрю ваши пальцы.
— Пустяки, — возразил он, пряча руку за спину.
— Ну… просто доставьте мне удовольствие.
— Это — мое самое заветное желание, леди.
Она подняла глаза, взгляды их встретились. Несколько мгновений оба, не отрываясь, смотрели друг на друга. Потом, нервно кашлянув, она отвернулась и принялась с преувеличенной деловитостью окунать полотенце в теплую воду. Отжала его и бережно уложила руку Кайла себе на ладонь.
Холод одного тела соприкоснулся с холодом другого. Но уже в следующий момент запульсировало тепло.
Мэган чувствовала, что происходящее имеет слабое отношение к медицинской помощи. Медсестры не реагируют — по крайней мере не должны — подобным образом на своих пациентов. А ее реакция была не только физической, но и эмоциональной, а значит, еще более неподобающей.
Мэган постаралась целиком сосредоточиться на разбитой руке Кайла и стала осторожно промокать костяшки пальцев намоченной в теплой воде тканью. Он чуть поморщился, и она тотчас ослабила давление.
— Так лучше?
— Замечательно, — кивнул он.
— Что-нибудь еще пострадало?
— Да. Моя гордость.
Она чуть улыбнулась и, возведя полный признательности взгляд к небесам, молчаливо поблагодарила своих заступников.
Потом достала из огромного буфета антисептическую мазь и снова опустилась на колени перед своим
