— Почему ты постоянно мне противоречишь?
— О, небеса. Просто я не хотел, чтобы ты убила девушку.
— Я спрошу вновь: почему? У тебя была причина защищать ее, пока в ней сидела твоя принцесса. Но
— Не знаю, — сказал Тлен. — Но пожалуйста, не делай…
Ведьма секунду подумала и сказала:
— Хорошо. Тогда услуга за услугу.
Тонкие губы Тлена скривились.
— Чего ты от меня хочешь?
— Скажи своему отцу, Кристофер, — произнесла Бабуля Ветошь, — скажи ему, что его примут с радостью.
Кэнди поворачивала эту фразу в голове и так, и эдак, пристально наблюдая за лицом Тлена. Она склонялась к тому, что здесь кроется какая-то тайна, семейный секрет, раскрытие которого приближалось. Она до сих пор не понимала, что это. Единственный ключ — в странном замечании Ведьмы о том, что после смерти ее сын не будет один.
Кто еще был пленником кукол Бабули Ветоши? Другая душа — или
И внезапно ее озарило.
—
Поначалу Бабуля Ветошь не ответила. Она с невероятной скоростью приближалась к Зефарио, начиная петь ему смертельную песню. Но возглас Кэнди заглушил убийственную мелодию.
— Заткни ее, — приказала она Тлену. — Живо, идиот. Заткни ей рот!
— О чем она говорит?
— Неважно, о чем она говорит! Просто
На несколько секунд Ведьма отвела взгляд от Зефарио, посмотрела на Тлена, и его лицо осветилось взрывом жгучего, горького зеленого света, словно она погрузила его голову в гниющие воды. Это был новый прием, и лишь огромным усилием воли он смог сдержать отвращение.
—
— Да, — ответил Тлен.
Другого урока от Императрицы он получать не желал. Способность превращать его святилище в яд демонстрировала пугающий рост ее умений. У него не было иного выбора, кроме как подчиниться. Он поплелся к Кэнди; его голова гудела из-за яда, и по пути он говорил:
— Ты должна была уйти, когда я просил тебя об этом. Теперь мне придется тебя убить.
— Ты слышал, что я сейчас сказала? — спросила Кэнди.
—
Неожиданная уверенность придала ее голосу сил.
— Тлен, послушай меня! У нее твои братья и сестры! — Тлен удивленно посмотрел на нее сквозь странно окрашенную жидкость в воротнике. — Внутри кукол. Она держит всю твою семью здесь, на самой себе.
— Твой отец думает, что они в раю. Это помогало ему сохранить рассудок. Но все ложь, Кристофер. Еще одна жестокая, злобная ложь. Их души всегда были с ней.
— В куклах? — Теперь он начал понимать.
— В куклах.
— И
— Не спрашивай меня. Спроси…
Тлен уже поворачивался к своей бабке.
— Это правда? — спросил он. — Правда или нет?
— Ты еще не перерезал ей горло?
— Я задал тебе вопрос.
— Ты действительно хочешь знать?
— Я задал вопрос.
— Ты же меня знаешь. Я бережлива. Ничто не должно пропадать. Тем более если это можно превратить в силу. Я не собиралась отпускать все эти души в рай, поскольку могла использовать их
Наблюдая за Тленом, который все это слушал, Кэнди показалось, что она уловила в его глазах отблеск того, чего раньше в них никогда не было. Она видела его опасным и отчаявшимся, любящим и потерянным. Но это выражение было новым и уникальным. Ненависть.
— Почему ты мне не сказала? — спросил он.
— А какое тебе до этого было — и
— Они мои братья и сестры.
— Ты никогда их не знал. Почему тебя это так заботит? Раньше тебе было все равно.
— Я думал, они в счастливом месте.
— Кто знает, что они чувствуют сейчас?
— Они чувствуют
—
— Я…
—
— …ТЕБЯ УБЬЮ!
—
— Девушка говорит правду, — тихо сказал Зефарио.
Кэнди посмотрела на отца Кристофера Тлена, глядящего на сына слепыми, кровоточащими глазами.
— Я должен тебе показать? — спросил он у Кристофера.
Тлен ничего не ответил.
— Тогда должен.
В жидкости воротника появились нити бледно-кремового тумана, похожие на повязку, скрывая невинный голубой цвет его глаз, их черный центр и его кошмаров.
Это колдовство отца, подумала Кэнди. Тлен не сопротивлялся. Зефарио показывал своему сыну отблеск мира, который они оба потеряли: братьев и сестер Тлена, чей смех, визги, слезы и молитвы он не раз себе представлял.
— Твоя мать оставалась в доме до самого конца, — произнес Зефарио. — Мне пришлось выносить ее оттуда на себе. Так я получил свои ожоги. Я начал плавиться в том жару.
— Абсурд, — пробормотала Императрица.
—
Конечно, Кэнди, не могла увидеть то же самое, но этого и не требовалось. Она прекрасно знала, что именно Тлен Старший показывал Младшему: его мать в момент смерти. Однажды Тлен сказал Кэнди, что это был первый образ, который он помнил, хотя тогда еще не знал, что так умирала его собственная мать.